Именно так. Речь тут идет не о «делах», которые были или не были совершены. И тут ничего не говорится о «наказании». Это слова о призвании и о Храме. А также о любви.
Любовь (еще одна великая тема Исаии) – это, в конце концов, и есть тот глубинный смысл, что стоит за идеей «справедливости завета» у Павла. Ведь завет – это брак между Богом и Израилем. Павел использует этот язык во многих текстах, где речь идет о Мессии и его народе – это недвусмысленно указывает на то, что он видит в Иисусе воплощение (embodiment) Бога Израилева. (Иногда я слышу упреки в том, что использую в этом контексте слово embodiment, как если бы стеснялся сказать incarnation. Как показывает предыдущий абзац, я этого не стесняюсь делать. Просто обычно я предпочитаю английские термины латинским – особенно когда латинский настолько износился от частого употребления, что трудно заметить его характерные особенности.) Именно этому браку и его цели Бог остается верен. Вот почему в разделе Римлянам 5–8, развивая сказанное в главах 3–4, Павел может прямо говорить о Божьей любви, agapē, а также о любви Мессии (8:31–39). Вся глава 8 есть славное торжество неба и земли, где также звучит храмовый язык, и все это прямое следствие той «встречи» неба с землей во исполнение завета, когда Бог делает Иисуса hilastērion в главе 3.
Как это поможет нам, вернувшись назад, лучше понять Римлянам 3:21–26? Нам настойчиво напоминают, что слова Павла о смерти Иисуса следует читать в свете более широкой истории завета, истории Авраама, Исхода и всего прочего вплоть до изгнания и рождения надежды на окончательное «прощение», которое станет завершением изгнания и позволит осуществить первоначальные замыслы, стоявшие за заветом. И речь там идет не о случайном и абстрактном «наказании», которому подверглась невинная жертва, но суть дела в том, что сам живой Бог инкогнито («Кому явилась рука YHWH?» – в смысле: «Кому могло прийти в голову, что он есть сам YHWH, явившийся в силе?») приходит, чтобы принять на себя последствия идолопоклонства, греха и изгнанничества Израиля, который ярко отражал в себе идолопоклонство, грех и изгнанничество всего рода человеческого. Изгнанное из Эдемского сада человечество оказалось на строительстве Вавилонской башни. Изгнанный из Ханаана Израиль оказался в Вавилоне. После неудачи с башней Бог призвал Авраама и дал ему обетования вместе с заветом; после падения Вавилона эти обетования стали осуществляться.
Тут стоит понять одну важнейшую вещь. Изгнание не было случайным наказанием. Когда Израиль начал служить иным богам кроме YHWH, он не мог остаться на Земле – и славное Присутствие YHWH также не могло уже там обитать. Поклоняясь другим богам, народ Божий успешно продавал себя в рабство. Гнет изгнания был, таким образом, последствием того, что совершил Израиль. Разумеется, это можно назвать «наказанием», и этот образ снова и снова используется в 53-й главе Исаии («Он был изранен за наши грехи… его раны нас исцелили… YHWH возложил на него грех всех нас», 53:5–6). Но эти пронзительные слова о смерти «Раба» Исаия вставил в длинный поэтический текст о верности Бога завету, о его победе над идолами, прекращении изгнания, обновлении завета (глава 54) и о последующем обновлении всего творения (глава 55). Изучая Послание к Римлянам, мы могли убедиться в том, что Павел держит в уме то же самое большое повествование, а не мелкую идею «договора дел», где «наказание» является центральной темой.
А это значит, что идеей «наказания» следует пользоваться крайне осторожно. Тут так легко потерять равновесие и снова скатиться к «договору дел». «Хорошо, – скажет кто-нибудь, – значит, Павел действительно ссылался на Исаию 53, а значит, он верил в искупление через заместительное наказание, и потому нам ничто не мешает понимать это так же, как мы понимали раньше». Не стоит спешить, ответил бы Павел. Слова Исаии и слова Павла обретают свое подлинное значение только в контексте более широкой истории Бога и Израиля, истории стоящих за заветом Божьих замыслов, которые он хотел осуществить через Израиль для мира. Если вынуть эти слова из контекста, они неизбежно обретут иное значение. (Вспомните, что случилось со словом «выкуп», когда оно выпало из библейского контекста и, оказавшись в пустоте, породило бессмысленные дискуссии о том, кому именно заплатили этот выкуп.)
Идея «наказания» – это просто яркая метафора для последствий событий всей истории Израиля; подобным образом, когда в Римлянам 1 Павел говорит о грехе и его последствиях, он трижды повторяет фразу «Бог предал их…». Порочный и разрушительный образ жизни, о котором он говорит, не случайная вещь, но результат, следствие предшествовавшего идолопоклонства. Это не значит, что Бог тут ни при чем. Бог-Творец ненавидит идолопоклонство и бесчеловечность, которые оскверняют и портят его прекрасный мир и созданных им носителей его образа. Иначе Бог был бы не благим Богом, а равнодушным безликим бюрократом.
Но если мы ставим метафору «наказания» в самый центр, у нас появляется совсем другое повествование – ровно то же самое происходит в том случае, когда мы превращаем выражение «праведность Божия» в средневековую формулировку о моральном статусе, который нужен нам, который есть у Бога и который Бог может давать членам своего народа, – смысл первого века превращается в нечто иное, и это мешает нам понять смысл всего раздела Римлянам 1–4 и не позволяет заметить многих важных нюансов. Обычное понимание Римлянам 3, за которым стоят идеи «договора дел» и «наказания», павшего на Иисуса вместо нас, есть просто такое искажение. При таком подходе толкователь берет метафору из Исаии и окружает ее чужеродным повествованием. Представим себе, что некто взял живую метафору Павла – «все творение стонет в родовых муках», – и считает ее главным содержанием Римлянам 8, говоря, что вся эта глава посвящена реальной женщине, у которой начались схватки. При таком прочтении он рискует не увидеть смысла всех остальных стихов главы 8 – именно это произошло в христианской традиции, когда толкователи отодвинули в сторону историю Израиля и на ее месте оказались иные темы.
Если Павел в этом отрывке говорит о «наказании», подлинный смысл этой метафоры тот же, что и у Исаии, который рассказывает о том, как «Раб» исполнил призвание Израиля, – в то же время говоря, что «Раб» воплощает в себе YHWH, что он есть крепкая «рука YHWH» и берет на себя последствия непослушания, идолопоклонства и греха Израиля, чтобы спасти Израиль и весь мир. Он принимает на себя реальный результат греха Израиля – ненависть язычников, направленную на народ Божий, – чтобы ее истощить и чтобы можно было двигаться дальше.
