Опять наступило утро, и опять на завтрак была вода с хлебом жестким, как камень. Опять безрадостный день, но Лаймус был невозмутимо весел. Он показывал Рутане несколько своих новых рисунков на стене и радовался как ребенок, когда какой-то рисунок ей нравился. Рутана старалась не подавать виду, но силы покидали ее. Она уже все меньше думала о побеге, тело ее ослабло и огонь голубых глаз потух. Как и предупреждал Лаймус, заключение изматывало и отнимало силы и надежду у узников. Охранник, у которого были ключи от камер, был ужасно туп и здоров, как тролль. Его шаги и громовой голос было слышно даже в самых дальних уголках тюрьмы. Проходя в очередной раз мимо камер, он как-то странно посмотрел на Рутану, потом подошел к решетке и вытащил нужный ключ. Рутана поднялась с холодного пола и с вызовом посмотрела в тупые глаза охранника. Тот открыл дверь и с похотливой улыбкой на физиономии начал медленно подходить к девушке. И когда он уже готов был обхватить ее своими огромными ручищами, из темноты камеры послышалось угрожающие шипение. Охранник обернулся и увидел Лаймуса, который встал в боевую стойку и глаза его светились злобой. Охранник удивленно застыл, Рутана, собрав всю свою оставшуюся силу, запрыгнула на его огромную спину и обхватила его толстое туловище ногами. Охранник закрутился на месте и замахал огромными ручищами, пытаясь сбросить с ее себя. Еще несколько секунд, и ему бы удалось это, но, не мешкая, Рутана одной рукой вцепилась в подбородок охранника, а другой уперлась ему в затылок. Девушка медленно стала поворачивать голову охранника в одну сторону, почему – то он позволил ей это, а затем резко крутанула в другую. Послышался неприятный хруст шейных позвонков, и огромная туша охранника растянулась на грязном полу камеры. Рутана сняла связку ключей с пояса мертвого охранника и с трудом открыла ржавый от подземной сырости замок камеры. «И откуда только сила взялась?» - с удивлением и отвращение к происшедшему подумала Рутана, открывая одну камеру за другой. Заключенные выползали на свет из самых дальних углов камер, пропахших гнилью. Среди них были и совсем жалкие, ссохшиеся, а были и такие, при виде которых стало бы не по себе даже опытному вояке. Людей было заметно меньше, чем тварей, они были слабее и хуже переносили тяготы заключения. Когда огромная орда заключенных вывалилась в узкий тюремный коридор, Рутана открыла дверь в конце тюрьмы, ведущую к винтовой лестнице вверх – на свободу. Обезумевшая от восторга орда тварей ринулась в узкие двери. Рутана быстро вскарабкалась по винтовой лестнице и выбежала из подземного ада. А на улице лил дождь. Крупные капли с шумом разбивались о землю, казалось, воздух превратился в стену из воды. Рутана зажмурилась от счастья. А заключенные тонкой струей тоже вываливались под дождь и прыгали от радости. Такую толпу существ не смог не заметить отряд рубак новой власти. Они дежурили возле тюрьмы, но их серые доспехи были мало приметны. Один из головорезов понял, в чем дело, и отряд бросился вперед. А твари, не замечая никого и ничего, продолжали тупо ликовать. Подбежавшие солдаты стали рубить мелких безоружных тварей своими тяжелыми мечами. Твари, не ожидавшие нападения, обезумели от злобы. Завязалась кровавая резня. Дождь усиливался, превращаясь в бурю с грозой. Раскаты грома сливались с воплями и рычанием. В этом бою смешалось все: грязь, кровь, разорванные доспехи, мечи и когти. Рутана подняла из грязи чей-то меч и с яростным криком тоже ринулась в бой. Ее ненависть требовала выхода. Она не чувствовала ни усталости, ни слабости, ни страха. Только ярость. Солдаты были вооружены, но чтобы убивать, тварям не нужно оружие. Вот странное существо с огромными клыками и мощными лапами сшибло с ног солдата и, сорвав с него шлем, за несколько секунд перегрызло ему горло. Тело солдата еще некоторое время продолжало извиваться в кровавой грязи, но потом его просто затоптали. Внезапная радость свободы и такая же внезапная опасность опьянили тварей. Они не знали страха, ими овладела и жажда крови, они хотели только убивать. Солдаты стали отступать под таким натиском. Шум сражения заглушили гром и шум дождя. Рутана рубила на куски опешивших солдат, ее тоже охватило желание убивать. Высоко в небе сверкали молнии, и Рутане показалось, что сверху на нее смотрят уродливые глаза смерти. Она еле успела отразить удар солдата новой власти и ударить его рукоятью меча. Солдат не устоял на ногах и, упав, выронил оружие.
- Не убивай, не убивай, пожалуйста!! – трусливо завизжал солдат.
