культ ларов, покровителей перекрестков в Древнем Риме). В трактире в Брыле — поселении, расположенном на перепутье дорог, — Кольцо первый раз проявляет свою волю, «случайно» надевшись на палец Фродо и тем самым обнаружив себя для назгулов. Гора Заверть, на вершине которой расположена древняя разрушенная дозорная башня Амон-Сул (здесь «проходил рубеж обороны против Зла из Ангмара»), оказывается тем местом, где Фродо был ранен моргульским клинком во время ночного нападения назгулов (при этом он еще и надевает Кольцо, тем самым приобщаясь к миру Врага, причастного к созданию Кольца, — этому же миру принадлежат и назгулы). На последнем этапе пути в Мордор Фродо и Сэм в компании Голлума оказываются на перекрестке дорог, где в кругу деревьев видят величественную некогда статую, ныне оскверненную орками, — своеобразную герму; примечательно, что достигают они перекрестка на закате, в преддверии ночи, и выбрать им предстоит дорогу в страну тьмы, то есть в мир смерти. У черного камня Эреха ночью собирает Арагорн призрачное войско, дабы они исполнили однажды нарушенную клятву, — так встречаются два мира: мир живых, к которому принадлежит Арагорн, и потусторонний мир неупокоенных мертвецов.
Герма с двумя лицами. I–II вв. н. э.
The Metropolitan Museum of Art
С образом мировой ограды тесно связан мифологический образ мировой оси, поддерживающей небо. Наиболее часто такая ось имеет вид мирового древа, крона которого образует верхний мир, ствол находится в срединном, а корни — в подземном мире (поскольку древо проходит через все миры, то оно является своеобразной лестницей, с помощью которой мифологический герой странствует по разным уровням мироздания). Другие формы мировой оси — мировая гора, на вершине которой обитают боги, или же великан. Мировая ограда и мировая ось могут отождествляться в соответствии с мифологическим принципом тождества противоположностей.
Образ мировой оси воплощается как мировое древо (исполинский мэллорн, растущий на холме Керин-Амрот: «здесь сердце эльфийского народа, живущего в этом мире»; Белое Древо Гондора — потомок Древнейшего из Древ; мэллорн, выросший на Праздничной Поляне в Шире из семечка, подаренного Сэму Владычицей Лориэна).
Эти примеры лишь буквальное, внешнее отражение универсальной мифологемы. Символика мировой оси в мире Толкина настолько серьезна и масштабна, что ей стоит посвятить отдельную главу.
ОСЬ
Во «Властелине колец» есть один крошечный эпизод, сюжетно не значащий ровным счетом ничего. Тем не менее этот «лишний» эпизод вдохновил множество художников, тщательно воссоздающих его на своих картинах.
Речь идет о том, как Хранители проплывали через Аргонат.
Все действие эпизода сводится к тому, что Арагорн впервые внешне проявляет себя как Король, но видят это только Фродо и Сэм. «Фродо обернулся и увидел… Колоброда? Нет, пожалуй, не его. Усталого, вечно озабоченного Следопыта из Пустоземья больше не было. На корме лодки, гордо выпрямившись, стоял Арагорн, сын Араторна… Темные волосы развевались по ветру, в глазах сиял свет: король, возвращающийся на родину из долгого изгнания». Ни к каким последствиям эта сцена не приводит. Однако образ Аргоната один из ярчайших в книге, а это значит, что при нулевой роли в сюжете Аргонат играет очень важную роль в символическом пространстве романа.
Аргонат — это колоссальные статуи Исилдура и Анариона, сыновей Элендила. «Мастерство и мощь древности сквозь зной и холод лет пронесли обломки былого. Из быстрых вод вздымались каменные короли. Время, словно глубокими морщинами, избороздило трещинами их лица, обращенные на север. Левая рука каждого изваяния в предостерегающем жесте протянулась вперед, правая сжимала боевой топор». Возникает вопрос: за что Анарион был удостоен такого монумента? Исилдур — тот, кто поразил Врага, лишив его Кольца; отец Исилдура и Анариона Элендил — спаситель Верных из гибнущего Нуменора, инициатор создания Последнего Союза, и однако же Элендилу никто не ставит такого колоссального памятника! А Анарион не прославлен ничем, хроники сообщают лишь о его гибели в конце войны[29]. Род гондорских Королей, восходящий к Анариону, утратил духовную мощь и пресекся.
