ДЖЕК. Да
КОДИ. «Он тебя заразит этим грибком-ебком, знаешь», это ебанина, но я вот что говорю, что Хак, он дрова-то добывал, потому что ему стейки надо было готовить, и как только начинало темнеть, знаешь, ему дров много требовалось, чтоб хорошо и жарко, о, он вечно зависал на своих дровах, знаешь, всегда только о дровах и говорил —
ДЖЕК. Хак?
КОДИ. Хак, да
ДЖЕК. Как это ВЫГЛЯДЕЛО?
КОДИ. Нет, он вечно ГОВОРИЛ об этом: «Ох, надо сходить дров раздобыть», жаловался, сам знаешь
ДЖЕК. Только слово дрова и было
КОДИ. Ну, да, знаешь, ему надо было добывать дрова эти чертовы… я что говорю, что я помню, как он под этими дровами несколько раз отчетливо ходил издалека… и также об этом жаловался… а еще чувствовал большое освобождение и облегчение, когда ему досталось ехать в Хьюстон, а мне выпало его везти. Это шестьдесят миль
ДЖЕК. Хмм
КОДИ. Чувак, да он как сел, так сразу и пошел трепаться о том и сем, чувак, он такой счастливый был, как маленький пацан просто, он в Хьюстон едет забирать бенни, птушто мы ободрали весь бензедрин из всех до единой лавок везде в округе, включая Хантсвилл, тюрягу штата и везде, знаешь, чувак, и поэтому нам пришлось ехать, мы наконец добрались до одного места в Хьюстоне, это аптека, где оптом выделили, сто и сорок четыре трубок бензедрина, в общем, нам это надо было каждые две недели, заезжать в Хьюстон и брать оптом бенни для Джун, чувак. Ох Иисусе-Христе, что за поездочка… И нембутала еще прихватывать, чувак, это на чем Хак тогда зависал, он злобный от дряни этой бывал, к тому ж —
ДЖЕК. Что он делал?
КОДИ. О, он, э, э, как это выразиться? – порочил всех; сам знаешь, какой он, э – ну, они с Джун на самом деле были на вершинах великой вражды, без балды, я действительно так думаю, потому что Джун всегда такая: «Ох уж мне Хак этот» – Фактически, все до того нехорошо стало, это я помню, Ирвина можешь спросить, такие происшествия за столом на ужине, Хак кидался в истерику, знаешь же, такого никогда не бывает, метал тарелку свою и уходил, а Бык, он такой: «Ах, Хак», знаешь… Но я не врубаюсь ни во что такое сильно, я на чем другом где-то…
ДЖЕК. Что ты делал?
КОДИ. Ох, да я не знаю, что я делал, не помню я, чувак, это ужасное чувство такое, когда не можешь вспомнить, что я сам делал (смеется)… Господи, был ли я там вообще, я не помню, где я, но думаю, что был там, ч – в тот раз или в другой, дьявол задери, Ох господи, ммм…. Интересный это вопрос, что ЖЕ я делал? (смех) Что я делал, я думаю – почему ж я не помню внятно-то —
ДЖЕК. Я знаю только то, что мне Ирвин рассказывал
КОДИ. А что именно?
ДЖЕК. О том, что ты делал
КОДИ. И что ж я делал, чувак?
ДЖЕК. Что мне Ирвин рассказал?
КОДИ. Я вспомнить пытаюсь, ну
ДЖЕК. О, стопом ехал, из Денвера
КОДИ. Ага
ДЖЕК. Он говорил, вы стояли на коленях на дороге в Тексасе ночью – клялись или что-то —
КОДИ. Иди ты
ДЖЕК. Ага, лицом друг к другу, он сказал, вы стояли на коленях посреди дороги —
КОДИ. О, теперь вспомнил, но там все не так было, кроме какого-то понимания
ДЖЕК. Какого-то понимания…
КОДИ. Ага
ДЖЕК. Понять… какого-то понимания, чтоб понять
КОДИ. Угу. Мы же ОЧЕНЬ улетели. Ага. Ах, ага
ДЖЕК. Ну а чего он стрелял, чего он вообще стал палить из ружья?
КОДИ. Не наю
ДЖЕК. Ты не знаешь, зачем, ты просто голову подымаешь – а он ба-бахает себе
КОДИ. Ему плевать было, ну
ДЖЕК. Но он сидит на крыльце такой, а потом вдруг… выпалил из ружья
КОДИ. Ага – но он из него стрелял, раз или два раньше…
ДЖЕК. А, понятно
КОДИ. Он броненосца подстрелил, знаешь, просто поиграться с чем-то (ребенку): Эй, пацан, ты спать уже ляжешь когда-нибудь?…тебе уже давно пора, чувак, ты тут сидишь и на этот свет пялишься три часа! Интересно, что ты – эй, он только и делал, что пялился на этот свет три часа – а ТЫ о чем думаешь, чувак?
