КОДИ. О да… ага… оно не было – и уже в то время, я написал первое слово этой книги, к – которое у меня тут прямо тут в прологе, э, на, э-э, я сказал себе: «Ну, наконец-то», после того, как Вэл написал мне или что-то, я сказал себе: «Наконец-то я собираюсь начать свой роман», – думал об этом год или два, не думал про это вообще совершенно, я просто знал, что займусь этим, мне никогда не приходило в голову, что я не могу писать. Поэтому я сел, я сказал, э: «Коди Помрей родился восьмого февраля, э, двадцать шестого, э, ну?…» дальше этого пробиться не смог – и с того дня четыре года после я так и не написал ни единого слова, птушто понял, что не мог – мне никогда и не приходило в голову, какие у писателя могут быть трудности чего-либо, я просто – оно никогда, никогда оно не было совершенно уж слепым, я б никогда и не вообразил, я б ни за что – уму непостижимо, что я был так наивен, не наивный в смысле наивности, но глу – такой тупой, что считал, будто это возможно, сесть и просто писать. Но в общем… э… Вэ… Я помню то конкретное письмо, я думаю, э, я б, э – уже у меня было… рассыпалось тогда, я был – там была целая форма меня, которая совершенно другая, с того момента и дальше я просто шел, э, разно, в разные стороны… много всякого… уже раньше прошло, однако чтобы всю эту штуку понять, нужно было взять ее как целое, наверно, как всё —
ДЖЕК. Относительно Вэла
КОДИ. Нет, не относительно Вэла, нет, нет, я просто говорю в общем, я, э, я изменился, конечно… но, там были, там были… громадное множество всякого —
ДЖЕК. Хочешь, расскажу про Вэла кое-что?
КОДИ. Ага
ДЖЕК. Мы были в, Бостоне, Массачусеттс —
КОДИ. Ага?
ДЖЕК. – и поехали, и сняли себе э, номер в гостинице с… пятьдесят за ночь, ночлежка по пятьдесят центов в ночь на задах у, э, театра «Старый Бурлеск Хауарда»?
КОДИ. Ага… который всемирно известен… ага
ДЖЕК. – на задворках Сколлей-сквер, вишь… ага
КОДИ. – про который я ничего не знаю, кроме того, что —
ДЖЕК. Я помню название ночлежки, у меня в блокнотах, только сейчас с собой нету (КОДИ: Хмм, ага, ага) В общем, мы заплатили каждый по пятьдесят центов, и там была перегородка, отделявшая нас от другой комнаты, и всякая дрянь, и там ДОЖДЬ ШЕЛ!! как сукинсын в ту ночь, все лило и лило и лило, и я проснулся посреди ночи, говоря себе: «Какого это хуя мы делаем – что я делаю, перво-наперво, опять тут в Бостоне, Массачусеттс», (КОДИ: Хмм!) И тогда, Вэл… он спал и руку мне на хуй закинул (КОДИ: Хм хм)…а мне пёзды снились… (КОДИ: Хм хм)…и я проснулся… со стояком (КОДИ: Хм хм)…и я, и я понял, что происходит, поэтому пошел – Я кашлянул: «Бррп бллп опооп хех!» вишь? потом я встал и сходил в туалет и поссал, стояк у меня опал, когда я ссал, видишь (Коди продолжает Хм хм всю дорогу до конца)…вернулся в постель… наутро, когда мы проснулись, вишь, мы ничего такого не делали, только спали, там была картинка молодого… вроде мальчика, восьми лет, и мы сказали, мы рассуждали: «Ню, хуйню эту нарисовал, вероятно, кто-то на Аляске, в 1910-м, и привезли в Бостон, в 1925-м, а теперь… 1945-й, или 1948-й, вот мы смотрим на эту картину на задах „Хауарда“»… «Бурлеска…» ты понимаешь…
КОДИ (после молчанья)…Ты сквозь ботинки чувствуешь машинку? Я тоже уже улетел, вишь? заняло сорок пять минут после двенадцати часов, пятнадцать минут после двенадцати тридцати —
ДЖЕК. Ух, у тебя приход сейчас?
КОДИ. Ага, я чувствую
ДЖЕК. У нас еще один здоровый… длинный… сукинсын остался!
КОДИ. Ага… ага… ну, не вполне
ДЖЕК. Ц-целая здоровая бобина – жопа!
КОДИ. Ага, но это ничто по сравнению со всем, о чем мы можем поговорить, или сказать
ДЖЕК. О, я – это можно легко решить
КОДИ. Как?
ДЖЕК. Ню, остановив ее сейчас (БОБИНА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ)
(МАШИНКА НАЧИНАЕТСЯ)
КОДИ (с пленки месячной давности). Черт-бдрал! (щелк) (начинается нынешняя катушка)
ДЖЕК (пьяный, лежа на полу с микрофоном в ухе).
…а я хочу, чтоб ты мне тут вот о чем рассказал… автостоянка в Л.-А. на… Главной улице… на которой только по пояс и вся-зеленым-закрашена… в это я врубаюсь, видишь – естественно… Но я желаю знать, чего ради ты так раздул то, что оно по пояс
КОДИ. Чувак, на это почти невозможно ответить, это одна из тех штук
ДЖЕК. Но это и было там главное, потому что ты подошел и заглянул через него… чем оно было раньше?
КОДИ. Это правда, это одно – О, раньше это было очень —
ДЖЕК. Это было раньше-было – оно не было раньше тем, что сейчас!
