Арахад Первый и Денетор Первый.
© Художник Елена Куканова
Но о Наместнике Боромире мы знаем больше, и знания эти поистине удивительны. Он не просто смог победить, сохранив армию совершенно целой, он, будучи раненным моргульским клинком, прожил двенадцать лет. Напомним, что об аналогичной ране у Фродо Арагорн говорит: «Рана его смертельна, во всяком случае, так думают Всадники», — и только вмешательство Элронда спасает Фродо. Но Наместника Боромира никто из эльфов не лечил, то есть он проявил некую исключительную силу духа, противостоя назгульским чарам. Вопрос о том, как это оказалось возможно, Толкин оставляет без ответа (версию ответа я предложила в романе «Гондору не нужен Король»).
Итак, Денетор Первый и его сын Боромир совершают нечто из ряда вон выходящее. Они разбивают армию Мордора, они так или иначе противостоят назгулам. И когда через пять веков над Гондором сгущаются тучи новой войны с Мордором, то сначала Эктелион называет сына Денетором, а потом тот, желая призвать судьбу, называет сына Боромиром. Однако, как мы знаем, Денетор Второй не смог стать вторым спасителем Гондора.
ЗНАМЯ ФЕИ ОБЕРЕГАЕТ ЛЕТЧИКА
Итак, сила и доблесть Гондора противостоят Врагу, но их недостаточно для победы. Спасение приходит извне: это роханцы, решившие исход Пеленнорской битвы, это уничтожение Кольца и это Арагорн, который не только повергает корсаров Умбара, но и принимает решение двинуться к Мораннону, чтобы увести вражьи войска из Мордора и помочь Фродо выполнить его миссию.
Образ Арагорна — казалось бы, мифологический и архетипический — оказывается пронизан отголосками актуальнейшей (на момент написания романа) современности. Например, уничтожив с помощью воинства мертвых умбарских корсаров, Арагорн призывает жителей Южного Гондора поспешить на помощь Минас-Тириту «на любых судах, какие удастся найти». Фраза эта брошена вскользь, так что даже не во всех переводах она есть. Однако в Британии сороковых годов она звучала эхом эвакуации армии из Дюнкерка, когда реквизировались любые гражданские суда, включая яхты и рыбацкие лодки. В реальности они спасли более трехсот тысяч солдат; у Толкина масштаб гораздо скромнее, но именно так добираются в Минас-Тирит две тысячи бойцов из Ламедона, в ожидании которых Арагорн откладывает выступление на Мордор.
Еще один пример. Мы уже упоминали остров Скай, с которым связано столько мифов. Там есть «флаг фей», принадлежащий клану Маклауд (флаг реально существует, он хранится в замке Данвеган — в настоящее время под стеклом; он упомянут в многочисленных заметках о Скае, в том числе у Вальтера Скотта)88. Легенды о происхождении этого флага сводятся к тому, что его вручила Маклауду королева фей или же фея, которая стала его женой, но потом оставила его, подарив на прощание флаг. Этому флагу приписывали как способность увеличить войско на поле боя, так и защитные функции — например, верили, что он спас замок от пожара в 1938 году. А во время Второй мировой войны один из Маклаудов, летчик, носил при себе фото флага и считал, что именно благодаря этому остался жив. Мы не располагаем данными, знал ли Толкин эти поверья, но нельзя не заметить, что они очень органично встраиваются в историю знамени, которое Арвен вышила для Арагорна и которое привез ему Серый отряд. Кроме того, если наше предположение верно, то фраза Теодена, что эти тридцать бойцов заменят целое войско, оказывается интересной трансформацией легенды.
Замок Данвеган.
LouieLea / Shutterstock.com
И здесь мы встречаем самый значительный отзвук современных книге событий. Знамя Арвен не могло, как флаг фей со Ская, увеличить число бойцов, но для Толкина, как англичанина, это было и не нужно, ведь он был свидетелем того, что вражескую армию способны остановить немногие. Речь идет о битве, которая в историографии так и называется — битва за Британию.