ДЖЕК. А чего, он в улете
КОДИ. Он просто лежит… что с тобой такое, сынок? Ему только одного надо, на этот свет смотреть. С ума сойти, нет? Ты глянь на этот, блядь, свет, чувак, я как на него ни погляжу, так мне он вот таким вот кажется (закрывается)… слишком сильный. Ты погляди сам, погляди, как он вот глядит, Хос-споди
ДЖЕК. Я б мог на него всю ночь смотреть
КОДИ. Ужас какой
ДЖЕК. Ну, немного погодя оно на самом деле будет – очень забавно —
КОДИ. Ага. АГА, я так скажу, погляди-ка. Чув-вак!
ДЖЕК. Ты так просто поделай всю ночь, на свет погляди
КОДИ. И он расслаблен, вишь, просто на него смотрит
ДЖЕК. Видишь, ничего он не сильный… он тебе просто глаза шире открывает, радужки твои
КОДИ. Ага, верно… верно, ну
ДЖЕК. Но он время от времени взгляд отводит ненадолго, да?
КОДИ. Похоже, нет – ню, наверно, да
ДЖЕК. Ну, так трудней, чем пялиться в него все время, знаешь, это… расфокусируй и сфокусируй…
КОДИ. Он глаза себе разминает, вишь
ДЖЕК. Он знает, что делает
КОДИ. Черт, верно. Ну смари, чувак, я сейчас тебе штаны поменяю и уложу тебя в кроватку, верно? Чудной он пацан, я чуднее пацанов и не видал. Что я, к черту, сделал с моим – Ох черт же, куда я его положил, мальчонка? Видишь, я в улете!
ДЖЕК. Подгузником? Чт —?
КОДИ. Э – булавка
ДЖЕК. Эй, вон она!
КОДИ. А, вот она – однако, их было две. Вот она… (бормочет). Так, ты что говоришь?
ДЖЕК. Я сказал, ТЫ никогда мне не рассказывал, что делал в Тексасе
КОДИ. Нет
ДЖЕК. Вишь. Я знаю только то, что Ирвин рассказывал
КОДИ. Ага. Чертбыдрал, что же он говорил?
ДЖЕК. Он сказал, что когда ты машину вел… через Хьюстон, ты рассказывал какие-то… (пауза). Вот этого-то я как раз и не знаю, что за черт
КОДИ. Ага. Ну, я тебе расскажу, чувак, самое интересное про эту дрянь в том, я думаю, что оба мы ходим вокруг да около, сдерживая себя, ты понимаешь, о чем я, я вот чего говорю, э, мы по-прежнему себя осознаем, даже когда в улете
ДЖЕК. Ну, я себя чувствую старым дурнем
КОДИ. Вот как, значит? Ну… ага. Это очень хорошо… Я чувствую, э, чувак, что же я чувствую? Я… ага… Я чувствую очень глупо
ДЖЕК. Хии хии глупо… но ты все равно себя чувствуешь МОЛОДЫМ дурнем
КОДИ. Ну… Я уже бывал стариком, Джек, в Уотсонвилле, и глаза у меня испортились, и мои… ага… Ну, я себя чувствую дураком средних лет
ДЖЕК. Правда?
КОДИ. Ага. Но я знаю, что очень молодой пацан – тип – фактически, иногда мне даже может взбрести в голову об этом заморочиться – но я никогда еще не. Сам знаешь. Чувак, я как бы тоже врубаюсь в тебя как в типа юного пацана, знаешь
ДЖЕК. Что?
КОДИ. Я как бы врубаюсь в тебя как типа в юного пацана, как в себя. Но любой другой, кто в нас врубается, думает, что мы молодые пацаны, но не ты прям, птушто ты смуглый, а у меня цвет лица светлый, значит, я все время выгляжу юным пацаном. Но я никогда не думал, что об этом надо – как-то волноваться… (пауза). Ну, я тебе так скажу, я не слишком интеллигентно себя чувствую… больше, временами, уже долго… Когда улетаю, я чувствую —
ДЖЕК. У этого два значения
КОДИ. Да? Ну —
ДЖЕК. В смысле интеллигентно
КОДИ. Не чувствую себя готовым, способным к работе, на усилия, не на само усилие, я очень много усилий прилагаю, ты ж меня видел, чувак, я на ногах тут уже шестнадцать часов. Я —
ДЖЕК. Ты не можешь ничего поддерживать
КОДИ. Не могу записать это, не могу сказать, не могу, э, знаешь, то есть, я – я не могу ничего лично сделать типа этого
ДЖЕК. Ага
КОДИ. Я не могу даже оррг —…а когда я в улете, кыш, понимаю, что это не обязательно важно – вот ты воды выпил, вишь, ты это ИСПОРТИЛ – наш рот так пересох и потому – они да, нет? – что ты это испортил своей водой, и я тебя за этим застал вот только что. И я теперь вот что сделаю, вишь, я собирался это вскрыть, вишь? Птушто во ртах у нас так пересохло
ДЖЕК. Ох ты ж. Ну не кропаль ли это? (пауза) Валяй
КОДИ. Ну, это – это – сколько мы выкурили, чувак? сколько, по-твоему?
ДЖЕК. Не надо было мне воду пить, вот и все
КОДИ. Это единственное, все правильно. Ну, покурим еще тут через минутку, но мне надо этого пацана спать уложить, вишь, я на час завис, я СЧАС же через две минуты вернусь, а то и меньше, если получится
