ных, наскоро обучали радиоделу и с поддельными документами возвращали
по воздуху на родину. Предпочтение отдавали чехам, у которых на советской
территории оставались родственники. Такими были чешские и словацкие
колонисты, романтики мировой революции, откликнувшиеся на призыв Ле-
нина к международному пролетариату помочь своим непосредственным
участием восстановлению и строительству страны Советов. Став агентами
советской разведки, тайно возвращенные на родину, они попадали в распо-
ряжение нашего резидента в Праге Леонида Мохова, сотрудника генераль-
ного консульства. Но многие, приземлившись в лесах, еще не успев развер-
нуть работу, заваливались…» 11
Когда машина неслась по Можайскому шоссе к Москве, Камбулов, по его
словам, склонялся к мысли о том, что его прегрешения, если они имелись,
могли относиться, скорее всего, к этому предвоенному времени. Среди чехов
и словаков, которых он готовил к заброске, были его ровесники, хотя встре-
чались постарше; в коммунистических и левых изданиях («Руде право»,
«Творба» и др.) они читали репортажи из СССР Юлиуса Фучика, его едино-
мышленников, которым Кремль позволял ездить по стране, чтобы видели,
как отсталая царская Россия превращается в мировую державу рабочих и
крестьян. Доверяясь агитаторам, люди вскладчину закупали оборудование и
в товарняках с семьями отправлялись в советскую Россию строить коопера-
тив «Интергельпо». Переселенцы оставляли свою страну, которая слыла
«Швецией Центральной Европы», надеясь подтянуть будущую новую родину
до уровня покинутой. Среди переселенцев была словацкая семья столяра
Штефана Дубчека. Перед Первой мировой войной Штефан отправился в Аме-
рику на заработки, вернулся в начале 1920-х годов с рожденным в Чикаго
сыном Юлиусом и женой, ожидавшей второго ребенка, который появится на
свет в Словакии и будет назван Александром. Отец семейства был обязан
Америке не скудными деньгами, а вскружившими его голову социалистиче-
скими идеями. Они и привели его с другими земляками в Киргизию. У под-
ножия Тянь-Шаня переселенцам указали, где обосноваться; они изумляли
местное население: все были грамотными, технически квалифицированны-
ми, по-европейски раскованными. Но предвидение своей судьбы к их пре-
имуществам не относилось. Многие потом будут репрессированы, другие
спасутся, подавшись в войско Людвика Свободы.
Между тем в марте 1939 года по улицам Праги шли грузовики с герман-
скими солдатами, а над Градчанами, историческим центром Праги, взмыл
флаг с нацистской свастикой. Для чехов это была национальная трагедия.
Пешеходы брезгливо не замечали чужих марширующих войск; обращать на
них внимание для чехов было бы утратой уважения к себе. Рациональные и
сдержанные, они прислушивались к своим просвещенным интеллектуалам,
приверженцам славянской идеи, взывавшим к национальной гордости, и ис-
кали духовную опору в исторической, культурной, рабочей традициях. Ведь
это их руками делались известная в Европе обувь компании Томаша Бати,
автомобили «Шкода», спортивные самолеты, промышленное оборудование.
Властителям их дум была оскорбительна варварская нацистская идеология.
Сталин казался предпочтительнее Гитлера для их надежд реализовать наци-
ональные интересы. А когда в 1968 году союзные войска вторгнутся в Прагу,
не только граждане Чехословакии, но и оставшиеся в СССР редкие чешские
переселенцы двадцатых и тридцатых годов, обрусевшие потомки организа-
торов кооператива «Интергельпо», для которых русский стал родным язы-
ком, будут ходить с опущенными головами. Как немцы Поволжья, когда Гер-
мания напала на Советский Союз – виноватыми неизвестно за какие грехи.
Из интернированных чехов ближе других Камбулову был подполков-
ник Людвик Свобода, Людвик Иванович, как все его будут звать. В Первую
мировую войну солдатом австро-венгерской армии он оказался в русском
плену, вступил в чехословацкий легион, воевал на Урале и в Сибири против
большевиков и не скрывал этого.
У советского руководства теперь к нему был особый интерес.
