Просто раньше я этого почему–то не видел.
Когда все сомнения рассеялись, я понял, что мы можем вернуться в Шотландию. Мы горели желанием сблизиться с шотландцами, одарить их своей любовью, надеясь при этом, что они откроют для себя и примут те истины, которыми мы так дорожим, с тем лишь отличием, что теперь я мог любить их, «завлекать» их истиной, не чувствуя себя обязанным чего–то от них добиваться. Мои собственные религиозные убеждения оставались твердыми. Мне не нужно было в этом смысле чем–то поступаться. Просто раньше я на очень глубоком, практически подсознательном уровне считал, что должен навязываться людям, подталкивать их и даже запугивать. Потому–то я и отгораживался от этого чувства долга своей диссертацией. А теперь я мог спокойно препоручить все, что связано с «навязыванием», в Божьи руки. Это дело Духа Божье го, а не мое. Я буду свидетельствовать, а Дух пусть обличает и убеждает.
Напоследок хочу отметить, что по моим представлениям многие адвентисты вполне согласны увидеть доброго язычника в Царстве Небесном, но с гораздо меньшим энтузиазмом отнесутся к доброму баптисту или к доброму католику. Ростки подобного рода мышления я находил в своей собственной душе, пока Господь не вырвал их с корнем с помощью 25–й главы Евангелия от Матфея и книги Желание веков.
Мы и вправду вернулись в Шотландию в 1979 году. На этот раз мы подружились с пастором государственной церкви Шотландии и его женой, с супружеской четой из «Христианской науки», с семьей «плимутских братьев», в том числе и с их семьей в широком смысле. Мне кажется, мы сумели приблизиться к идеалу, показанному нам Христом, то есть стали относиться к людям так, как нам хотелось бы, чтобы они относились к нам. Вторая великая заповедь Иисуса обрела для меня реальный смысл: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» [155].
6. Жизнь в Шотландии: адвентистский образ жизни и все, что с этим связано
Я хочу обрисовать вам жизнь и образ мысли посвященного, сознательного, консервативного адвентиста, переехавшего в Шотландию из «адвентистского гетто» в Соединенных Штатах. Не забывайте: речь идет о начале 1970–х годов; некоторые из затронутых проблем уже утратили свою остроту спустя тридцать лет. А в то время мы столкнулись с четырьмя серьезными препятствиями, причем «столкнулись с препятствиями» — это еще мягко сказано. Я перечислю эти проблемы в порядке возрастания их напряженности для меня лично — у Ванды этот порядок был бы иным. Кто знаком с трудами Елены Уайт, те увидят, что все четыре «препятствия» уходят корнями в «консервативный» подход к ее произведениям.
Церковная школа. В каком–то смысле, это была наименьшая из проблем, с которыми мы столкнулись в Шотландии, ибо в этой стране адвентистских школ нет вообще. В первый наш приезд нам удалось уклониться от решения этой проблемы, потому что наши девочки были еще слишком малы (им было четыре и шесть лет, когда мы вернулись домой). Однако шотландцы отдают своих детей в школу в возрасте четырех с половиной лет; как мы говорили тогда: едва те научатся ходить. Мы посчитали, что начинать школьное образование в столь юном возрасте нашим девочкам ни к чему, и решили обождать со школой, пока не вернемся с Америку. Как ни странно, именно адвентистский пастор обратил внимание на наше «гражданское неповиновение»: «У нас такой закон, знаете ли», напомнил он нам. Мы знали, но решили остаться при своем.
В последующие посещения (в 1979 и 1984 годах) вопрос о школе уже встал ребром, поскольку наши дочери выросли, а нам предстояло провести в Шотландии по полгода. Мы подумывали отдать их в обычную школу, но скоро отказались от этой мысли, посетив одну из таких школ. Тамошняя обстановка показалась нам не очень подходящей для наших тихих, благовоспитанных дочурок. Поэтому нам пришлось отдать их в частную школу для девочек.
Так что, решая вопрос с церковной школой, мы очень быстро перешли от поисков идеала к «практическим» соображениям, ибо «идеального» решения просто не существовало.
Сельская жизнь. Когда мы впервые приехали в Шотландию, нам спустя какое–то время удалось арендовать половину дома типа бунгало в хорошем районе на южной окраине Эдинбурга. Однако Ванде было трудно привыкнуть к новой обстановке, поскольку она выросла в сельской местности и городская жизнь выбивала ее из колеи. Когда мы стали подыскивать загородные варианты, нам волей–неволей пришлось столкнуться с реалиями жизни в Великобритании. На тот момент, как нам стало известно, плотность застройки в сельских районах по закону не должна была превышать семнадцати жи лых домов на акр земли [156]. Земля под строительство стоила, в пересчете на американские доллары, около 50 000 за акр. Средний доход шотландцев составлял около ста долларов в неделю. Короче говоря, если тебе хотелось жить за городом, нужно было иметь приличное состояние.
Нам, как ищущим временное жилье, в этом смысле было проще. Мы поместили объявление в местной газете такого содержания: «Требуется сельский коттедж на долгий срок». Нам довелось осмотреть несколько замечательных местечек, но остановились мы на бывшем доме садовника в небольшом поместье к югу от Эдинбурга. Это был почти идеальный вариант. У нас даже был свой частный лес. Место было просто чудесное. Однако к тому времени мы уже поняли, что этот «идеал» практически недоступен для типичной шотландской семьи.
Впрочем, не все это до конца понимали. Я хорошо помню наши субботние беседы с другой адвентистской четой, потомственным адвентистским пастором–британцем, женившимся на новообращенной американке. Сами они жили в городе, по причине недостатка средств, но стояли на том, что «в идеале» нужно жить в сельской местности — по совету Елены Уайт. Мы жили за городом — то есть достигли «идеала», но при этом доказывали, что этот «идеал» недоступен для большинства шотландцев; им волей–неволей приходится жить в городе — из «практических» соображений.
Так что в том, что касается сельской жизни, нам удалось достичь своеобразного «идеала», но при этом мы так скорректировали свои умонастроения, что могли отстаивать соображения «практического» плана.
Обручальное кольцо. Настал черед дела посерьезнее. Поначалу ни Ванда, ни я не видели никакой необходимости в том, чтобы носить обручальное кольцо. Более того, в Америке в начале 1970–х годов все знали, что только «свободные» адвентисты