Летом 1940 года, когда Франция капитулировала, а между СССР и Германией был пакт о ненападении, Британия осталась практически единственным противником Третьего рейха. Призывая противостоять нацистам, Черчилль произнес речь, вошедшую в историю под названием «Их звездный час», риторика которой более чем созвучна «Властелину колец» (точнее, это он созвучен ей): «Со дня на день начнется битва за Британию. От исхода этого сражения зависит судьба христианской цивилизации. <…> Скоро на нас обрушатся вся ярость и мощь врага. Гитлер знает, что или ему надо сломить нас на нашем острове, или он проиграет войну. Если мы выстоим в борьбе с ним, вся Европа может стать свободной, и жизнь всего мира двинется вперед на широкие, залитые солнцем высоты. Но если мы потерпим поражение, весь мир… включая все, что мы знаем и любим, погрузится в бездну нового, Темного века, который лучи извращенной науки сделают более губительным… Так что соберемся с духом для выполнения нашего долга и будем держаться так, что <…> и через тысячу лет люди скажут: “Это был их звездный час”».
Битва за Британию была сражением в воздухе: чуть менее двух тысяч британских летчиков противостояли двум с половиной тысячам немецких. По немецким планам на уничтожение британской авиации отводилось четыре дня, затем планировалось морское вторжение в Британию. Немецкие летчики были более искусны, но британцы быстро переучивались, кроме того, их преимуществом была радиолокация. В итоге после нескольких месяцев воздушных боев Германия потеряла три четверти самолетов, морское вторжение было отменено, цели фашистов сместились на восток.
Победа в битве за Британию была первой победой во Второй мировой войне. О ней Черчилль сказал: «Никогда еще на полях человеческих сражений столь многие не были обязаны столь немногим». Судьбу огромной империи решили две тысячи бойцов.
Несмотря на все географические и исторические аллюзии с Турцией и турками, Мордор — это прежде всего образ фашистской Германии, и тридцать следопытов, спешащих на битву с ним, оказываются символом британских летчиков, остановивших немецкое вторжение. И в этом контексте очень ценна информация, приведенная Джоном Гартом: что образ нуменорского храма Мелькора — это точное описание берлинского Великого зала (Зала Народа), который должен был символизировать мощь Третьего рейха и многократно превосходить размерами все существующие купольные здания. Толкин пишет о пятисотфутовых (сто пятьдесят метров) колоннах храма Мелькора, над которыми высился огромный купол; фашистский проект был еще грандиознее, высота стен предполагалась свыше двухсот метров, а купола — свыше ста. Нацистский храм не был построен, нуменорский храм был низвергнут.
Глава 12. СВЯЩЕННОЕ МОЛЧАНИЕ
Храм Мелькора — практически единственное культовое сооружение, которое мы видим на страницах книг Профессора. В Первую эпоху никаких храмов нет, поскольку у эльфов нет религии, многие из них знают Валар лично, а люди получают это знание от эльфов. Во Вторую эпоху в Нуменоре возникает святилище Эру, но оно не является зданием, напротив — это вершина горы Менельтармы, куда приходили в молчании, и лишь король трижды в год имел право там говорить. Но и в Третью эпоху, когда люди практически не общаются с эльфами, ничего похожего на храмы и святилища не возникает. Фарамир и его спутники обращаются к Западу, к затонувшему Нуменору, — и снова в молчании, но это не религиозный ритуал (и он обращен не к Эру или Валарам, а к памяти о людях); на рассвете в Минас-Тирите трубят в серебряные трубы (это слышат Гэндальф и Пиппин, подъезжая к городу), но этот обычай нельзя считать религиозным; гондорцы почитают Белое Древо, даже засохшее, но это снова знак уважения. Единственное, что хоть как-то похоже на мистический ритуал, — это заклятье, которое произносит умертвие, пытаясь принести хоббитов в жертву «властителю в черной мгле», то есть снова религиозный обряд оказывается связан с силами зла, как это
