Я усмехаюсь. И его мрачные глаза фокусируются на мне, а брови приподнимаются.
- Серьезно, Кэллоуэй?
- Ага, очень серьезно, - говорю я, уже начиная набирать снег для нового боеприпаса.
Лили кричит, и я оглядываюсь, осознавая, что волосы Ло мокрые, и он бегает за ней по засыпанному снегом двору. Она бросает свои заранее заготовленные снежки и бежит прочь, глупо улыбаясь, ее руки накрывают голову, словно Вампа шапка вот-вот может слететь.
- Хороший бросок, Лили! - кричу я.
Она показывает мне большой палец.
И затем холод атакует мою голую кожу. Прямо в лицо. Я мгновенно просыпаюсь. Улыбаюсь и смотрю на Рика, который поставил наземь газировку и яичный коктейль. Он нагибается, чтобы сделать еще один снежок.
Да начнется игра.
Я уклоняюсь от его следующего удара и попадаю своим снежком ему в плечо. Пытаюсь сделать шаг ближе к нему, но мои шлепанцы застряли в снегу. Я раскидываю руки, чтобы удержать равновесие, но это мне не удается, и я падаю, белый омут встречает меня словно ледяная подушка. Мои волосы и длинная теплая футболка пропитываются влагой окончательно.
Вдруг надо мной возникает почти двухметровый парень, заграждая от солнца и безоблачного неба. Его карие глаза буравят меня безжалостно и с долей похоти. Он хватает мои лодыжки из снега и смотрит на мою обувь. Его лицо становится суровым.
- Ты пиздец какая ненормальная, - он снимает с меня шлепанцы и растирает одну из покрасневших ступней.
Я откидываю голову и почти стону.
- Ощущения офигенные.
И затем его взгляд опускается на мою грудь.
Я тоже смотрю на нее. Мои соски затвердели, и тонкая белая футболка стала полупрозрачной. Надпись на ткани расположена прямо под грудью: Занятая.
Он пожимает плечами, скидывая свою кожаную куртку, его суровый взгляд все еще прикован к моей груди, которая вздымается и опадает чаще, чем раньше.
- Ты не слышал? - спрашиваю я, наблюдая, как он смотрит на меня. - Я уже занята.
- Я слышал, - говорит Рик, сгребая меня в охапку и оборачивая куртку вокруг моих плеч. Наши взгляды встречаются. - Я уже слышал это, он - тот единственный, кто может не отставать о тебя, - и затем он поднимает меня на руки, воздух покидает мои легкие.
Поддерживая мою спину и ноги, он несет меня к передней двери. Я осознаю, что мы остались на улице одни, другие ребята уже зашли в теплый дом. Я даже не думаю, что Роуз участвовала в перестрелке, но по крайней мере она выдержала холод и поддержала командный дух.
Я тянусь и провожу пальцами по волосам у Рика на затылке. И его мускулистая рука напрягается, а взгляд еще раз путешествует по моему телу. А потом он целует меня, его язык скользит по моему, согревая каждый дюйм моего тела.
Я в его руках.
Больше не просто сестра девушки его брата.
Или сестра его друга.
Даже не просто друг.
Я его.
И пока он бережно заносит меня в дом, целуя все более и более настойчиво и страстно, я кое-что осознаю, глубоко в душе.
Мы свободны.
Не важно, что общественность ненавидит нас. Не важно, что моя мама не принимает его. Мы сделали все, что могли на данный момент.
Я улыбаюсь, целуясь с ним, а моя рука зарывается в его густые волосы.
- Я не могу сократить список до десяти, - говорит Роуз Коннору, врываясь в наш с Риком момент. Мы оба отстраняемся и поворачиваем головы.
Роуз сидит на диване из замши сливочного цвета, поджав под себя ноги, пока Коннор передает ей кружку с кофе. Его рука поглаживает ее по бедру, удерживая Роуз поближе к своему телу.
- Тебе нужно это сделать, конечно, если ты не хочешь иметь пятьдесят детей, дорогая, - говорит он ей.
Роуз бросает взгляд на Лили и Ло, который смотрит на меня на руках у Рика. Даже несмотря на то, что Ло еще не привык видеть нас вместе, он уже не ругает и не отчитывает Рика. Он просто позволяет нам быть.
- Сколько имен вы уже вычеркнули? - спрашивает Роуз у Лили. - Коннор думает, что нелепо оставлять несколько вариантов, - должно быть это и есть предмет их войны по смс.
Коннор вмешивается:
- Ты можешь оставить один или два запасных варианта, более - уже слишком.
- Почему я вообще вышла за тебя замуж? - отвечает она.
Он обращается к ней на французском, и я уверена, что он говорит: Потому что любишь меня. А я люблю тебя.
Рика, должно быть, они уже достали по самое не хочу, потому что он разворачивается и начинает нести меня в сторону лестницы. Но я вижу выражение на лице сестры, нечто чистое, волшебное и прекрасное.
