глубоким анализом посредственности человека и даже не тем, как он показал, что феномены являются симптомами воли, а чем-то противоположным – тем, как он делал волю всё менее выносимой, всё менее совместимой с жизнью, одновременно нарекая ее волей к жизни… [266]
6. Принципы философии воли
Философия воли, согласно Ницше, должна заменить старую метафизику: она ее разрушает и превосходит. Ницше утверждает, что создал первую философию воли; все остальные были последними воплощениями метафизики. Философия воли, как он ее понимает, содержит два принципа, сообщающие радостную весть: хотеть = творить, воля = радость. «Моя воля всегда приходит как освободительница и вестница радости. Воление освобождает: таково истинное учение о воле и свободе, так учит вас Заратустра»; «Воля – так зовется освободитель и вестник радости. Так я учу вас, друзья мои. Но научитесь также и этому: сама воля пока пленница. Воление освобождает…» [267] – «Что воля становится не-волей, но ведь вы знаете, братья мои, эту басню безумия! Прочь я вел вас от этих песен, когда учил вас: воля есть созидательница»; «Творить ценности – вот истинное право господина» [268]. Почему Ницше представляет эти два принципа – созидание и радость – как самое существенное в учении Заратустры, как два кончика молота, который должен и забивать гвозди, и вытаскивать их? Эти принципы могут показаться размытыми и неопределенными, но они приобретают самое точное значение, если понятен их критический аспект, то есть способ, за счет которого они противопоставляют себя предшествовавшим концепциям воли. Ницше говорит: волю к власти воспринимали так, словно воля хотела власти, а власть была тем, чего хотела воля. С этого момента власть сделалась чем-то представляемым; с этого момента власть (puissance) превратилась в идею раба и бессильного (impuissant); с этого момента о власти стали судить по приписыванию «готовых» и устоявшихся ценностей; с этого момента воля к власти не воспринималась вне связи с определенной битвой, которая велась именно за эти устоявшиеся ценности; с этого момента волю к власти отождествляли с противоречием и с порождаемым им страданием. Ницше, в противовес этому заковыванию воли в кандалы, заявляет, что воление освобождает; в противовес связанной с волей боли он возвещает, что воля радостна. В противовес образу воли, которая грезит о том, как обрести устоявшиеся ценности, Ницше объявляет, что хотеть – значит создавать новые ценности.
Понятие воли к власти совершенно не означает, что воля волит власти. Воля к власти не подразумевает никакого антропоморфизма – ни по своему происхождению, ни по значению, ни по сущности. Волю к власти следует интерпретировать совершенно иначе: власть в воле есть то, что хочет. Власть в воле – это генетический и различающий элемент. Именно поэтому воля к власти является по сути своей созидательной. Именно поэтому власть никогда не измеряется представлением: она никогда не представляется, никогда не интерпретируется и не оценивается; она есть «то, что» интерпретирует, «то, что» оценивает, «то, что» хочет. Но чего же она хочет? Хочет она как раз того, что исходит из ее генетического элемента. Генетический элемент (власть) определяет отношение силы к силе и качество соотнесенных друг с другом сил. Как элемент пластический, он, детерминируя нечто, одновременно детерминирует и себя, а наделяя нечто качеством, одновременно наделяет качеством и себя самого. Воля к власти хочет определенного соотношения сил, определенного качества сил. И определенного качества власти: утверждение, отрицание. Эта всякий раз изменяющаяся композиция создает тип, которому соответствуют данные феномены. Всякий феномен выражает отношения сил, качеств сил и власти, нюансы этих качеств – словом, некий тип сил и воли. В соответствии с терминологией Ницше, мы должны сказать: всякий феномен отсылает к типу, составляющему его смысл и ценность, и одновременно к воле к власти как к элементу, из которого происходят смысл его смысла и ценность его ценности. Таким образом, воля к власти, по сути, является творческой и одаряющей: она не стремится, не домогается, не желает, и в особенности не желает власти. Она дарит: власть в воле есть нечто невыразимое (подвижное, изменчивое, пластичное); власть присутствует в воле как «дарящая добродетель»; воля, благодаря власти, сама становится дарительницей смысла и ценности [269]. Вопрос о том, едина или множественна воля к власти, в конечном счете вообще не должен задаваться; он свидетельствовал бы об общем заблуждении по поводу философии Ницше. Воля к власти пластична, неотделима от каждого из тех случаев, где она детерминирует сама себя; целое мира как вечное возвращение является бытием, но бытием, которое утверждается из становления, воля к власти – это единое, но единое, которое утверждается из множественного. Ее единство – единство множественного и проявляется не иначе как из множественного. Монизм воли к власти неотделим от плюралистической типологии.
Творческий элемент смысла и ценностей с необходимостью определяется как элемент критический. Тип сил означает не только определенное качество сил, но и отношение между квалифицированными силами. Активный тип обозначает не только активные силы, но и некое иерархизированное множество, где активные силы одерживают верх над реактивными, а реактивные силы выступают как действующие. Напротив, реактивный тип обозначает множество, в котором реактивные силы торжествуют и отделяют активные силы от их возможностей. Именно в этом смысле тип подразумевает качество власти, за счет которого одни силы одерживают верх над другими. Высокое и благородное означают для Ницше превосходство активных сил, их сродство с утверждением, их стремление возвыситься, их легкость. Низкое и подлое означают триумф реактивных сил, их сродство с негативным, их малоподвижность, или тяжесть. Но многие феномены можно интерпретировать исключительно как выражения этого тяжеловесного триумфа реактивных сил. Не в этом ли состоит человеческий феномен как таковой? Есть вещи, которые могут существовать только за счет реактивных сил и их победы. Есть вещи, которые нельзя высказать, почувствовать или помыслить, в ценность которых нельзя поверить без влияния реактивных сил. Ницше уточняет: без обладания душой низкой и тяжелой. Помимо любых заблуждений и помимо самой глупости нужна именно вот эта низость души [270]. Именно в этом смысле типология сил и учение о воле к власти, в свою очередь, неотделимы от критики, способной установить генеалогию ценностей, их благородство или низость. – В таком случае и правда уместным будет спросить, в каком смысле и почему благородный «ценится выше», чем подлый, а высший – чем низший? По какому праву? Ничто не поможет нам ответить на этот вопрос, пока мы рассматриваем волю к власти как таковую или абстрактно, то есть как наделенную всего двумя противоположными качествами – утверждением и отрицанием. Почему она должна охотнее желать утверждения, чем отрицания?
