– Я слышал, что вы знаток кхекра, – произнёс Ленуар довольно бесцеремонно.
Движения Мердена слегка сбились, но менее внимательный человек, чем Ленуар, вряд ли бы это заметил.
– Я думал, вы не знакомы с оккультными науками.
– Как видите, мне пришлось быстро во всём разобраться.
– И что вы узнали, инспектор?
Мерден достал ступку и пестик и начал толочь что-то похожее на рог. Ленуар старался не смотреть, но куда бы он ни кинул взгляд, везде видел вещи, наводящие на неприятные мысли об их происхождении и предназначении. Вдруг он поймал себя на том, что смотрит на набитое чучело обезьяны. «Интересно, это отделка интерьера или ингредиент? Нет, пожалуй, я не хочу этого знать».
– Немногое, – признался Ленуар. – Я расследую серию преступлений, по моему мнению, связанных с кхекра, да и у меня есть ещё пару зацепок. Кто бы не стоял за этим, он использует детей, но я не представляю зачем.
– Каким образом он используют детей? – голос Мердена звучал сосредоточенно, как у врача, ставящего диагноз.
– Понятия не имею. Мы спасли одного из похищенных детей; он был цел, но немного не в себе.
Мерден остановился, наморщив лоб:
– Странно. И тревожно. Говорите, его похитили?
– Да.
– Почему вы считаете, что это связано с кхекра? Я никогда не слышал, чтобы она была связана с похищением. Зачем кому-то так рисковать? Изготовление лекарств отрицает причинение вреда. К тому же, детей всегда все любят. Я помогал своему отцу готовить лекарства, когда ещё был мальчишкой. Я гордился, что мог помочь своему клану.
– Сперва они использовали трупы. Но сейчас они дошли до похищения детей.
Мерден ещё больше нахмурился, высыпая истолчённый рог в растущую кучку ингредиентов:
– В этом нет смысла. Детей используют, потому что они чисты, трупы – потому что они не чисты. Никто не использует одновременно оба варианта – они друг друга исключают.
Это информация была полнее чем то, что они узнали от аптекаря. Ленуар чувствовал, что пока он не заявляет, что считает Мердена подозреваемым, и пока он напрямую не обвиняет того в практике тёмной магии, прорицатель будет отвечать на его вопросы.
– Может, у них ещё нет опыта? – предположил инспектор.
– Похоже на то, ведь использование трупов неразумно. Это влечёт за собой кару, каждый адали это знает. – Мерден покосился на Ленуара, будто хотел сказать ещё что-то, но промолчал и продолжил работать. Он сложил все ингредиенты на небольшой квадратный кусок марли и связал его в узел. Чай почти был готов.
– А с какой целью могут использовать мёртвых?
Мерден снял чайник с огня:
– Хоть мёртвая плоть и является очень мощным ингредиентом, немногие заклинания на её основе оправдывают риск, и все они довольно сложны. Мне кажется, ваши похитители испробовали одно заклинание и сейчас перешли к другому. Возможно, с первым у них ничего не вышло. Сумасшествие ребёнка, найденного вами, является серьёзной уликой, инспектор. Не уверен точно, куда она приведёт, но всё указывает на какой-то вид некромантии.
– Некромантии? Это ещё что такое?
– В общем, это способ общения с мёртвыми. – Мерден поставил чашку с горячим чаем перед Ленуаром и сел.
– Не ввязывайтесь в это, инспектор. Это затягивает. В большинстве своём некромантия безобидна – общение с духами и тому подобное. Например, это основа, почему я здесь, и может проводится даже без магии, зависящей от дара. Но более сильные заклятия из тех, что по слухам существуют, могут на короткий период времени оживлять мёртвых и возвращать их к жизни. Я никогда не слышал, чтобы кто-то добился в этом успеха, но всегда существуют безрассудные люди, готовые пробовать снова и снова.
– Я не совсем понимаю. Если кто-то пытается вернуть к жизни мёртвого, зачем ему нужна жизнь ребёнка?
– Этого я не могу сказать, – ответил Мерден, жестом показывая Ленуару взять кружку, – поэтому пора пить чай, инспектор.
