за самопрялку да – шур, шур, шур! – три раза обернет, и шпулька намотана золота. Он вставил другую, опять – шур, шур, шур! – три раза обернет, и вторая готова. И так продолжалась работа до самого утра, и вся солома была перепрядена, и все шпульки намотаны золотом.
При восходе солнца пришел король, и когда увидел столько золота, то и удивился, и обрадовался, но сердце его еще сильнее прежнего жаждало золота и золота. Он велел перевести мельникову дочку в другой покойник, значительно побольше этого, тоже наполненный соломою, и приказал ей всю эту солому также перепрясть в одну ночь, если ей жизнь дорога.
Девушка не знала, как ей быть, и стала плакать, и вновь открылась дверь, явился тот же маленький человечек и сказал:
– А что ты мне дашь, если я и эту солому возьмусь тебе перепрясть в золото?
– С пальчика колечко, – отвечала девушка.
Человечек взял колечко, стал опять поскрипывать колесиком самопрялки и к утру успел перепрясть всю солому в блестящее золото.
Король, увидев это, чрезвычайно обрадовался, но ему все еще не довольно было золота; он велел переместить мельникову дочку в третий покой, еще больше двух первых, битком набитый соломой, и сказал:
– И эту ты должна также перепрясть в одну ночь, и, если это тебе удастся, я возьму тебя в супруги себе.
А сам про себя подумал: «Хоть она и мельникова дочь, а все же я и в целом свете не найду себе жены богаче ее!»
Как только девушка осталась одна в своем покое, человечек и в третий раз к ней явился и сказал:
– Что мне дашь, если я тебе и в этот раз перепряду всю солому?
– У меня нет ничего, что бы я могла тебе дать, – отвечала девушка.
– Так обещай же, когда будешь королевой, отдать мне первого твоего ребенка.
«Кто знает еще, как оно будет?» – подумала Мельникова дочка и, не зная, чем помочь себе в беде, пообещала человечку, что она исполнит его желание, а человечек за это еще раз перепрял ей всю солому в золото.
И когда на другое утро король пришел и все нашел в том виде, как он желал, то он с ней обвенчался, и красавица Мельникова дочь стала королевой.
Год спустя королева родила очень красивого ребенка и совсем позабыла думать о человечке, помогавшем ей в беде, как вдруг он вступил в ее комнату и сказал:
– Ну, теперь отдай же мне обещанное.
Королева перепугалась и предлагала ему все сокровища королевства, если только он оставит ей ребенка; но человечек отвечал:
– Нет, мне живое существо милее всех сокровищ в мире.
Тогда королева стала так горько плакать и жаловаться на свою участь, что человечек над нею сжалился.
– Я тебе даю три дня сроку, – сказал он, – если тебе в течение этого времени удастся узнать мое имя, то ребенок останется при тебе.
Вот и стала королева в течение ночи припоминать все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и сверх того послала гонца от себя по всей стране и поручила ему всюду справляться, какие еще есть имена.
Когда к ней на другой день пришел человечек, она начала перечислять все известные ей имена, начиная с Каспара, Мельхиора, Бальцера, и перечислила по порядку все, какие знала, но после каждого имени человечек говорил ей:
– Нет, меня не так зовут.
На второй день королева приказала разузнавать по соседству, какие еще у людей имена бывают, и стала человечку называть самые необычайные и диковинные имена, говоря:
– Может быть, тебя зовут Риннебист, или Гаммельсваде, или Шнюрбейн?
Но он на все это отвечал:
– Нет, меня так не зовут.
На третий день вернулся гонец и рассказал королеве следующее:
– Я не мог отыскать ни одного нового имени, но когда я из-за леса вышел на вершину высокой горы, куда разве только лиса да заяц заглядывают, то я там увидел маленькую хижину, а перед нею разведен был огонек, и около него поскакивал пресмешной человечек, приплясывая на одной ножке и припевая:
Сегодня пеку, завтра пиво варю я,
А затем и дитя королевы беру я;
Хорошо, что не знают – в том я поручусь, –
Что Хламушкой я от рожденья зовусь.
