я получила тот же спектр мнений, что и в русских переводах: «сенешаль», «министр», «высокопоставленный придворный», «управляющий двором», «начальствующий над слугами», «домоправитель», «слуга», «прислужник», «лакей».
Так кем же не желает быть Денетор при Арагорне? Министром или лакеем?!
Почему Толкин употребил это слово? Ведь Денетор сейчас рухнет в пламя, так что ни министром, ни лакеем ему не быть.
Прежде чем высказать версию, я напомню, что причина отчаяния и самоубийства Денетора — палантир. Наместник полагал, что проник в замысел Врага, но в итоге увидел, что Враг собирает гигантские войска; Наместник уже больше не может править, войну против Врага выиграет другой.
В такой формулировке, несколько неточной для «Властелина колец», но подозрительно похожей на события 1938–1939 годов, не окажется ли престарелый «чемберлен»… престарелым Чемберленом? Не прорываются ли в этом слове, странном и для переводчиков, и для носителей языка, отзвуки Мюнхенского соглашения?
Напомним факты. Невилл Чемберлен, представитель семьи, многие члены которой занимали видные государственные посты, был премьер-министром Великобритании. Он был сторонником политики умиротворения, в 1938 году в Мюнхене подписал соглашение с нацистской Германией о разделе Чехословакии, благодаря чему война в Европе, готовая вот-вот вспыхнуть, была отложена. Когда Чемберлен вернулся в Британию, он произнес историческую фразу «Я принес мир для нашего поколения», но эти слова печально знамениты тем, что этого мира хватило лишь на год: в 1939 году началась Вторая мировая война. В 1940 году Чемберлен был вынужден уступить место Черчиллю как премьеру, что однако не означало его ухода из власти — он оставался лордом-председателем Тайного совета (это четвертый по значимости высший сановник Великобритании), в таком звании был членом кабинета министров и даже проводил его заседания, если Черчилль отсутствовал. Эту должность он покинул из-за болезни, которая в том же году привела к его смерти.
Как видим, Чемберлена вполне можно назвать наместником при Черчилле.
Вот кем не пожелал стать Денетор.
Чемберлен после подписания Мюнхенского соглашения.
Everett Collection / Shutterstock.com
Так двумя словами, брошенными вскользь, Толкин впускает в свой мир огромную перспективу реальных событий. Из писем мы знаем, что он крайне тяжело переживал Мюнхенское соглашение, был подавлен, не верил «в мир для целого поколения». О его отношении к Чемберлену нам ничего не известно, но, судя по этим двум словам, позицию «престарелого министра» на службе у того, кто способен победить Врага, он отнюдь не осуждает. (Относительно «престарелого/немощного» заметим, что Чемберлен умер в 71 год от рака, так что оба оттенка значения к нему вполне применимы, а вот «маразматиком» или «слабоумным» его никак нельзя было назвать.)
Переводческие проблемы с «пожилым камердинером» интересны еще и в аспекте взгляда на мир Толкина. Как нам показали исторические аллюзии, Денетор у Толкина убежден, что Арагорн, если станет королем, оставит Наместника на прежней должности (так и хочется добавить: сделает главой Тайного совета), где тот и состарится. Из переводчиков эту мысль разделяет только Грузберг (и отчасти Каменкович и Каррик с завуалированным «при дворе»). Остальные полагают, что Денетор в сердцах клевещет на Арагорна, утверждая, что тот унизит его до слуги (утверждение абсурдно вдвойне, потому что немощный придворный вполне возможен, но немощного лакея никто не станет брать на службу). Что же касается мнения носителей языка, то «министр» — это версия в основном старшего поколения, радикальный «слуга» — восприятие молодых.
Разумеется, Толкин не предполагал «зашифровывать смыслы». У абсолютного большинства серьезных писателей (к каким принадлежал и Профессор) исторические аллюзии современности врываются в текст невольно, интуитивно, и именно поэтому их книги становятся классикой: они рассказывают об иных временах и народах, но одновременно невероятно узнаваемы, и эта стереоскопичность делает их исключительно притягательными.
Но вернемся к отзвукам Второй мировой войны.