Несомненно, это - любовь.
- У нас осталось только два имени, одно для девочки и второе для мальчика, - говорит Лили Роуз.
Ее челюсть отвисает, и Коннор бросает на нее взгляд, говорящий "а я тебе говорил".
Они снова начинают дискутировать, Ло спорит с Роуз.
Я волновалась, что сейчас, когда они ждут детей, ребята изменятся, что сменят свои дерзкие двадцать лет на минивены и отстойное времяпровождение, что кажись, приходит к вам вместе с детьми. Возможно, они и захотят этого в конце концов, но прямо сейчас я упиваюсь войной снежками, ночными играми и обедами, что мы готовим и едим вместе. Мы - соседи, словно живем в студенческом кампусе, экономя на аренде. Но вместе с тем мы живем, как сестры.
Этот каждый день напоминает мне, что мне всего восемнадцать. А им двадцать три и двадцать пять.
У нас еще есть годы, чтобы расти вместе и разделиться.
Но это время еще не пришло.
На полпути наверх Рик ставит меня на ноги, его взгляд исследует меня с головы до кончиков пальцев ног, и в его глазах читается сильная жажда. Я тоже хочу его. Я иду задом наперед, и он следует за мной, близко.
- Ты знаешь, что сблизило бы меня с сестрами? - шучу я. И затем тру свой живот.
Его взгляд становится мрачным.
- Помнишь ту стойку, что сделала сегодня утром?
- Ага.
- И колесо?
- Угу.
- И как попыталась сделать чертово сальто на батуте?
Я улыбаюсь недавнему воспоминанию.
- Это было реально весело, - снег дул мне в лицо с каждым новым прыжком. Я делаю еще несколько шагов по ступеням, идя задом. Он не отстает от меня.
- Представь, что ты не можешь сделать все это в течение девяти гребаных месяцев, Кэллоуэй.
Я останавливаюсь на одной из ступеней, и моя улыбка увядает. Звучит... не весело.
Он тянется ко мне и сжимает щеки ладонями, его губы касаются моего уха.
- Никаких ограничений. Сто пятьдесят миль в час. Ты и я, дорогая.
Моя улыбка возвращается. Это звучит намного лучше.
ГЛАВА 71
РИК МЭДОУЗ
Есть еще столько вещей, которые я хочу сделать, до того как осяду и заведу семью.
И я хочу сделать их все вместе с Дэйзи.
Каждый раз как представляю себя в другой стране после восхождения на гору, путешествуя, живя - она рядом со мной. Я знаю, мы реализуем это в жизни. Знаю, куда бы она ни пошла, я тоже пойду. А куда бы ни пошел я, она последует за мной.
Мы больше не два отдельных колеса.
Все стало охуенно реальным. И я решил сделать так, чтобы это положение дел не менялось и дальше.
Я снимаю ее мокрую футболку, на ней нет лифчика, но она поворачивается ко мне спиной до того, как я могу взглянуть на ее голую грудь. Она случайно наступает на скейтборд, скрытый под разбросанной одеждой, и он катится под ее ногами. Она спотыкается, и я хватаю ее за талию.
- Что это было? - спрашивает Дэйзи, ее дыхание замирает.
- Твой скейтборд.
Она осматривает комнату. Здесь офигенно грязно. Одежда валяется повсюду, кровать перевернута вверх дном, спутанные простыни и смятые жалюзи. Я почти улыбаюсь, когда вспоминаю, как прошлой ночью прижимал ее к окну, грубо и медленно трахая, но это был веселый секс. Стоя.
Это так и не помогло ей уснуть. Я никогда не ожидаю этого. Сейчас ей удается поспать около пяти часов в сутки, и я просто надеюсь, что чем больше она рассказывает о своем долбанном прошлом, тем больше сможет проспать без пробуждений посреди ночи.
Однако она, несомненно, все еще боится.
Но это начало.
Дэйз убирает остатки снежков из своих спутанных мокрых волос и затем падает на живот поверх матраса. Один взгляд на ее голую спину затрудняет мое дыхание. Ее джинсы чертовски мокрые, но я хочу снять их по совершенно другой причине. Я стягиваю их вниз по ее бедрам и лодыжкам, тем временем мой взгляд скользит по татуировке между ее лопатками. Я был с ней в тот день, когда она ее набила.
Дэйзи улыбается, а ее голова поворачивается, улавливая мое выражение лица.
Очень легко понять, что сейчас меня снедает желание. Но под ним скрыто кое-что еще. Что-то, чем я не делился ни с кем, кроме нее.
Самая сильная гребаная любовь.
Я забираюсь на кровать, и мои пальцы повторяют контур ее тату перед тем, как эту линию выводит моя язык. Чернила на ее коже изображают ловца снов с тремя перышками.
Но паутинка нарисована так, что проглядывается изображение волка, оберегающего ее от плохих долбанных кошмаров.
