- Самый знаменитый охотник Ура сейчас выйдет из вашего экипажа, господин Саламатус. Или свернет вам нос на бок... - с тихой угрозой в голосе произнес я. - Я не выношу, когда мной пытаются манипулировать. Самоуверенность смертных, полагающих, будто они могут поиметь выгоду со Слотера, меня давно перестала забавлять. Вам это ясно?
Морщинистые веки Саламатуса испуганно захлопали. В рыбьих глазах, наконец, появилось какое-то подобие жизни. Даже такому могущественному человеку в Уре, как Второй в Круге Девяти делалось не по себе от присутствия разозлившегося Выродка. Репутация в среде смертных - великая вещь. Не зря над ней неустанно трудились поколения предков, приучая людей испытывать животный страх при одной только мысли о Древней Крови. Этот страх жители Блистательного и Проклятого впитывали с молоком матери.
- П-простите меня, милорд, - после короткой паузы пробормотал Квентин Саламатус. - Поймите, когда вы проявили интерес к деталям, я предположил, что вопрос вашего участия в нашем деле решен, и только чистая формальность заставила меня настоять на подтверждении...
- Ах, вот оно что, формальность... - ухмыльнулся я. - Не понимаю только, как я мог на что-то подписаться, когда не услышал конкретного предложения от Ковена? Мои услуги стоят недешево, а вы, как мне почудилось, намеревались предложить Сету Слотеру поохотится на убийцу магов из чистого интереса. Унять профессиональный зуд, так сказать.
- Что вы, лорд Слотер! Что вы! - замахал руками Саламатус, принимая правила игры. - По глупому недоразумению мы с вами поняли друг друга совершенно превратно. Ковен, безусловно, согласен на ваши стандартные расценки. И мы даже готовы понести сопутствующие расследованию расходы, если они возникнут. Нам нужна голова этого безумца... или безумцев! Нельзя, чтобы на репутации братства осталось пятно.
Перекрывая голос мага-чиновника, с улицы донеслись чьи-то истошные вопли. Похоже, уличного лоточника только что лишили дневной выручки. В воздухе немедленно традиционное в таких случаях многоголосое: "Держи вора! Держи-и-и!". Негромкое постукивание колес по мостовой заглушил яростный топот десятка ног: воришке не удалось улизнуть незамеченным.
Саламатус сморщился, дожидаясь, пока звуки, иллюстрирующие картину - самую обычную и будничную для Блистательного и Проклятого - несколько поутихнут. А затем доверительно добавил:
- И было бы замечательно, если эта голова еще сможет издавать звуки. Ковен заинтересован в том, чтобы допросить убийцу. С пристрастием.
- Должен сказать, я в некотором недоумении, - придав своему голосу озабоченность, заявил я. - Сначала вы расписываете мне великие трудности предстоящего задания, а потом говорите об обычных гонорарах...
- Помилуйте, лорд Слотер! Когда это я вам расписывал? - запальчиво вскинулся Саламатус, мучимый очередным приступом жадности.
- Ну, как же! Не далее, чем пару минут назад. Как там звучало, дайте вспомнить?... "Сможет ли самый знаменитый охотник Ура, Блистательного преуспеть там, где затруднился даже Ковен".
У меня не особо получилось сымитировать голос члена Круга Девяти, но саму фразу я воспроизвел дословно, и маг-чиновник как-то сразу сник, нервно хрустя пальцами, наполовину синими от въевшихся чернил.
- Так вот, господин Саламатус. Самый знаменитый охотник Ура преуспеет там, где затруднился целый Ковен, состоящий из сильнейших магов Блистательного и Проклятого. Могу вас в этом уверить. Я всегда выполняю работу, для которой меня подрядили. Дело принципа. Но коль дело столь серьезное, гонорар должен быть соответствующим.
Судя по выражению лица мага-чиновника, большего печали ему бы не доставило даже известие о смерти родной матушки. Будь я чуть менее толстокож, наверняка бы сделал скидку. К счастью, сентиментальность мне чужда. И потом, ведь неизвестно, с кем (или - с чем) еще придется столкнуться, отыскивая убийцу магов: подобный жест вполне может оказаться преждевременным.
Так уж частенько выходит, что размеры неприятностей, с которыми приходится иметь дело, нередко перевешивают самые лакомые предложения.
Издержки профессии.
А если к этому добавить скелеты, регулярно выпадающие из шкафов, чтобы лязгнуть зубами тебе над ухом, то можно с уверенностью утверждать - я и без того с завидной частотой оказываюсь продешевившим.