За что же Толкин «ставит памятник» Анариону?
Ответ кроется в том единственном эпизоде, где упомянут Аргонат: между этих колоссов проплывает Арагорн, о котором на протяжении всего романа говорится как о наследнике Элендила. Фактически Арагорн предстает как возрожденный Элендил. Это напрямую подчеркивается преемственностью меча (меч — символ королевской власти): сломанный Нарсил возрождается как Андрил.
Если рассматривать Арагорна как «инкарнацию» Элендила, то становится ясна композиция сцены с Аргонатом. Дело не в личных заслугах Исилдура и Анариона, дело в том, что они сыновья Элендила, родоначальники двух ветвей королевского дома; они встречают того, кто на символическом плане является их возрожденным отцом. Это именно композиция (недаром художники так любят иллюстрировать эту сцену!), и ее структуру регулярно воспроизводят в мировом искусстве на протяжении не менее шести тысяч лет52. Любопытно, что в буддийском искусстве существует специальный иконографический сюжет, называемый «отец с сыновьями»: главный персонаж в центре и два меньших равновеликих у его ног.
В описании прохода через Аргонат весьма важен еще один момент. Конечно, подразумевается, что эти колоссы стоят на Андуине почти две тысячи лет, и весь отряд Хранителей видит их. Однако если воспринимать текст Толкина буквально, то получается следующее: нигде более в романе об Аргонате нет ни слова! Более того, описание колоссов дается глазами даже не всех Хранителей: Арагорна, Фродо с Сэмом, сидящих с ним в одной лодке, и Боромира. Получается, что Аргонат — это знак, доступный гондорцам и Хранителю.
Теперь зададимся дерзким вопросом: зачем вообще в историю хоббитов и волшебного кольца введен Арагорн? Какую роль он играет в деле уничтожения Кольца Всевластья? При внимательном взгляде оказывается, что не такую уж большую: всецело его заслугой является только спасение от назгулов в Брыле[30]; на пути из Брыля в Ривенделл хоббитам помогает Глорфиндэль и — косвенно — Гэндальф. После Ривенделла участие Арагорна в миссии Фродо много меньше, чем участие Гэндальфа. Подчеркнем, что мы имеем в виду не Войну Кольца в целом, а именно путь Фродо к Роковой горе. Скорее уж Арагорн в долгу перед Фродо, чем наоборот!
Так зачем Толкину понадобилось вводить в роман линию Арагорна?
С одной стороны, образ Арагорна задает пространственный и временной масштаб повествования. История Последнего Союза, рассказанная на совете у Элронда, постоянно актуализируется через сравнение Арагорна с Элендилом. Через Арагорна в действие вводятся Гондор и Рохан. Арагорну принадлежит решающая роль в победе на Пеленнорских полях, причем здесь будущий Король буквально соединяет две Эпохи, поскольку победу обеспечивает воинство мертвых, проклятое Исилдуром и вернувшее долг Арагорну.
Все это превращает Арагорна в медиатора (посредника) — как в пространственном, так и во временном аспекте. Пространственный аспект медиации подчеркнут его именем — Странник (Бродяжник, Колоброд, Скиталец — в зависимости от перевода).
Однако нам известно, что в мифологии основным пространственно-временным медиатором является мировая ось. Может ли человек нести функцию мировой оси?
При определенных условиях — да.
К сожалению, антропоморфный образ мировой оси совершенно не изучен. Ученые не видят воплощения этой мифологемы нигде, кроме как в образах греческого Атланта и хеттского Убеллури. Между тем этот образ распространен достаточно широко, однако не в нарративной (повествовательной) мифологии, а в изобразительном искусстве. Поскольку этот вопрос не рассмотрен в науке, нам придется остановиться на нем несколько более детально.
Атлант и Геркулес. Гравюра Генриха Альдегревера. XVI в.
The Metropolitan Museum of Art
С древнейших времен и до современности главного героя изображают ростом в несколько