По словам генерала П.А.Судоплатова, в те годы заместителя отдела
внешней разведки НКВД СССР, до отъезда в Великобританию «Бенеш прика-
зал сформировать чешский легион, который был направлен в Польшу под
командованием молодого подполковника Свободы. После предварительных
контактов с нашей резидентурой в Варшаве Свобода перешел со своей ча-
стью в Западную Украину. Фактически после разоружения его легиона, по-
лучив статус неофициального посланника, он жил на явочной квартире и на
моей даче в пригороде Москвы. С ним регулярную связь поддерживал Ма-
клярский…».
Маклярский – лейтенат госбезопасности, начальник 2-го отдела Глав-
ного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР.
На «даче» Судоплатова имелся радиопередатчик с позывным «Зоя».
«Мы держали Свободу в резерве. В мае и в июне, перед самым началом
войны мы начали обсуждать с ним план формирования чешских частей в
Советском Союзе, чтобы затем выбросить их в немецкий тыл для ведения
партизанских операций в Чехословакии. Я очень хорошо помню этого чело-
века неизменно вежливого и неизменно выдержанного, державшегося с
большим достоинством» 12.
Под «началом войны» Судоплатов имеет в виду, разумеется, не 1 сен-
тября 1939 года, а 22 июня 1941-го, нападение Германии на Советский Союз.
В свидетельствах генерала есть недомолвки, подразумевать под которыми
можно разное. В каком, например, «резерве» держали под Москвой подпол-
ковника Свободу? Пока доступ к архивам внешней разведки и другим сек-
ретным фондам закрыт, приходится довольствоваться догадками.
Свидетельство генерала Судоплатова о начале сотрудничества Людви-
ка Свободы с советской разведкой не совпадает с материалами, на которые
опирается Зое Клусакова (Свободова). Дочь Людвика Ивановича издала вос-
поминания об отце (2005) и его «Дневник военного времени. Июнь 1939 –
январь 1943» (Прага, 2008). И в письме автору этой книги пишет с уверенно-
стью, что до Второй мировой войны отец «никак не мог быть в контакте с
русской агентурой и также не был в контакте с ней на территории Польши».
Не знаю, чьи сведения надежнее, но по моему разумению, не было и нет
никакого греха на тех людях, в том числе известных деятелях Европы, кто в
предвоенные и военные годы стал открыт для сотрудничества с советской
разведкой. Некоторые даже искали с ней связи, надеясь хотя бы таким обра-
зом противостоять угрозе, которую нес народам фашизм.
О подробностях я услышал от Камбулова:
«Мне приказали привезти Свободу и отобранных им чешских офицеров
в Москву. Группу разместили на загородной даче, а подполковника отдельно,
в гостинице “Националь”. Свобода сам подбирал надежных людей, после
нашей проверки их переправляли на родину для разведки и организации
партизанских отрядов. От них ждали наблюдений, заметна ли подготовка
германских войск к возможной войне против СССР. При содействии Свободы,
а также по другим своим каналам, я получал из Чехословакии агентурную
информацию и передавал в Центр. Анализируя факты, предвоенной весной я
собственноручно писал сообщения о германских приготовлениях к войне,
направлял их на имя Сталина. Но реакции никакой не было» 13.
Можно представить, каким доверием чекистов пользовался Свобода,
если в январе 1941 года Москва отправляет его в Стамбул для участия в пе-
реговорах с военным атташе Чехословакии в Турции генералом Гелиодором
Пике, руководителем чехословацкой военной разведки на Балканах. Вместе
со Свободой на этих переговорах о сотрудничестве разведывательных служб
был называвшийся другим именем (генерала Фокина) начальник 5-го (ино-
странного) отдела Главного управления госбезопасности НКВД П.М.Фитин.
Стороны договорились о прибытии в Москву чехословацкой миссии, чтобы
«под руководством советского главного штаба организовать разведку на
чешских землях, на Балканах и в Германии», а также, когда позволит обста-
новка, создать на территории СССР воинские части из чехов и словаков. Впо-
следствии Фитин (генерал Фокин) был награжден грамотой «За освобожде-
ние Чехословакии», подписанной Людвиком Свободой 14.
Камбулов запомнил первое утро войны. В штабе подразделения он
услышал, что германские части перешли границу. Надо было обеспечить
