срок, вот Виктор Иванович меня и вытащил с собой сюда – мы до этого знакомы были, и не всегда я находился в таком состоянии – не пил, работу хорошую имел, жену… —он сплюнул. – Теперь уже не имею.
—Не простил её?
—А ты бы простил? С лучшим другом?
—Да уж… —вздохнул Гриша. – Ты меня извини. Я-то думал, ты к спирту прикладываешься всё больше из привычки. А оно вон как…
—Держи язык за зубами, парень. Об этом только наш начальник станции знает. Остальным и незачем, мне как-то всё равно, что обо мне думают. Я в людях давно разуверился. Вероника вот меня презирает в душе, но жалеет, а мне её жалость поперёк колену. Я женщин теперь стороной обхожу. Всё? Удовлетворил твоё любопытство? Что-то разоткровенничался я с тобой.
—А что же друг твой?
—Выжил.
Больше Трифон ничего не пожелал говорить, сколько Гриша не пытался. Замолчал, уйдя в свои мысли, зато, у радиста появилось новое мнение о своём коллеге. Ну, прикладывается к фляге, ну собак иногда забывает покормить или ещё что сделать по работе – так и причина теперь известна. Если так присмотреться, просто одинокий, замкнутый в себе мужик, разве что злой на всех. А так, вроде и ничего. Подход только нужен особый. Гриша сделал себе мысленно заметку ещё раз вернуться к этому разговору – возможно и станут они после этого ближе как коллеги.
Рванул ветер, и он закрылся руками, чтобы защитить глаза от колючих игл. Трифон повернулся:
—Пойдём, Верка ждёт. Напоследок лишь посоветую: никогда, слышишь, ни-ког-да не доверяй женщинам. Люби, лелей, восхищайся, но… не доверяй. Мужик, если подставит, ему морду можно набить. А бабы… —он снова сплюнул под ноги. Слюна тотчас превратилась в вязкий, замерзающий на морозе сгусток ледышки. – Бабы, они такие, что и руку иногда не поднимешь, даже если виноваты. Я вот на свою не смог…
И зашагал прочь.
Довезя сани до порога, они скинули баллон на снег и, ухватив его с обоих концов, занесли внутрь. Вероника как раз снимала вентиль, так и не дождавшись помощи мужчин, впрочем, сия процедура была для неё не в новинку, она уже давно привыкла обходиться своими усилиями, за что и была ценима на станции, как незаменимый сотрудник. Анюта крутилась у зеркала, кокетливо примеряя только что довязанную шерстяную шапочку. Увидев Гришу, очаровательно подмигнула.
—Ох! – только и смог выдохнуть тот. – Красивая какая!
—Старалась. Мне Вера показала, как петли накидывать, вот и научилась. Скоро тебе шарфик свяжу.
—Скоро ужинать будем, —объявила Вера. Трофим тем временем менял уже вентиль на баллоне. – Давай ещё раз попробуем наших друзей набрать, —предложил он, так, что все невольно обернулись в его сторону. На Трифона это было не похоже: очевидно повлиял разговор с Гришей. – Может всё-таки откликнутся. Наши-то рации не вышли из строя – работают как всегда.
Радист включил рацию на «передачу», и громко, раздельно вызвал:
—Это база! Ответьте! Вызывает база! Андрей, Павел, где вы? Виктор Иванович, перестройтесь на приём, если меня слышите. К вам идёт мощный буран, у нас все датчики зашкаливают. Как поняли? Приём.
Гриша обернулся, обвёл всех взглядом, и опустил чёрную коробку ресивера на стол. Рация с выгнутой антенной упорно молчала. Он взял её в руки, потряс, проверил зарядку. Всё оказалось в норме, даже сенсорная лампочка мигала в режиме приёма.
—Странно. Даже статики нет. Молчат.
И было в этом молчании что-то зловещее, непонятное, что заставило всех присесть на табуретки и посмотреть с тревогой друг другу в глаза.
На улице завыли собаки…
№ 8.
Луч фонаря упёрся в чёрную пустоту туннеля. Якут держал в руках ракетницу на всякий случай, готовый ко всяким неожиданностям.
—Иванович, —пробасил он в сторону, осторожно ступая по ровному, мерцающему от фонаря полу. – Глянь-ка, однако… здесь и «Бураны» проедут, настолько всё объёмно, и у них ведь гусеницы резиновые.
—Похоже на то. Сдаётся мне, Ваня, что мы попали на какую-то запретную, а точнее, засекреченную территорию. Заметил, как пол блестит? Словно из стеклопластика. – Он попрыгал и потопал унтами по настилу, пытаясь понять, на чём стоит. Затем почти вплотную приблизился к Якуту и шёпотом, растягивая слова, как бы назидательно спросил:
—От-ку-да в Антарктиде… ПЛАСТИК?
Якут только пожал плечами, при этом, не забывая водить фонарём из стороны в сторону.
—Давай пройдём дальше, —всё так же шёпотом предложил профессор. – Может, на что-либо наткнёмся. И если переднюю лыжу чем-нибудь обтянуть на «Буране», то вполне возможно будет перевезти сюда на санях Андрея. Назад-то дороги всё равно нет – завалило. Значит, выход нам искать нужно теперь только впереди. Надо полагать, этот туннель куда-то да приведёт, верно?
—Ага. Есть труба – есть начало, однако. Будет и конец.
—Правильно.
Два полярника шли вперёд, осторожно ступая по почти зеркальному полу и, светя фонарями, пытались хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Покатые круглые стены отсвечивали, и не было на них ни швов, ни болтов, ни стыков. Сплошная масса какого-то неизвестного сплава, как бы вылитая одномоментно, одноразово, и всунутая неким неведомым способом в толщу льда, которому сотни тысяч лет.
—Ох, чувствую я, не рады нам тут будут, Ваня.
—Думаешь, мы кого-то тут живого встретим?
—Вот уж не знаю, —задумчиво повертел головой начальник. – Судя по тому, что мы тут с тобой видим… —он обвёл рукой темноту, —ты же заметил, что «это» всё НЕ ЗАБРОШЕНО! – Последнее слово Виктор Иванович произнёс с особым ударением. – И технология, и состав пола, стен, потолка. Я не удивлюсь, если сейчас к нам выйдет какой-нибудь инопланетянин и прочирикает на своём наречии: «Приветствую вас, земляне. Мы с Альдебарана-6»… ну и в том же духе.
—Что есть за баран-6 такой?
—Не важно. Не баран, а Альдебаран. Позже объясню.
Якут, услышав нотки тревоги в устах начальника, нерешительно замер на месте:
—Что-то я по пингвину соскучился. Может, повернём назад, однако? – луч его фонаря выхватил из пустоты какие-то две прямые линии, до того ровные, что можно было по ним чертить квадраты и прямоугольники в тетради, уменьши их в масштабе.
—О! – полярник остановился и вопросительно посмотрел на профессора.
Виктор Иванович направил свой луч туда же, вперёд, и, соединившись с фонарём Якута, они выбили из темноты ровную прямую, светящуюся изнутри… железную дорогу.
Рельсовое полотно начиналось сразу за перегородкой, напоминающей вполне земной шлагбаум. Сразу