Запах, исходящий из кружки, был настолько отвратительный, что Ленуар еле подавил рвотный позыв, но сделал, как было сказано. Он постарался не замечать песок на зубах, и был счастлив, что все ингредиенты были до этого процежены через марлю – если бы в чае остались частички трав, он бы не смог заставить себя это проглотить. Ленуар опустошил кружку и с благодарностью сделал глоток простой воды из протянутого стакана. Ему не очень удалось прополоскать нёбо, но, по крайней мере, песка во рту больше не было.
Пока инспектор ждал, когда начнёт действовать чай, он начал размышлять вслух:
– Давайте представим, что вам не удалось достигнуть своей цели и вернуть мёртвого ребёнка к жизни. Сейчас вам надо решить задачу другим способом, и новый план включает использование живого ребёнка.
– Вы упустили важную деталь, – проворчал Мерден.– Вы не сказали, что трупы были детскими. Разве не очевидно? Не справившись с возвращение ребёнка к жизни, похитители решили связать душу умершего с живым ребёнком. Это объясняет сумасшествие найденного мальчика. У бедного мальчика, скорей всего, появилась вторая душа или её часть, которая сражается сейчас с его собственной за контроль над телом.
Ленуар таращился, потеряв дар речи от ужаса. Достаточно легко было вообразить кого-то, пытающегося применять черную магию. Ленуар видел много религиозных фанатиков и верящих в сверхъестественное дураков в эти времена. Это другое дело – быть свидетелем того, как она действительно работает, пусть и не до конца. Могло быть, конечно, и другое объяснение состояния мальчика Мики – что-то бесконечно более правдоподобное – но Ленуар не мог отрицать, что предположения Мердена имеют смысл. Также он не мог отрицать очевидность собственных шрамов: что-то из мира сверхъестественного было ужасающе реальным.
– Предположительно, это не было их целью – столкнуть две души в одном теле, – сказал Мерден задумчиво. – Это не дало бы ничего. Одно приходит на ум – они пытались полностью воскресить душу мертвого ребенка и подавить душу хозяина тела. Я никогда не слышал о подобных вещах, но теоретически это возможно. Если бы они преуспели... – Он покачал головой. – Ужасающе и неэтично, но впечатляюще по-своему. Возможно, они не так уж неопытны в конце концов.
Ленуар содрогнулся:
– Это не имеет смысла. Как нам известно, похитители не знали детей. Они взяли три тела, все не связанные родственными связями, и родители ничего не знали об этом. Зачем воскрешать незнакомого ребенка?
– Это любопытно, – согласился Мерден. Его лицо расплылось и у него появилось две головы.
Комната наклонилась.
Пол исчез.
Ленуар спал.
* * *
Бархат. Дорогой, роскошный, с отблесками от огня из камина. Бархат и атлас, фарфор и чёрное дерево – всё вращалось вокруг, блестело. Зрение и слух не помогали разобраться в происходящем: блестели драгоценности, а откуда-то доносился звонкий смех. На стенах плясали тени – красивые, но смутно напоминающие об опасности. Видения мелькали перед глазами слишком быстро, чтобы что-то понять. Они сливались в одно пятно, как краски в раковине.
«Где мы?»
Замешательство. Мысли Ленуара утекали сквозь пальцы. Он не мог удержать их.
«Я не знаю.»
«Да, ты знаешь». Голос густой и теплый, как мед. Он заполнил разум Ленуара. Он чувствовал его мягкое давление внутри черепа. «Концентрируйся», – скомандовал он.
Лучи света попали на грани хрустального бокала, и в появившейся радуге отразилось лицо. И эти глаза – золотистые, ясные.
Глаза леди Зеры.
Она протягивала ему что-то. Абсент. Он мерцал на дне стакана, ярко зеленый яд. Замешательство уступило место страху.
«Хорошо. Сфокусируйся на своем страхе. Что это?»
Зелёные глаза. Мраморная кожа. Чёрные волосы. Молодой человек стоит посреди улицы, тьма сгустилась за ним подобно армии. Он бесстрастен. Безжалостен. Уличные фонари отбрасывают тени на брусчатку, а те изгибаются, сворачиваются и змеёй обвивают руку красивого юноши с зелёными глазами.
Где-то далеко, в бескрайних просторах, слышится крик.
