назад Вильк чуть не лишился ноги, вылетел с кафедры боевой магии и потерял возможность её возглавить. Пан Бальтазар оказался злопамятен, и красочно описал, что сделает с виновником всего вышеперечисленного.
Перед глазами на секунду встала узкая палата в лазарете Четырех Пресветлых насквозь пропахшая кровью и зельями. Я пробралась туда, наплевав на запрет Учителя не соваться к израненному магу; чтобы исправить случившееся по моей вине несчастье. Вильк, дурной от потери крови, накачанный обезболивающим и противоядиями так, что едва из ушей не текло, меня чуть по стенке не размазал. Все эти годы я тешила себя надеждой, что он толком не запомнил моего лица, и каждый раз икала от ужаса, страшась разоблачения. Вот уже два месяца от Вилька не было ни слуху ни духу, и я, признаться, расслабилась. Но сегодня госпожа удача решила, что хорошего помаленьку — и на пороге, звякнув дверным колокольчиком, вновь появился Бальтазар Вильк.
На вид ему было чуть за тридцать, но о настоящем возрасте оставалось только гадать. Темные волосы зачесаны назад, щегольская бородка аккуратно подстрижена. Глубоко посаженые ореховые глаза насмешливо обозрели лавку и уткнулись в меня, приморозив к креслу. Неизменный черный редингот идеально сидит на поджарой фигуре. Черные брюки, черные туфли с серебряными пряжками и небрежно повязанный дымчатый шарф. В руке маг сжимал блестящую черную трость.
— Добрый день, панна, — произнес он, наблюдая, как ваша покорная слуга бледнеет и покрывается пятнами, тщетно пытаясь уползти под стол. — Пан Врочек уже изволил спуститься или ещё почивает?
Я попыталась ответить, но из горла вырвался лишь нечленораздельный задушенный писк. Положение спасла Ася, возникнув прямо перед носом Бальтазара:
— Ой, да на что вам сдался этот противный старый пер... книгопродавец, когда тут две такие роскошные панны?
От неожиданности маг шагнул назад и едва удержался от бесогонного экзорцизма.
— Я все слышу, Анисия, — скрипуче донеслось от лестницы, ведущей на второй этаж.
— Правда, Францишек? Неужто ты, наконец, приобрел слуховую трубу и перестанешь превращаться в глухаря, стоит Аланке попросить прибавки к жалованью? — призрак откровенно паясничала.
— Анисия!
В зал неспешно спускался хозяин, невысокий жилистый старик с пронзительными серыми глазами. Длинные седые волосы перетянуты черной лентой. Породистое лицо не смогли испортить даже многочисленные морщины. Старомодные коричневые бриджи, такой же камзол, из-под которого выглядывает безупречно белая сорочка, на ногах туфли с медными пряжками — вот и весь Франц Врочек. Завидев Бальтазара, хозяин немедленно рассыпался множественными приветствиями и, подцепив мой ночной кошмар под локоть, увлек вглубь лавки в свой кабинет.
Едва за Вильком захлопнулась дверь, я с тяжелым вздохом расслаблено растеклась по креслу.
— Душа моя, с этим нужно что-то делать, — озабочено произнесла Ася, наблюдая, как я заедаю пережитый стресс выуженным из стола шоколадом. — Если так и дальше пойдет — ты угробишь себе нервы и испортишь фигуру!
— Невозможно испортить то, чего нет, — философски отмахнулась я, — а мои нервные клетки погибли ещё в студенчестве.
Призрак укоризненно посмотрела на меня. Она почему-то считает мои пять с половиной футов и невыдающиеся округлости идеальной фигурой, тогда как я вижу в зеркале исключительно костлявую вешалку.
— И все же, с чего ты так трясешься перед этим пижоном? — сварливо буркнула Анисия, неодобрительно поглядывая на дверь кабинета. — Надо собраться с силами и взять куця за рога!
— Не могу, — плаксиво вздохнула я, — он для меня как василиск для лягушки. При нем я чувствую себя такой дурой... как шесть лет назад. Будто я не мудрая двадцатитрехлетняя девица, а семнадцатилетняя дуреха, которой не пришло в голову ничего лучше, как потащиться на закате писать Кипелленские топи в двух верстах от города. И если бы не Вильк, приведший туда на практику группу студентов, гнили бы мои косточки где-нибудь в торфянике. Наверняка, после всего случившегося пан Бальтазар не раз желал переиграть ситуацию. Теперь-то он точно не кинулся бы спасать жизнь орущей благим матом девчонке, улепетывавшей от голодного топляка. А вот тогда, шесть лет назад, сделал это не раздумывая... наградив меня неистребимым чувством вины и вилькофобией, — я выпалила всё на одном дыхании, будто на долгожданной исповеди, и тиски стресса чуть ослабили железную хватку.
— Ничего, — призрак ободряюще взмахнула прозрачной рукой, вырывая из тягостных воспоминаний, — мы что-нибудь придумаем.
Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя Ночной стражи
Увы, мечты о завтраке, ванне и постели так и остались мечтами. Я пожертвовал бы и большим, лишь бы приблизиться к своей цели, но треклятый труп спутал планы, и пришлось задержаться. Я уже потратил слишком много времени в Болотном краю и больше не мог медлить ни минуты. А блага цивилизации подождут! В конце концов, не ванна делает достойного пана сиятельным. Главное, что бесконечные мытарства не бессмысленны. Цель почти достигнута — трактат о магии грез и иллюзий в моих руках. Пять лет поисков не прошли даром! Осталось навестить старика Врочека.
Завершив осмотр трупа на Люстерной улице, я направился к Чистинке. После тряски в дилижансе, каждый шаг отдавался тянущей болью в ноге, но Песий мост приближался, а вместе с ним многообещающие двери книжной лавки старины Франца.
В «царство истины и потертых знаний» я попал сопливым юнцом. Искал один редкий учебник, а нашёл душевный приём и хорошего друга. Правда, помощники Врочека с тех пор сильно изменились. Вместо виртуозов книжного дела в лавке появились белобрысая девица, впадающая в ступор при каждом моем появлении, и призрак! Великие четверо! Сколько раз я предлагал Францу уволить одну и упокоить другую. Даже упокоить обеих, а потом уволить каждую по отдельности, но все без толку. Старик здорово сдал за последние годы и часть профессионализма выдавила глупая сентиментальность.
Переступив порог, я еле сдержался от заупокойного паса, когда призрак неожиданно проявился перед моим носом.
— Опять вламываетесь, будто к себе домой, пан Как-вас-там, — недовольно протянула она.
— Кляп ей, что ли, какой-нибудь начаруйте, — скривившись, возмутился я. — Когда неупокоенные бродят, где попало — это уже беда, но когда они ещё и болтают без умолку…
— Мы… вы… Да вы… а мы сами… — забормотала белобрысая девица.
Как от такой добиться вразумительного ответа? Да еще этот призрак лезет. Благо, пан Франц не заставил себя ждать, избавив меня от своей косноязычной, хоть и милой на вид