Можете себе представить, как была рада королева, когда услышала это имя, и как только вскоре после того человечек вошел к ней с вопросом: «Ну, государыня-королева, как же зовут меня»? – королева спросила сначала:
– Может быть, тебя зовут Кунц?
– Нет.
– Или Гейнц?
– Нет.
– Так, может быть, Хламушка?
– О! Это сам дьявол тебя надоумил, сам дьявол! – вскричал человечек и со злости так топнул правою ногою в землю, что ушел в нее по пояс, а за левую ногу в ярости ухватился обеими руками и сам себя разорвал пополам.
Жила-была кухарка по имени Гретель; она носила башмаки с красными каблуками, и когда выходила в них со двора, то вертелась во все стороны и была очень довольна собою, думая про себя: «А ведь все же я недурна».
И когда приходила домой, то под веселую руку выпивала глоток вина, а так как вино возбуждает аппетит, то она отведывала лучшее из того, что она варила.
И отведывала до тех пор, пока не насыщалась, да еще приговаривала: «Как кухарке не знать, что она готовит!»
Случилось, что однажды ее хозяин сказал ей:
– Гретель, сегодня вечером придет ко мне гость; так ты приготовь мне пару курочек, да повкуснее!
– Приготовлю, сударь, будьте покойны, – отвечала ему Гретель.
Вот заколола она кур, выпотрошила, ощипала, насадила их на вертел и, когда завечерело, принесла их к очагу, чтобы зажарить.
Курицы на огне стали уж зарумяниваться и поджариваться, а гость все еще не приходил.
Тогда Гретель закричала хозяину:
– Коли гость не придет, так я должна кур снять с огня; но, право, жалко будет, если их не теперь есть станут, когда они всего сочнее.
Хозяин отвечал ей:
– Ну так я же сам сбегаю за гостем.
Но чуть только он отвернулся, Гретель тотчас сняла вертел с огня вместе с курами и подумала: «Чего мне так долго тут стоять у очага – и потеть, и жажду терпеть? Кто еще их знает, когда они придут? Тем временем не сбегать ли мне в погреб да не хватить ли глоточек винца?»
Сбежала, кружку к бочке подставила, сказала:
– Ну-ка, Гретель, благословясь!
И глотнула порядком.
– Рюмочка рюмочку за собою ведет, – сказала она, – да притом и нехорошо сразу-то обрывать!
И еще хлебнула вина не жалеючи.
Затем вернулась на кухню, опять вертел на огонь поставила, кур маслом вымазала и весело стала вертеть вертел над огнем.
Жаркое отлично пахло, и Гретель подумала: «Пожалуй, еще чего-нибудь не хватает там, попробовать все же не мешает! – Пощупала кур и пальцы облизала. – Э-э! Да какие же вкусные! Просто грешно их теперь же не съесть!»
Подбежала к окошку посмотреть, не идет ли ее хозяин со своим гостем, но никого не было еще видно; подошла опять к курам да и подумала: «Одно крылышко как будто уж и подгорать стало, лучше я его съем!»
Отрезала крылышко, съела его, и очень оно ей понравилось. Как только она с ним справилась, так сейчас же ей пришло в голову: «Надо уж и другое крылышко отрезать, а то хозяин тотчас заметит, что чего-то недостает».
Съевши оба крыла, она опять подошла к окошку посмотреть, не идет ли хозяин, и опять его не увидела. «Кто их знает, – подумала она, – пожалуй, еще и совсем не придут либо зашли куда-нибудь… Э, Гретель, да чего тебе тревожиться! Одну уж начала, сходи-ка еще да хлебни разок и доедай всю курицу! Как всю-то съешь, так и успокоишься! Зачем пропадать Божьему дару?»
Вот и сбегала она быстренько еще разок в погреб, и порядком там винца хлебнула, и превесело изволила докушать в свое удовольствие одну курочку.
Когда и после этого хозяин не вернулся
