ученая-феминистка не связала рассуждения Павла о сексуальности и супружестве с «энкомием» агапе (1 Кор 13) и ее свойствами, т. е. с той формой сильной и непрестанной любви, которая может и даже должна придать крепость и нежность супружескому эросу. Данная всем верующим заповедь любить, «как» любил Христос, несмотря на непреодолимое различие, устанавливает аналогию между Ним и его последователями и в то же время порождает реальное множество полифонических проникновений во все формы любви. В них реально развивается и диверсифицируется человеческая любовь по критериям «кто любит кого» и тип любви, которой любят. У Павла, Иоанна и в Новом Завете в целом используются существительное ἀγάπη и глагол ἀγαπᾶν, что свидетельствует о намерении проложить путь к обновленному существованию и наметить глобальную программу, освобождающую и спасающую все виды любви.
Не хочется превращать при этом все виды любви в анархическое хаотическое нагромождение, освященное этикеткой агапы. Помимо прочего, в Первом послании коринфянам твердая и четкая позиция Павла в отношении πορνία, т. е. разного рода разврата от гомосексуальности до проституции, представляет собой наставление для христиан всех времен (см. раздел 8.5). Несколько преувеличивая, но не искажая положение вещей, мы осмеливаемся утверждать, что при ближайшем рассмотрении в Новом Завете не обнаруживается абстрактных упрощенных и упрощающих схем типа «жертвенная любовь» и «жаждущая любовь», «восходящая» и «нисходящая любовь», «страстная любовь» и «любовь эгоцентрическая».
Агапа принимает различные формы. В принципе она совместима с любой конкретной формой любви – отцовской, материнской, сыновней, братской, дружеской и т. д., совместима и с любовью «эротической». Не случайно, что у Павла или у Иоанна, как и во всем Новом Завете, эрос и филия нигде не изображаются как нечто низшее по сравнению с агапой. Агапа не противопоставляется эросу, как об этом говорит Нюгрен. Агапа противостоит только языческому эросу, в котором как Ветхий, так и Новый Завет усматривают «обожествление» или «демонизацию», гнушаются мифологией и развратом и даже отказываются от присущего этому эросу языка. Но для христиан «эротическая» любовь была и остается даром искупленного творения, благословленным благословением агапы. «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего (οὐδέν) в себе самом (δι'ἑαυτοῦ) нечистого», решительно и энергично провозглашает Павел (Рим 14:14). Почему же эрос должен быть нечист «в себе самом»? Утверждать такое было бы просто богохульством. Под разными небесами человек, пусть даже «падший» несет в себе отпечаток изначального творения – образ Божий. Дарованное Богом искупление во Христе через Духа Святого сохраняется и действует в мире до конца веков. Может ли быть иначе?
«В начале» существовал эрос со-сотворенный вместе с людьми и их разделением на мужское и женское начало (гл.3–5). Но теперь изначального, всегда наполненного гармонией и ликованием, восторгом и счастьем, увы, больше нет. Несомненно, теперь нас ждет не невинный эрос в саду наслаждений, а сомнительный эрос в диком поле, в который превратился наш мир. Эрос, как и все прочие формы любви – каждая по-своему, повсюду стал причудливым и неверным, беспорядочным и извращенным, деспотическим и насильственным. Эрос, или сексуально окрашенная любовь мужчины и женщины и, соответственно супружеской четы, далеко не всегда проявляется как восхищение, воспетое в Песни песней (гл. 5). Но говорить ему «нет» – дело мрачных пессимистов.
Агапа – это не разрушительное противодействие эросу, целиком зараженному силами зла, навеки обосновавшемуся в сердцах людей. Это совсем другое: агапа представляет собой удивительную форму любви, которая вбирает в себя, украшает и возвышает все виды любви и отношений, наполненных любовью, – дружбу, солидарность и в конце концов эрос. Она оживляет человека и включает его в спасительную динамику воплощения. Здесь не прозвучит диссонансом принцип: gratia non distruit, sed sanat et perfecit naturam [344].
Спасение целиком охватывает суровую и трагическую историю. Предопределенное от самых истоков, начавшееся в народе обетования, в Израиле Божием, эсхатологически осуществленное во Христе, родившемся, жившем, умершем и воскресшем, это спасение не может не охватывать и не увлекать за собой также и любовь во всех ее видах и формах. Ко всеохватывающему «домостроительству» искупления принадлежит и эрос – как форма сексуального влечения и желания, чувственности и страсти, наслаждения и нежности. Но, как и всякое явление, эрос нуждается в исцелении и восстановлении в первоначальном достоинстве силой благодати: иначе говоря, он нуждается в новой жизни, исходящей от аапы. В этом свете можно понять, почему «не любящий (μὴ ἀγαπῶν) брата пребывает в смерти» (1 Ин 3:14).
11.9. Быть личностью значит стать ею в агапе
Агапическая любовь, безвозмездно нисходящая свыше как вольный поток из океана Божией любви «во» Иисусе, стремится обратить и обновить всё человечество. Человечество состоит из существ женского пола и существ мужского пола, из сексуально дифференцированных личностей, чье самое ценное богатство – способность любить в многоразличных формах. Среди этих форм особым образом выделяется эротическая любовь.
Эрос непосредственно связан с признаками пола, находящего в центре эволюционного процесса и напоминающего о преемственности или, если угодно, о нашем родстве с высшими животными. В пространстве христианской веры эрос также может оказаться, выражаясь метафорически, сыном и бедности, и богатства. Он сын бедности, когда является желанием, когда у него нет того, в чем он нуждается и что он желает получить. Он сын богатства, поскольку становится динамикой, толкающей женщину и мужчину реализовать самих себя, выйдя за пределы себя и завязав отношения с кем-то другим, отличным/отличной от тебя самого, но желанным/желанной, чтобы соединиться с ним/с ней. С другой стороны, Библия, как мы видели, в своей особенной манере свидетельствует о силе и благородстве эроса, привлекающего и соединяющего мужчину и женщину и образующего из них любовную чету, дабы они стали «одной плотью», которая есть единение личностей и благодаря своей плодотворности рождает новых личностей. Как иначе могла бы длиться жизнь, человеческая жизнь, призванная совершенствовать мир, – ведь людям поручено владеть землей и обустраивать ее (Быт 1:28).
Размышляя над первыми страницами Книги Бытия, мы установили некоторые характерные черты библейской религии, которые можем теперь вспомнить, и с большим основанием утверждать, что они далеки и даже противоположны античной языческой культуре. Христианство в самом начале быстро свело с ней счеты (раздел 3.2). В Бытии наряду с постулированием «тварной природы» человека, созданного трансцендентным и личным Богом, о нем говорится как о единстве и взаимодействии мужской и женской личностей. Женская личность отличается от мужской и вместе с тем и поэтому соотносится с мужской личностью (как верно и обратное применительно к мужской личности).
Таким образом, идея личности не была произвольно втиснута в библейские стихи извне – там она проросла из семени и расцвела в ожидании, когда можно будет расти дальше и
