Карпинчо. – Я тебе обещаю, что ещё приду!
– Дааааа… А ты сможешь? Вы куда-нибудь уйдёте, в другое место, сам же говорил, карпинчо всё время путешествуют.
Карпинчо стал очень серьёзным.
– Смогу. Я дорогу запомнил.
– А вдруг она пропадёт? – спросила Линка недоверчиво.
– Всё равно доберусь, – ответил Карпинчо убеждённо. – Потому что я тебя люблю, значит, доберусь.
– Ну иди! – сказала Линка. – Иди уже скорее!
Карпинчо лизнул её в нос, фыркнул, повернулся и побежал вниз по склону. Линка смотрела, как он постепенно уменьшается, как навстречу ему бегут двое карпинчо, из тех, что потемнее, как они останавливаются и обнюхивают друг друга, и как бегут вприпрыжку по зелёной траве навстречу остальным.
– До свидания, – прошептала она, а потом закричала во всё горло:
– Карпи-и-и-и-и-и-нчо! До свида-а-а-а-а-а-а-ния!
И ещё увидела, как Карпинчо остановился, повернулся назад, и услышала совсем далёкое: «фррррррррррррррр!»
24
Линка стояла в знакомой опустевшей долине у озерка и смотрела на лестницу. Ох, как же она теперь потащит её обратно? Был бы Карпинчо… она всхлипнула ещё раз, обессиленно, и потянула за ножку. Лестница покачнулась и упала плашмя.
Линка подошла к дальнему концу, приподняла его над землёй и потянула. Стремянка сдвинулась на удивление легко, и Линка потащила её в сторону дома.
Труднее всего было в коридоре, приходилось ползти на корточках, да ещё и задом наперёд. Уфф, наконец-то комната! И тихо, вроде бы никого пока нет. Она посмотрела на часы: всего только семь, ещё куча времени. Всё можно успеть.
Линка подложила под ножки маленький коврик с подсолнухом, который лежал у письменного стола. Быстро дотащила стремянку до шкафа. Подумала ещё, пошла на кухню за табуреткой и вдруг увидела записку. Ой, мамочки, испугалась Линка, чуть не забыла её тут, скорее смяла бумажку и спрятала в карман.
Потом принесла табуретку в коридор, положила на неё стремянку одним концом, залезла сама, подняла стремянку и потихоньку затащила в чулан. Слезла, задвинула ножки – ура, вроде бы встало, и даже ничего не упало с полок. Отнесла табуретку на кухню, закрыла чулан и осмотрелась. Вроде бы всё на месте! Ой, надо же снять мокрые тапочки. И пол вытереть.
Когда ключ зашуршал в замке, всё уже было как обычно, Линка сидела, делала уроки, даже посуда была вымыта и сушилась на полке.
– Линка! – позвала мама. – Беги скорее нас поздравлять!
– Ой… записали??? – Линка вылетела в коридор, запрыгала от радости. – Мамочка! – и бросилась на шею.
– Я же упаду, ты что! – засмеялась мама. – Ты уже такая большая. Всё, идём скорее ужинать, а мы с папой будем пить шампанское!
– Идите скорее, я уже всё поставил разогреваться! – позвал папа из кухни. – Так есть хочется, ужас. Линка, ты знаешь, что твоя мама – гений?
– Знаю-знаю, – сказала Линка. – А запись вы принесли?
– Погоди, ещё не доделали! Через пару дней, – пообещал папа.
25
Вечером Линка лежала в темноте с открытыми глазами и думала про Карпинчо – как он там? Как его приняли? Он же так давно не видел других капибар.
Мама заглянула, спросила шепотом:
– Ты не спишь ещё?
– Нет!
Мама присела на край кровати.
– Ты сегодня грустная.
– Нет-нет, совсем не грустная, тебе кажется! Просто задумалась…
– Может, хочешь что-нибудь рассказать?
Линка замялась, потом спросила:
– Вот скажи, мамочка. Когда ты кого-то любишь, и ему хорошо – это ведь хорошо, правда?
Мама улыбнулась, даже в темноте было видно, и спросила:
– Люди говорят: «Я люблю тебя». Какое слово здесь главное?
– Подлежащее? «Я»?
– А может, не обязательно подлежащее? Может, «тебя»?
– Да. Это же так просто, – Линка обняла маму, притянула к себе. – Спасибо, мамочка. Буду спать…
– Я посижу рядом, хочешь?
– Ага… посиди, – ответила Линка сонно. Взяла мамину руку, подложила под щеку – тёплая…
«Он придёт, обязательно, – думала Линка. – Надо только подождать». Перед глазами стояла изумрудная равнина и синяя река. И брели звери с птицами на спине. Трава вокруг волновалась под ветром, вставала зелёной стеной, и через неё просвечивала река. «Ты тут?» – ворчливо спросил Карпинчо за спиной. «Ага, бежим купаться!» – отвечала Линка, и они пустились наперегонки, раздвигая траву на лету.
Конец первой книги
