за ним стояли сцепленные вагонетки, новые, блестящие, будто только сошедшие с конвейера. Сверху железнодорожной колеи были навешаны технические провода изоляции, начинающиеся с первого столба, на котором была начертана вполне земная цифра:«1».
Следом за первым столбом, на расстоянии нескольких шагов стояли следующие опоры с номерами: «2», «3» и далее. После четвёртого столба луч фонаря рассеивался вдали, и вокруг него снова наступала темнота. Зато справа от них на стенах появилось что-то новое, доселе ими не замеченное. Сделав несколько шагов и светя перед собой, Виктор Иванович осторожно прикоснулся к покатой поверхности и провёл рукой.
—Ваня… —выдохнул он шёпотом. – Ты видишь то же, что и я? У меня не галлюцинации?
—Однако… —только и смог вымолвить напарник.
—Похоже на электрические тумблеры…
Начальник станции перепрыгнул железнодорожную колею и осветил лучом огромные шкафы из неизвестного материала, напичканные непонятными кнопками, сенсорами, выключателями и тумблерами различной величины. Оба приятеля застыли в изумлении перед такой громадой электромеханического узла, представшего перед ними, как в сказке об Аладдине с его пещерой.
Шкафы всевозможных размеров возвышались над головами и уходили в высоту более пяти метров, и всё это сверкало, блестело и переливалось в лучах фонарей, словно минуту назад их кто-то протирал тряпкой.
—Хочу к пингвину, —снова пролепетал Якут, который хоть и был мужественным полярником, однако терялся перед всем тем, что хоть как-то касалось мистики.
Тем временем Виктор Иванович, осматривая громаду узла, констатировал себе под нос, очевидно делая выводы скорее для себя, чем вынося их на предмет обсуждения: —Никаких надписей, инструкций, показателей. Всё автоматическое, но вполне знакомое. Павла бы сюда – он точно бы сразу определил, с чем мы тут столкнулись. Жаль, рации вышли из строя. Впрочем, я не удивлён: как они могут здесь работать, если под землёй сплошь магнитное поле от этих агрегатов.
Он приблизился к одному из тумблеров, располагавшемуся отдельно от остальных.
—Так… а это что? – и дотронулся до небольшого рычага, выходившего сбоку из основного паза. Рычаг поддался, будто им пользовались совсем недавно. Легко и уютно ручка легла в нижний желобок паза, раздался щелчок, пропел какой-то спрятанный внутри зуммер и… НАСТУПИЛ СВЕТ.
Постепенно, секция за секцией начали включаться неведомые внутренние механизмы узла. Щёлкали приборы в шкафах, зазвучала откуда-то музыка Вагнера, от столба к столбу, внутрь всего громадного тоннеля засветились скрытые источники света, сразу же ослепившие двух друзей своим ярким свечением. А свет всё включался и включался, поэтапно, постепенно, уходя вдаль – в бездонный колодец трубы.
—Ваня, взгляни вверх! – чуть ли не выкрикнул от неожиданности профессор. – Ни ламп, ни люстр, никаких тебе технических подсветок, ничего. Потолок светится сам! Сам по себе! Это что ж за материал такой?
Оба путешественника стояли на почти зеркальном покрытии, а вокруг них развернулась картина, неподдающаяся никакому описанию и поражающая своей грандиозностью, если учесть, что всё это находилось в толще многовекового льда.
Огромный, просто гигантский тоннель с идеально круглыми блестящими стенами уходил далеко вперёд и упирался в такую же огромную и массивную дверь из, видимо, такого же неведомого материала. Издалека казалось, что рельсы под ногами, ведущие к этой двери, в конце соединяются в условную точку. Виктор Иванович, прищурившись, присмотрелся. Две створки этой двери издалека казались плотно прижатыми друг к другу, образуя нечто целое, с едва видимой линией разделения. Как дверцы лифта, отметил он про себя, только огромные и без явных признаков зазора. По бокам от колоссального сооружения стояли ещё более массивные секции с надписями «GENERATION», а рельсы упирались в некий порог с турникетом. Этот беглый осмотр занял всего несколько секунд – турникет мог быть совсем и не турникетом, резюмировал Виктор Иванович. Слишком далеко, чтоб делать поспешные выводы, однако на первый быстрый взгляд всё увиденное им выглядело вполне «по-нашему, по земному». Очевидно, с инопланетянами придётся подождать, мысленно заключил он. Но каков размах! Одна гигантская надпись чего стоит!
—Сколько до тех дверей, как думаешь, Иван?
—Метров двести, не меньше, однако…
—Вот и я о том. А сколько мы сюда добирались в темноте?
—Часа два с половиной. Мои часы стоят, но внутренний голос подсказывает…
—Твой внутренний голос боится всякой мистики, а ты ему веришь, —усмехнулся начальник. – Впрочем, можешь успокоиться: никаких инопланетян в облике ящеров мы здесь не встретим. Часы не только у тебя стоят, а и у всех нас, с того момента, как нас завалило бураном.
—Да, но у меня они механические.
—Вот это-то и удивляет. У меня тоже механические. Судя по всему здесь под землёй, выйти из строя должны были только электронные – у Андрея и Гриши такие.
—Гриша на базе, —неуверенно поправил Якут, явно начинавший скучать по тёплой и уютной станции.
—Это я к тому, если б он тоже был здесь. Ладно, нас там друзья возле саней заждались. Поворачиваем назад. По всей видимости, у них там так же теперь светло. Мы разведку сделали. Если Павел отремонтировал «Бураны», то по этому гладкому полу вернёмся сюда все вместе, и Паша попробует открыть те двери. Сдаётся мне, что в прилегающих к ним генераторах, находится рубильник для их автоматического открывания.
—А что за ними будет?
—Ну и вопросики у тебя, товарищ Якут. Откуда же я знаю? Главное, что мы хоть что-то обнаружили, земное, не инопланетное. Там-то на входе в пещеру мы уже никак не пройдём из-за обвала, копай мы хоть сто лет. А тут… Если, как говорит поговорка, есть двери – должен быть где-то и выход.
Глаза у обоих уже привыкли к матовому свету, и Якут внезапно показал рукой поверх их голов.
—А это что?
—Где?
—Надпись наверху дверей видишь?
Прикрыв глаза рукой от исходившего сверху свечения, начальник проследил взглядом за направлением руки Якута, и замер, изумлённо всматриваясь вдаль.
По всему периметру вверху над створками красовалась огромная фашистская свастика. Чёрная в красном обрамлении, она сияла и блестела, не замеченная ими вначале из-за тьмы, а потом и яркого ослепляющего света. Теперь она предстала перед полярниками во всём своём грандиозном величии.
Ниже свастики была выведена надпись большими, готическими символами: «211» У профессора похолодело в груди.
—Так вот оно что! – воскликнул Виктор Иванович. – Ваня! Ты знаешь, куда мы влипли с тобой? Точнее все вместе?
Якут уже давно предполагал нечто подобное. Стоял и переминался с ноги на ногу. Раз профессор так бурно реагирует на свастику, то тут явно
