третьего ранга, второй — полного четвертого.
Конечно тут можно было и взбрыкнуть… но сейчас мне это выгодно не было.
— Секунду, — сказал я стихийникам.
Развернувшись к стенду, я толкнул створку, но та не поддалась.
— Занято, — раздалось изнутри.
— Понятно, — хмыкнул я. — В общем, откроешь павильон, начнешь работу. Я отойду ненадолго…
При последних словах дверь тут же открылась. Изнутри показалось взволнованное лицо сестры. Заглянув мне за спину, и не увидев деда, она чуть успокоилась, но заметив оставшихся гвардейцев, судорожно выдохнула:
— Может, Нойерам позвонить?
— Сам разберусь, — качнул головой я. — И не бойся, ничего он нам не сделает.
— Ага, еще скажи, что он нас любит.
— Не удивлюсь — меня все любит.
Софи все еще выглядела напряженной, но шанса показательно закатить глаза после этой фразы не упустила.
— Ладно… Но если через полчаса не вернешься, я… выйду замуж за мистера Грубера!
— Э-э…
Я даже не сразу понял, что можно противопоставить такой нелепой угрозе.
— Ну… если вы любите друг друга…
— Ой, все, — отмахнувшись, кажется, она вообще перестала обо мне беспокоиться. — Вали давай.
Вот и поговорили.
Один из гвардейцев тут же указал мне, куда идти, второй пристроился вслед. Спустя пару минут мы вышли к одному из переходов, что соединял выставочный зал с одним из основных корпусов Академии. Спустя пять минут там же появился Перлов с остальными своими бойцами. Они сразу двинули к выходу…
— Привет.
Разумеется, я не заметил как она подошла. С упорством достойным лучшего применения она продолжала избегать попадания на страницы Книги.
Впрочем, голос я узнал.
— Привет, — остановился я.
На секунду взгляд Яны чуть сдвинулся, потом она снова посмотрела на меня… то есть, куда-то в область моего плеча. В глаза она мне с какого-то момента смотреть перестала.
— Ты утро пропустил.
— Да, дела рода.
Гм… грубовато как-то прозвучало…
— Ясно.
Она помедлила.
— Ну ладно, давай тогда.
Развернувшись, она двинула прочь. Только тогда мозг у меня немного встал на место. Возникло жгучее желание догнать ее и разобраться, наконец, со всеми этими хреновыми недомолвками. Я даже шагнул…
Вибрация!
— Да ты издеваешься…
Это же надо. С одной стороны, Книга умудрялась в упор ее не замечать, с другой, едва я делал к ней шаг — грозила страшными карами.
Раздраженный, я повернулся обратно к выходу… и успел заметить взгляд деда. Не на меня — на нее. И было в этом взгляде… Падла! Не успел заметить… Слишком быстро он лицом овладел. Но, кажется, он ее узнал?
— Идем, — скомандовал дед гвардейцам.
***
Спустя пять минут я был внутри небольшой переговорной — здесь же в Академии. Трое гвардейцев из четырех остались снаружи. Четвертый ранг встал у двери. Сам Перлов занял место во главе стола.
Я выбрал себе стул — они стояли в ряд у стены — и тоже сел к столу. Можно было бы подумать, что такая обстановка подстроена. Будто я подчиненный на приеме у начальства, но сам бы я на это не поставил. Глава Клана Перловых (7) в любом случае смотрел бы на меня так.
— Любишь, когда за тобой бегают? — была первая его фраза.
— Отношусь как к неизбежному.
Секунд десять после этого дед молчал, разглядывая словно какую-то неведомую букашку, забравшуюся на территорию его особняка.
— Значит, высокого мнения о себе, — сделал вывод он. — Весь в отца.
— Яблочко от яблони, — пожал плечами я. Учитывая, что Алексей тоже был культиваторов, я тут даже не погрешил против истины.
— Точно, — кивнул дед. В его устах это звучало далеко не как комплимент. — И кончишь как он.
Н-да… Как Мастер Перемен я чувствовал вес слов, и у Федора Перлова они были… тяжелыми. Меня, конечно, не так просто было напугать, но…
— Это угроза? — все же уточнил я.
— Это опыт, пацан. Сколько раз тебя пытались убить?
Хм… Сначала я думал, что он станет угрожать, но это… это кажется было что-то другое. По крайней мере, с прошлого разговора он довольно круто изменил тактику и пока не говорил ни про «выкуп», ни про что-то подобное. Видимо, сделал работу над ошибками. Ну или аналитики помогли.
— Явно меньше раз чем вас, — ответил я.
— Меня-то? — без улыбки ответил он. — Ни разу — за последние десять лет. Я всегда бью первым.
Да уж…Что называется — охотно верю.
— Причем здесь я? — мне немного надоело гадать. — Я понимаю, вам явно не нравился мой отец, но мы с вами дел не имели. Почему вам просто не оставить меня в покое?
— С удовольствием оставил бы, — с явной искренностью ответил он.
— Так что же… хм… — я кивнул, — понятно. Боитесь, что мама вам не простит.
На это Перлов ответил лишь еще более хмурым взглядом. Стоял бы на моем месте бидон молока — скисли бы и тара, и содержимое.
— Клан — твой единственный шанс выжить, пацан, — проговорил дед. — Я… готов принять тебя и твою сестру. И решить все проблемы.
Это… было неожиданно и, клянусь золотой черепахой, заманчиво. Понятно, что в случае согласия меня постараются отодвинуть от дел. Но именно что постараются. Проявить я себя сумею, а ресурсов при этом станет кратно больше… гм…
— Щедрое предложение, — сказал я. — Что взамен?
— Будто у тебя что-то есть.
Вот тут я напрягся. Потому что впервые за время разговора… Перлов соврал. Что-то ему было нужно. Что?..
— Я не откажусь от имени отца, — сказал я. — Род Фэнс не исчезнет.
Ага!
Уж на что дед сегодня сдерживался, тут его проняло. Столешница, даром что была в несколько сантиметров толщиной, явственно заскрипела, когда он в нее вцепился. Значит, в этом все дело? В мелочной мести покойному мужу дочери. Если так, то…
— Хорошо, — процедил Перлов, оборвав мои мысли. — Войдете в клан, как род.
Я откинулся на спинку стула, не отрывая от него взгляда.
— И за лечение матери я заплачу сам, — сказал я, продолжая мысленно искать ответ. — С Сердцами будет сложно, так что с ними я на любую помощь согласен…
— Нет.
Я сначала даже не понял.
— Что «нет»?
— Лечением Насти я займусь, — сказал он. — Это не какие-то шутки, а у меня больше опыта и связей.
Гм…
— Лучше Армено нет никого на Девяти Планетах, — сказал я после паузы. — Есть того же уровня, но сильнее клиник нет. Причем тут связи?
— Есть вещи, которых тебе не понять, — сказал дед. — Это мое главное условие. Я сам займусь ее лечением. Для меня нет ничего важнее, чем вылечить ее.
После этого я совсем растерялся, потому что в последние слова Перлова не просто правдой, а
