высохшим холмом в летний день, а на заднем плане играет навязчивая музыка. В центре внимания находится военный танк, частично погруженный в воду. Когда танк начинает движение, чайка улетает и кружит над старинной башней с часами. В то время как чайка предлагает классический летний образ, опустошенная земля и угрожающее изображение танка выглядят явно не к месту и намекают на то, что что-то пошло не так. Эти противоречивые образы каким-то образом связаны со временем, что подчеркивается изображением башни с часами.
Следующая серия изображений посвящена подготовке к ежегодному фестивалю средней школы Томобики. В то время как в школьный громкоговоритель звучат безумные объявления о необходимости порядка, важности соблюдения ограничения скорости и запрета ношения костюмов, в фильме показаны персонажи, нарушающие каждое из этих правил. Ощущение беспорядка усиливается, когда танк разбивает школьные окна и пробивает пол. Страшное и одновременно смешное изображение танка, вторгшегося в уже пришедший в беспорядочное состояние мир после сумасшедшего фестивального веселья, дает предпосылку к еще более серьезным беспорядкам в будущем.
Последующие сцены становятся фантастическими и слегка угрожающими, поскольку главные герои Атару, Лам и их друзья пытаются вернуться домой из школы. Один за другим они обнаруживают, что не могут добраться до собственного дома. Каждый бродит по темному и странно пустому городу, в котором единственным движением является случайное появление молодой девушки в старомодной шляпе и группы чиндонья – традиционно одетых артистов, рекламирующих открытие новых магазинов. Один из их учителей узнает правду о том, что происходит, когда ему удается вернуться в свою квартиру. Она оказывается покрытой грибами и пылью, но, когда учитель возвращается в школу, подготовка к фестивалю все еще продолжается. Из этого он определяет, что в средней школе еще вчера, а в его квартире время внезапно ускорилось и прошло много лет. Он приходит к выводу, что находится в ситуации, похожей на древнюю сказку об Урасиме Таро, рыбаке, который уносится на гигантской черепахе во Дворец Короля Драконов, но, вернувшись обнаруживает, что его деревня изменилась до неузнаваемости.
Другие события связаны как с традиционным японским фольклором, так и с классическими фантастическими традициями. В соответствии с фэнтези и фильмами ужасов школа превращается в лабиринт, на ней вырастает четвертый этаж, в то время как вода в бассейне начинает подниматься вокруг него. Атару теряется в зеркальном зале, и на школьной башне с часами внезапно появляется знак «Не в порядке». Понимая, что пространство и время искажаются, группа пытается улететь из школы на частном самолете. Однако когда они взлетают над Томобики, видят только черноту, а когда смотрят вниз, то видят, что Томобики оторвался от остальной Земли и уносится на гигантской черепахе – еще одно воспоминание о сказке об Урасиме Таро. Группе некуда больше идти, и они снова оказываются в доме Атару в Томобики, единственной доступной частной резиденции, чтобы начать новую жизнь, отрезанную от остального мира.
Далее следует, пожалуй, одно из наиболее необычных и недооцененных постапокалиптических видений в аниме (или в любой другой среде), когда Лам и ее друзья начинают исследовать новое пограничное пространство Томобики.
Вместо того чтобы оплакивать свою судьбу, группа в основном соглашается с ней и даже хорошо проводит время. В фильме смешиваются такие классические апокалиптические образы, как брошенные машины, засушливые пейзажи и заброшенные продуктовые магазины, забитые никому не нужным товаром и украшенные рекламой с наивными изображениями летних развлечений. Лам, Атару и их друзья ныряют в воду, которая медленно накрывает их школу, катаются на роликах по высохшим тропам и запускают фейерверки на закате над разрушенным городом. Тем временем их друг Мендо, один из немногих персонажей, который расстроен произошедшим, катается по городу в танке и диктует «предысторию Томобики-тё, Конец света» в забавной пародии на постапокалиптические истории выживания.