- ... так что за общая специализация была у вашей покойной троицы? - спрашивал я у понурого, убитого горем Квентина Саламатуса несколькими минутами позже.
- Они пытались доработать Скрижали Запрета, - с тоской в голосе ответил маг-чиновник.
***
Скрижали Запрета и трупы без единой капли крови в жилах сочетаются хорошо.
Даже слишком хорошо сочетаются.
И того, и от другого ощутимо несет вампирятиной.
Вот прямо сейчас иди в Квартал Склепов, бери за шиворот первого попавшегося носферату и тряси его, спрашивая грозным голосом: "А ну, признавайся, кто из вашего мертвого племени заточил клык на Ковен!".
След не то, чтобы явный - протоптанный! Слепой и тот не проглядит. И, как обычно бывает в таких случаях, гарантированно промахнется.
Если ты вампир и живешь... хм... в смысле, существуешь, в Уре, Блистательном и Проклятом, ты должен пройти легализацию. В противном случае вероятность того, что рано или поздно утро застанет тебя в гробу с колом в груди, будет примерно девять из десяти. В городе и помимо меня хватает охотников, профессионально занимающихся отловом и уничтожением дикой нежити и нечисти, ухитрившейся избежать магической обработки. И спрос на наши услуги никак не падает.
Власти Ура, что Магистрат, что король, готовы закрывать глаза на расхаживающих по улицам бесов и демонов - пока они носят рабские ошейники, не позволяющие дать волю темной сущности. Они также готовы терпеть присутствие среди живых тех, кто умер и вернулся, равно как и тех, кто никогда не жил, но обрел подобие жизни - до тех пор, пока и первыми и вторыми можно управлять. И даже присутствие вампиров и их кровных родичей (носферату, одним словом) в городе терпимо, но - только после легализации.
Легализация требует, чтобы носферату лично явился в Департамент магической обработки Ура и улегся на хирургический стол, предоставив себя в распоряжение специалистам Ковена. Последние, используя тонкую магию и самую обычную хирургию, вживят в тело немертвого четыре маленькие серебряные скобки размером с фалангу пальца. Четыре Скрижали Запрета, ограничивающие темную сущность вампира.
Первая Скрижаль налагает запрет на питие человеческой крови. Соглашаясь на легализацию, вампиры отказываются рассматривать смертных, как свою естественную добычу.
Вторя Скрижаль налагает запрет на трансформацию. Это касается в первую очередь высших вампиров, которым доступно перевоплощение в животные формы (волк, летучая мышь) и даже нематериальные тела (туман или лунный свет). А то многие жители Блистательного и Проклятого не могут спокойно спать, зная, насколько уязвимы их жилища для проникновения детей ночи.
Третья Скрижаль налагает запрет на сотворение себеподобных (киндредов) и культивацию вурдалаков. С себеподобными все понятно: Уру не хватало только бесконтрольного размножения немертвых! Вурдалаками же называют смертных, причастившихся крови вампира. Многие дикие вампиры охотно используют таких слуг для охраны своего дневного сна и мелких поручений. Отведавший крови вампира человек обретает значительную часть его силы и даже сущности, но при этом остается смертным и может выносить солнечный цвет. Эффект не длится вечно, хозяин должен регулярно подкармливать культивированного, и чем дольше длиться эта связь, тем дальше заходят изменения. Стать вампиром вурдалак не сможет, но человеческое в нем в конечном итоге уступит место зверю, вскормленному ядовитой кровью. А потребность в новых дозах крови превратит его в конечном итоге в создание, опасное даже для своего хозяина. И тогда останется только отрезать голову обезумевшей твари, разрывающей все на своем пути...
Но пока вурдалак может контролировать свою сущность, он - превосходный слуга для существа, живущего одной только ночью.
Наконец, Четвертая Скрижаль - запрет на применение гипноза и внушения. Порабощение чужой воли запрещено законами Блистательного и Проклятого.
На сленге носферату принять в грудь четыре Скрижали означает "приютить серебряного Джона". Приют дается навечно: после вживления Скрижалей избавиться от них уже невозможно. Извлечение хотя бы одной скобки мгновенно активирует чары, заключенные в прочих, и от вампира-нарушителя останется только горстка пепла.
Выбор между серебром и колом в груди - для вампира почти одинаково неприятный, но единственно возможный. Большинство предпочитают кол. Те, кому все-таки по душе (оценили тонкую шутку? у вампиров - нет души!) спокойный сон, заполучив своих "Джонов" приобретают также персональный пронумерованный гроб, а с ним и место в Квартале Склепов.