КОДИ. Ню, ненаю, вероятно, примерно такое же
ДЖЕК. Ну, а называется как
КОДИ. «Системные Авто-Парки», нет, раньше было «Система», а теперь (пленка смазана)… (пока Джек повторяет Это пральна) Уолта… ага, он взял в свои руки, ага, Пять восемьдесят Южная Главная. Э… когда я стопом ехал в Калифорнию, э, четвертый, третий или четвертый раз, нет, на самом деле, кажется, это был второй раз, как бы то ни было, моя сестра, которая по-прежнему считала меня маленьким мальчиком, конечно, и очень удивилась, что я домой всю ночь не приходил и ебся повсюду, но как бы то ни, ее, э, дружок сказал мне, чего бы мне не обзавестись работой на автостоянке, э, вроде «Ай. Мэгнина» или какого-нибудь такого же места, как он сам, было дело, много лет назад, поэтому я сказал: «Ладно», и так познакомил меня с парнягой в «Системных Авто-Парках», и я… пошел туда учиться машины на стоянку загонять —
ДЖЕК. А ОН какой был из себя?
КОДИ. Это был здоровый такой лоб, зовут его, э, блин, не могу вспомнить его имени, но так или иначе, он здоровенный парняга был, тихий такой, его звать Винс, наверное, как-то вроде, но он, э, тихий, но он, он смазливый – средний, э, тип Л.-А., трудно описать, я в смысле, они знают, что происходит, вроде как мудрого типа парни, но они на самом деле очень славные, я в том смысле, что они не, э, зависают на уйме, знаешь, злобности в раскладе своем или как-то, но он пухловатый такой, э, милый парнишка, очень заботливого типа парень, но, в то же время он знает, что происходит, все время, вишь?
ДЖЕК. А-г-а
КОДИ. Типа когда я сбежал из каталажки, чего, он меня хорошенько отчитал, видишь, я видел его всего несколько раз, но он сказал: «ты за каким это чертом машины угоняешь? кради такое, что не отслеживается, кради что-нибудь вроде денег» и всякое такое, но как бы там ни было, поработав в «Системе» несколько дней, они меня послали на Пять восемьдесят Южную Главную работать у парня по имени Харви Аллерди, который был управляющим стоянкой. Харви Аллерди стал моим ближайшим другом… и лучшим советчиком, и я пошел жить к нему и его жене, она танцовщицей была, звали ее Вивиан, толстая тетка, с выщипанными бровями, темные волосы, лет тридцати восьми, но в любом случае Харви был парняга высокий, лицо очень красное, но не от бурбона это загар, а довольно краснолицый оттого, что на воздухе все время, он всегда был – но, э, он вечно улыбался очень кривовато, он вечно делал (гримаса), знаешь, он всегда оттягивал назад губы и улыбался очень приятно, а потом ты что-нибудь говорил – до чего оно на самом деле доходило, было, э – как он развивал это, я думаю, было оттого, что всегда говорил: «Я не знаю», или еще говорил, э, поговаривал: «Ну, это как хочешь», «Ну, я ненаю», видишь, он, э, оттягивал лицо назад, на самом деле глядя очень по-доброму, знаешь, и у него была лысая голова с каемкой волос, но она не была – не выглядела – не – думал о нем как о лысом человеке, и, похоже, у него были веснушки, он был очень высокий и худой и угловатый, я имею в виду, он был, э, э, очень тихий ненапряжный, никогда быстро не двигался или как-то, и очень хороший стояночный чувак, и, э, показывал мне всё, что нужно было знать про… не только как машины парковать, но и как с клиентов стряхивать и подрезать и компании, и всех остальных, и у него был старый «шеви» тридцатого, на котором он на работу каждый день ездил, а далековато было, мы жили милях в пяти оттуда в Южном Л.-А., у него там было место; в общем, я к нему вселился и, э, мы, э, у меня в натуре чокнутое лето было, носился всюду с пацаном по имени… Риник и по лампочкам палил, и в потолки палил, и попадал в тюрьму и вечно так или иначе зависал, но как бы то ни было, несмотря на все это, там не было, э, то на самом деле было чудесное лето, э, конечно, в то время я в натуре чокнутый был, машины угонял каждую ночь, когда стоянку в полночь закрывал, я брал со стоянки лучшую машину и ездил кататься, и, э, ага о ага, бессчетное число раз, повсюду – именно потому я и угнал по меньшей мере пятьсот автомобилей и больше того, вероятно, вишь? но так или иначе, э, Харви был – Я не могу никак отлипнуть от Харви, ну и парень, я не могу – но так или иначе, ну, я все время повторяю «так или иначе», я вовсе не имею в виду это говорить, Харви, э, срок оттрубил на нарах, как я наконец обнаружил, и у него был шурин, который был жулик по мелочи всякой, типа краденые кольца сбывать и, и, э, швейцарские наручные часы и так далее, которые, конечно, н – в них механизмов не было, и они через пять минут останавливались, вот такие вот штуки, и он пришел и… сделал такое, что меня изумило, я на самом деле не могу припомнить теперь, что это было, но он мне говорил и другое той же природы, как бы ясновиденья, знаешь, вроде типа гадалки… штуки, но… еще и фокусы такие, но, на самом деле он был крупный жулик, и у него был совершенно новенький «понтиак». И – погоди минутку, я думаю, я слышу, я слышу… (Джек флейтирует) (запись заканчивается, когда Эвелин приходит домой с работы, с фотосъемки в ночных клубах Международного Поселения)
