воле. В благовестии Иисуса Назарянина она определяется двумя заповедями о любви к Богу и ближнему, слитыми воедино в произведениях Павла, Иоанна и других авторов Нового Завета. Это ветхозаветное наставление о любви, решительно усиленное в Новом Завете, в концентрическом виде выражается словом агапа и его производными. Не случайно в Послании колоссянам, связывая «совершенство» и «агапу», Павел призывает: «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (3:14).
Таким образом, слово агапа обозначает, можно сказать, «революцию» в христиански понимаемой любви. Ее имя – «лучшая часть», «самая непостижимая», представляет собой всеобъемлющую «форму» любви, которая пропитывает любую другую ее «форму», сохраняя особенности этой «формы» и вместе с тем возрождая саму любовь ее в подлинном первозданном смысле.
Можно сразу же возразить, что агапа означает скорее «жертвенную» любовь, полную доброжелательности, милосердия, сострадания, доходящих до самопожертвования, любовь, не мотивированную достоинствами ее «объекта», предполагающую свободное и бескорыстное благорасположение «субъекта», который любит, изливая доброту и прощение на всех – добрых и злых, праведных и неправедных в подражание той любви, которой любит Бог «во» Иисусе Христе. Безусловно, сама по себе агапа – это необязательно любовь страстная, пламенная, неистовая, героическая в большей степени, чем другие: это не более искренняя φιλία, или дружелюбие, не более великодушная στοργή, или солидарность, – это не предельная форма любви и даже не более сильная, чем другие. Агапа может быть такой, но не только такой. Недостаточно в самом деле произнести слово агапа, чтобы воодушевиться, воображая, будто понял и высказал все. Недостаточно прочитать стих Писания и, найдя существительное ἀγάπη или глагол ἀγᾶπαν, решить, что уже понятно какая любовь имеется в виду. Лексическое семейство ἀγάπη используется в Новом Завете по-разному и в разных значениях, в большинстве случаев эти слова родственны secundum analogiam [341], они близки по значению, но не тождественны.
Иногда, хотя лишь изредка, это обнаруживается со всей очевидностью. Так, в Новом Завете глагол ἀγαπᾶν употребляется и в негативном смысле. Например, в четвертом Евангелии сказано, что «люди более возлюбили (ἀγάπεσαν) тьму, нежели свет» (Ин 3:19). В другом тексте Иоанн так увещевает христиан: Не любите (μέ ἀγαπᾶτε) мира, ни того, что в мире (1 Ин 2:15).
Следовательно, по крайней мере глагол ἀγᾶπαν может соотноситься с чем-то негативным, злым. Но, как правило, в Новом Завете лексическое семейство агапы имеет положительное значение, оно связано с благом во всем его многообразии. Впрочем, в реальной жизни любовь в ее различных формах не всегда проявляется без слабостей, мук, развращенности, измен. В результате «семантического обращения» слова агапа в христианской речевой практике христиане стали по-новому понимать и проявлять все варианты любви: они испытали влияние любви, проповеданной и осуществленной Иисусом Назарянином.
Если агапа – это изначальная форма любви, где Бог присутствует и любит «во» Иисусе, то она может быть реализована только как χάρις и δύναμις, т. е. как благоволение и преобразующая сила, проникающая в глубину души и распространяющаяся на всё вокруг как спасение, искупление, оправдание и примирение с Богом «во» Христе.
Поэтому, чтобы понять смысл агапы, необходимо всякий раз выяснять «кто кого любит», т. е. кто есть «субъект» и «объект» данной формы любви. Но, чтобы определить, о какой форме любви идет речь и, следовательно, какая именно любовь «обратилась» благодаря агапе, нужно установить также и «предикат» – природу этой любви. Помнится, в платоновском Пире Сократ заметил, что эрос нельзя постигнуть исходя из «субъекта», т. е. любящего, но можно постигнуть исходя из «объекта» – любимого человека или предмета. Это не так в отношении агапы – любви, заключающей в себе благоволение и способной «обратить» все формы любви. Дабы постигнуть агапу, о которой повествует Новый Завет, нужно исследовать не только кто любит и кто любим, но и какой любовью любит любящий и любим ее объект: «субъект», «предикат» и «объект» – все они, каждый по-своему, охвачены любовью, которая есть ἀγάπη.
Поясним это рассуждение на примере эроса. Как мы уже отмечали, к эросу в том виде, в каком его понимали и практиковали в античном языческом мире, израильская религия питала такое глубокое отвращение, что оно распространилось даже на само это слово и его производные – оно было исключено из еврейской Библии. То же самое произошло с Новым Заветом. Это непреодолимое лингвистическое отвращение сохранилось, и сохранились соответствующие ограничения в Библии на греческом языке. Если принять во внимание то, что мы знаем об употреблении Павлом слова агапа, особенно в его абсолютном значении, то легко обнаружить, что в Новом Завете под словами ἀγάπη и ἀγᾶπαν подразумеваются – и парадоксальным образом сочетаются в них – различные формы любви и среди них – эрос.
Возьмем Послание эфесянам, где присутствует широкий и отчетливый «паренесис». В этом обращении ко всем христианам, т. е. к людям, научившимся у Христа, слушающим Его и познавшим пребывающую в Нем истину (αλήθεια), Павел требует от них «новой жизни», а для этого необходимо «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (Еф 4:22–24).
Разумеется, созидать Церковь помогали все христиане, и она, естественно, состояла из мужчин и женщин. Поэтому все ее члены, помимо прочено, обязаны «поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира» (Еф 4:1–3).
Далее следует ряд детальных рекомендаций, где автор Послания предостерегает его адресатов от лжи, гнева, краж, непристойных речей, кощунств, разврата, пьянства и, наоборот, побуждает к праведности, сострадательности, милосердию, готовности прощать друг друга.
Мотивацию правильного и образцового поведения для всех христиан Павел или кто-то вместо него указывает в следующем призыве: «Подражайте (μιμηταὶ) Богу, как чада возлюбленные (ἀγαπετά), и живите в любви, как (καθὼς) и Христос возлюбил (ἐγάπησεν) нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф 5:1–2).
С другой стороны, из 1 Кор 13: 4–7 мы знаем, под воздействием энергии агапы любовь во всех формах может и должна стать «долготерпеливой, милосердной, независтливой, не превозносящейся, уважительной, бескорыстной, кроткой, готовой прощать, не радующейся неправде, сорадующейся истине, способной всё покрывать, всего надеяться, всё переносить».
В рамках «паренесиса» Послания эфесянам всеобъемлющее обращение, которого требует новизна христианского существования, распространяется также на семейную и бытовую мораль. Наряду с наставлениями относительно нового образа жизни, обращенными к родителям и детям, господам и рабам, там есть и предписания насчет супружеской жизни: «Так должны мужья любить (ἀγαπᾶν) своих жен, как свои тела: любящий (ἀγαπῶν) свою жену любит (ἀγαπᾷ) самого себя. ‹…› Так каждый из вас