Рутана заглянула в его глаза и увидела в них сладковатый, липкий ужас. Это были глаза человека, который должен был через секунду умереть, глаза еще живого мертвеца. В них она уловила ту же пустоту, что и у глаз смерти, которые привиделись ей на грозовом небе. Ей невольно вспомнились глаза отца, и она с яростным воплем вонзила меч по рукоять в замершее от боли и страха тело. Солдат пронзительно крикнул, дернулся и замер, сжимая посиневшими руками лезвие убившего его меча.
Солдат становилось все меньше, и от страха они уже не могли драться. Плотное кольцо тварей сомкнулось вокруг остатков отряда. Твари легко расправились с остатками отряда, втаптывая солдат в кровавую грязь и разрывая их на куски. Еще немного и последний солдат захлебнулся в грязи – бывшие узники одержали победу, а значит - обрели свободу.
Рутана бежала под бушующим дождем, и захлебывалась от рыданий. Ярость, которой она дала выход, опустошила ее. Теперь ей стало плохо, противно до судорог от пережитых ею событий. Она не хотела, чтобы было так. Не хотела испытывать такой ненависти. Зачем кто-то ее толкает на это? Она не хочет убивать. Она знала, что глаза убитого ею солдата будут преследовать ее не одну ночь.
Дорн проснулся оттого, что кто-то осторожно, но настойчиво толкал его в плечо. Гном повернулся и с трудом разглядел сонными глазами существо, которое его разбудило. Это была молодая улыбчивая эльфийская девушка с длинными ушками и огромными, как блюдца голубыми глазами. «Может это сон?» - подумал Дорн, не отрывая глаз от девушки. Увидев, что гном просыпается, девушка звонко засмеялась и выбежала из домика для гостей. Гном сел на кровати и, протирая глаза, окинул комнату сонным взглядом. «Ах да! Эльфы, лес… Но какая хорошенькая! Никогда бы не подумал, что девушки-эльфы могут быть такими миленькими. И даже ушки ей не мешают», - подумал Дорн. А за дверью щебетали птицы, звучали звонкие голоса эльфов, легкий утренний ветер волновал кроны черных деревьев. Дорна вдруг посетило неприятная мысль, что жизнь кипит, а он остается в стороне. Дорн поспешно натягивал верхнюю одежду, раздраженно что-то бурча себе под нос. Чем больше он начинал просыпаться, тем больше им овладевало раздраженное ворчливое настроение. Он не должен был так долго спать, ведь он не просто гном, а его даже не разбудили вовремя. И теперь эта миленькая эльфинка смеялась над ним! И ноги у него короткие! Он распахнул дверь и вышел навстречу свежему утреннему ветру. Жизнь в городе эльфов, действительно, кипела. Город эльфов был самым освещенным местом во всем лесу. Здесь было очень светло от лучей утреннего солнца и вместе с тем очень спокойно. От всего тянуло просто колоссальной жизненной силой живой природы, а может быть, силой белой магии эльфов. Дорну, к его удивлению, очень понравился город эльфов. Здесь было красиво, уютно, просторно и очень легко. Гном умылся в холодном ручье и окончательно проснулся. Он огляделся в поисках знакомых лиц, и вдалеке увидел Айвана, который учил ту самую эльфийскую девушку метать ножи в цель, закрепленную на дереве. Они весело смеялись и радовались жизни. «Мир на грани разрушения – а им бы только смеяться!» - хмуро подумал гном. Дорн быстро, насколько это было возможно с его короткими ногами, подошел к веселящейся паре.
- А, Дорн, уже проснулся?
Дорн только хмуро посмотрел на улыбающегося человека. Конечно, у Айвана длинные, красивые ноги. А он, Дорн, этой красотке по плечо.
- Тебя Эрик зовет, – сказал Айван.- Они ждут тебя в Большом доме советов, это прямо по главной тропе, там увидишь. – Айван снова повернулся к своей симпатичной собеседнице.
Эльфийка уважительно смотрела на Дорна. Не каждого приглашают в дом советов. Он приосанился.
- Я провожу, - сказала она.
Дорн почувствовал, что душа его наполняется радостным ликованием!
Большой дом-дерево» был действительно БОЛЬШИМ, он возвышался над остальными домами города. Дорн шел, не спеша, изредка поглядывая на свою спутницу и улыбаясь ей. Она тоже улыбалась ему в ответ. Лесной город поражал своей красотой и гармонией, несмотря на извилистые тропы и корявые стволы деревьев. Гном любовался лесом, но мысли его стали серьезны. «Интересно, зачем я понадобился старейшинам? Не иначе, как Эрик опять уже что-то знает о моем будущем», - думал Дорн. Меньше всего ему хотелось сейчас отправляться на поиски приключений. Ему хотелось хоть еще на денек задержаться в этом гостеприимном лесном городе. И вообще, сейчас он чувствовал, что его опять начинает манить простая незамысловатая жизнь, простое счастье. Можно было бы остаться подольше пожить в лесу. Почему бы нет? Он посмотрел на голубоглазую веселую красавицу и еще более смелые желания забрезжили в его душе. «Может еще обойдется?» - попытался себя успокоить гном, но его не покидало неприятное предчувствие. Как ему надоели эти предчувствия!