Итак, Чемберлен пошел на сделку с врагом — и был обманут, Денетор мечтал завладеть Кольцом Врага — и потерпел страшное фиаско. И это нас выводит на большой разговор о Денеторе… и о том, чьим наместником он не желал быть.
ФРЭНСИС ТОРОНГИЛ ДРЕЙК
Причины столь лютого неприятия Денетором Арагорна, которое мы рассмотрели только что, Толкин раскрывает в Приложениях к «Властелину колец». Там он сообщает, что в правление Эктелиона, отца Денетора, Арагорн приходит в Гондор под именем Торонгил, «Звездный Орел», становится полководцем и побуждает Эктелиона снарядить морской рейд на Умбар, чтобы упредить удар корсаров по Гондору. Это устремление Торонгила открывает сразу две исторические перспективы — изнутри мира Арды и извне.
Само название государства Гондор отсылает нас к древнему эльфийскому Гондолину (причем «древнему» и с точки зрения творчества Профессора, «Падение Гондолина» было написано им еще в 1917 году), имена правителей Гондора Эктелиона и его отца Тургона — оттуда же: Тургоном звали короля Гондолина, Эктелионом — одного из его первейших лордов. Древний Гондолин был обречен — и гондолинские имена правителей Гондора становятся воплощением трагедии, надвигающейся теперь уже на людей. Но в Гондолин пришел человек Туор, посланец Валара Ульмо, Владыки Вод, он поведал королю, как тот должен спасти город, однако Тургон не прислушался к словам Туора.
Приход Арагорна-Торонгила в Гондор — параллель к приходу Туора в Гондолин, он также дает совет правителю (тезке лорда Гондолина), и этот совет также связан с водой. Эктелион соглашается с Торонгилом, и в этом залог того, что Гондор устоит.
Параллель извне — рейд Фрэнсиса Дрейка на Кадис, многие детали которого мы видим в истории Торонгила. Напряжение между Испанией и Англией нарастало, в испанских портах собирался огромный флот (будущая Непобедимая армада), и в этой обстановке Дрейк предложил Елизавете нанести упреждающий удар и напасть на испанцев прямо в их портах. Она дала согласие, Дрейк вышел в море.
Памятник Фрэнсису Дрейку в Плимуте, Великобритания.
Stephen Rees / Shutterstock.com
Практически слово в слово это и предлагает Торонгил Эктелиону. В главе о географии мы уже говорили, что описание Умбара напоминает Испанию и особенно — бухту Кадиса.
В рейде Дрейка участвовало двадцать четыре корабля, считая торговые суда и малые корабли. Их появление в бухте Кадиса стало полной неожиданностью для испанцев; англичане начали захватывать испанские суда и поджигать их после того, как забирали все ценное. На следующий день малые корабли Дрейка прорвались на внутренний рейд Кадиса и уничтожили флагманский корабль. Губернатор Кадиса ввел в город войска, ожидая высадки англичан, но Дрейк не стал этого делать и увел свою маленькую флотилию назад. По испанским данным, было уничтожено двадцать четыре корабля, по версии самого Дрейка — тридцать восемь.
У Толкина мы читаем, что Торонгил с небольшим флотом незаметно подошел к Умбару и под покровом ночи поджег бо́льшую часть кораблей корсаров, а затем в схватке на причалах собственноручно поверг командующего гаванью. После этого он увел свой флот с незначительными потерями.
Кадис, Испания, современный вид.
Abril Campana / Shutterstock.com
Как всегда у Толкина, перед нами не калька с истории, однако вполне узнаваемые аллюзии: сожжение вражеского флота в его гавани в результате дерзкого рейда. В реальности схватки на причалах не было, не было и сраженного губернатора, зато был уничтоженный флагман.
Благодаря рейду Дрейка выход Непобедимой армады был задержан на год. Толкин, как всегда, более масштабен: до новых атак Умбара пройдет несколько десятилетий.
Но вот вопрос. Если Торонгил атакует Умбар с тем, что сам Толкин называет «небольшим флотом», значит, у Гондора есть и большой? Дрейк, как мы знаем, пошел на Кадис с двадцатью четырьмя кораблями; для сравнения, в бой с Непобедимой армадой вступили почти двести кораблей англичан. Говоря обобщенно, рейд Дрейка — это одна десятая морских сил Англии; мы вправе предполагать,
