День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия - Николас Томас Райт

к национальному освобождению проходил через прощение грехов: как мы не раз видели, «власти», действующие через идолов, держали тех, кто им поклонялся, в плену греха, так что решение проблемы греха и освобождение от гнета «властей» были двумя сторонами одной монеты. Вот на какой точке остановилась история Израиля. Уже недостаточно было выйти из Египта и соорудить скинию как место встречи, новый Эдемский сад, где небо соединяется с землей. Положение Израиля стало куда более мрачным: он поклонялся идолам, он согрешил и потому в конечном итоге отправился в изгнание. И потому новый Исход предполагал искупление иного рода: Бог очищает свой народ пролитой кровью Иисуса, так что можно возобновить завет, и не просто возобновить, но сделать так, чтобы он приобрел всемирный характер. (Похоже, подобная мысль выражена в 1 Ин 2:2.) И такой новый apolytrōsis требует нового hilastērion. Так будет явлена верность завету Бога Израилева, призвавшего весь мир совершать истинное поклонение.

Таким образом, этот hilastērion должен стать местом очищения. Когда смертные люди приходят в Присутствие живого Бога, они несут с собой нечистоту, в частности предельную нечистоту смерти и всего, связанного с ней. Грех важен, потому что он есть самое яркое проявление идолопоклонства. (Как ты можешь войти в Храм Божий, если ты тайно служил иным богам?) Идолопоклонство, отказ от источника жизни, влечет за собой грех, который уже дышит зловонным дыханием смерти. И смерть есть предельное отрицание благого Божьего творения – того творения, которое именно Храм, связывающий небо и землю, и должен утверждать. Но как очистить Храм, чтобы люди, пропахшие скверным запахом смерти, могли, тем не менее, прийти в Присутствие Бога? Ответ на это давали иудейские ритуалы: кровь жертв, знак данной Богом жизни, которая сильнее смерти, а потому очищает и святое место, и верующих. Очищение делает возможной встречу. Hilastērion указывает на обе эти вещи. Вот почему Павел, кратко резюмируя то, к чему приводит описанное в Римлянам 1–4, говорит в начале главы 5, что мы имеем «мир с Богом» и «доступ», через веру, в его Присутствие. Так говорят о Храме. И Павел верит, что это стало прямым следствием того, о чем он писал в главе 3.

Призвание Раба

Пытаясь понять смысл Римлянам 3:21–26, мы столкнулись с сочетанием тем, которые сложным образом перекликаются с величайшей, вероятно, частью величайших книг пророков Израиля. 40–55 главы Книги Исаии как целое посвящены явлению Божьей верности завету, ради которой YHWH ниспровергает богов Вавилона и освобождает свой народ от языческого врага. Иными словами, это ожидание нового Исхода. Но эти поэтические главы также, с начала до конца, говорят о том, что эти деяния включают в себя окончательное прощение грехов Израиля, а оно осуществится через верное послушание странной фигуры Раба, который на каком-то уровне тождественен Израилю («Ты – раб Мой, Израиль, в тебе Я прославлюсь!», Ис 49:3), а на каком-то ему противостоит, служит представителем народа и в то же время делает за него то, что тот не в силах сделать сам. В устойчивом драматизме поэтического текста все эти линии и темы переплетаются в тексте 52:7–12, где возвещается царство YHWH, и в четвертом и последнем Гимне Раба, 52:13–53:12. Если изгнание было «наказанием» за грех Израиля, это наказание теперь падает на плечи «Раба». Он представитель Израиля, его верное послушание приходит на смену неверности и непослушанию Израиля. И если изгнание было следствием идолопоклонства Израиля, «Раб» через свои действия являет «руку YHWH», показывает Бога Израилева всем народам, так что их можно теперь призвать поклоняться ему:

Все эти темы с огромной силой перекликаются со словами Павла в Римлянам 3:21–26, так что нас не должно удивлять то, что завершая ход своей масштабной аргументации в конце главы 4, Павел вспоминает об этом тексте Исаии. В 4:24–25, усиленно соединяя разные линии своих аргументов, он ставит историю Авраама рядом с историей «Раба» и показывает, что в центре обеих стоит Иисус. Вот на что с самого начала было направлено призвание Израиля, которое он кратко описал в 2:19–20. Израиль как целое не был верен этому призванию (3:2), но ему был верен Иисус, представитель Израиля, его Мессия (3:22). Павел только что процитировал Бытие 15:6 в последний раз: Авраам верил в Бога, «и это было зачтено ему как справедливость завета». Однако, продолжает он:

Разумеется, это не прямая цитата из Исаии 53, но тут есть несколько перекличек. Любой человек, знакомый с Исаией 53, особенно в ее греческой версии, не может их не заметить. Хотя Павел выразил свою мысль новыми словами, это заключение дает резюме развернутой предшествующей аргументации. Тут со всей силой и пробуждая библейские ассоциации Павел говорит о том, что Иисус исполнил не только Тору (чтобы об этом сказать, Павел на протяжении всей 4-й главы размышляет о Книге Бытия 15), но и Пророков. Павел утверждал это в 3:21, а теперь показывает читателю.

Но решение самой ключевой проблемы, то «наказание», которое нас исцелило (Ис 53:5), обретает свой подлинный смысл не в моралистическом мире «договора дел», не в такой абстрактной схеме греха и наказания, но в контексте завета призвания, завета Бога с носителем его образа, причастным его Славе. Это призвание человека, призвание Израиля, призвание Иисуса. Божье призвание. Воплощение в самом деле стоит в центре Римлянам 3. Но тут воплощение не альтернатива избранию, замыслу Бога о народе Авраама. Иисус и его крест есть то место, где единый Бог встречается со своим миром, соединив наконец небо и землю, устраняя его жертвенной кровью нечистоту греха и смерти, которые сделали бы эту встречу невозможной. Еще «будучи врагами», пишет Павел в Римлянам 5:10, снова подводя итог всей своей аргументации, «мы были примирены с Богом чрез смерть Сына Его».