Хотя фильм содержит много комических элементов (например, газета отца Атару господина Моробоси каждое утро исправно доставляется неизвестным агентством), в конечном счете это глубокомысленная медитация на взаимосвязь между реальностью и фантазией. Он использует архетипические образы из японской мифологии в сочетании с фарсом и драмой, чтобы провести утонченное исследование желания отрицать потерю и изменение. В затянувшейся кульминации фильма «Прекрасная мечтательница» Мэнду открывает секрет нового Томобики-чо – все это просто мечта. Нетрудно определить, что мечта принадлежит Лам, которая ранее заявляет: «Я хочу жить долго и счастливо с возлюбленным [Атару], его матерью, отцом и всеми его друзьями – это моя мечта». Существо, ответственное за воплощение мечты Лам, – персонаж из японского фольклора, известный как Муджаки Пожиратель снов. После изобличения Муджаки объясняет, как он встретил Лам в океанариуме (другое пороговое пространство) и, восхитясь «чистотой» ее мечты, решил даровать ее ей.
Люди вызывают Баку, Пожирателя кошмаров, чтобы проглотить мечту Лам, якобы возвращая их к реальности. Однако зритель видит, что от фантазии, а может быть, от стремления к ней, избавиться не так-то просто. Атару переживает серию снов и пробуждений, в том числе оказывается в похожем на гарем ночном клубе, что он находит особенно приятным, и наконец сталкивается с таинственной маленькой девочкой, призрачной формой, которую он увидел в начале фильма. Девушка говорит ему, что она «Маленькая Лам», и умоляет его назвать «правильное имя» в его последнем погружении в реальность. «Правильное имя», конечно же, «Лам», и он наконец обнаруживает, что снова просыпается в «реальном мире».
Как упоминалось ранее, можно утверждать, что «Прекрасная мечтательница» – почти идеальный постмодернистский проект по нескольким причинам. Во-первых, в фильме непревзойденным образом эксплуатируется пастиш классических постапокалиптических зарисовок о выживании и школьной романтической комедии, которая переплетается с нарративом. В фильме эти различные жанры блестяще сочетаются с общей структурой сновидения, пороговым пространством, в котором все может случиться, и в данном случае случается часто. В соответствии со структурой стилизации фильм также является постмодернистским, игнорируя фиксированные категории. Самый очевидный пример – отсутствие различия между снами и реальностью, которое достигает почти истерических размахов в финальных сценах, в которых Атару продолжает просыпаться от сна только для того, чтобы впасть в другой. Следует отметить, что этот сюрреалистический прием хотя и выглядит постмодернистским в своем воплощении двусмысленности, на самом деле представляет собой переосмысление старинного китайского философского анекдота, в котором философу Чжуан-цзы приснилось, что он был бабочкой, но он проснулся и задался вопросом, может ли он быть бабочкой, которой снится, что она Чжуан-цзы. Таким образом, «Прекрасная мечтательница» использует как классические архетипы, так и постмодернистские видения, чтобы создать сюрреалистическую атмосферу двусмысленности повествования [343].
Более конкретным постмодернистским элементом в фильме является решающий мотив фрагментации, пронизывающий повествование, от анархических предфестивальных сцен, которые угрожают порядку средней школы Томобики, до физической фрагментации Томобики от остальной Японии и мира. Хотя эта фрагментация отмечается большинством персонажей, есть также подтекстная нотка страха и разочарования, которая добавляет эмоциональной сложности фильму. Мотив самого фестиваля неоднозначен, он предполагает азарт и раскрепощение, а также вхождение в ночной мир. Однако тот факт, что фестиваль постоянно откладывается (аналогично ужину в фильме Луиса Бунюэля «Скромное очарование буржуазии»), вызывает чувство неудовлетворенности, намекая на то, что «избавление от времени» не всегда может приносить удовлетворение.
Так, фильм одновременно воспевает и отрицает мечту о побеге от
