Братья Кривые, все чёрные, в копоти, шли по улице, озираясь и держась за руки.
- Бабку Ганну мы спасли, - сообщил Колька, размазывая сажу по щекам. - Из-за печки вытащили. И кошку спасли. Отвели дядьку Семёну. Он бабку Ганну взял, и кошка, говорит, нехай будет, а нас прогнал. Кормить, говорит, нечем.
- Садитесь сюда, мальцы, - сказал Храпов. - Только чур - под ногами не мешаться.
Гарька вытянул шею - к нему спешил Ромка Улизин.
- Гарька, живой?!
- Меня Угрюмцев вытащил.
Они обнялись.
- Ты подумай, Снейпа легко в руку ранило, не рана даже, а так, ссадина, - возбуждённо тараторил Ромка. - Но кровищи много. Так Георгина от него не отходит и даже рубаху ему замывала. А на мне - ни царапины! Не везёт, да и только!
- Много товарищей полегло, - тяжело сказал Храпов и строго поглядел на Ромку.
Тот смутился. Гарька потянул приятеля в сторону:
- Сдал нас кто-то. Точно сдал, - зашептал он. - Деникинцы ждали нас. Попали мы как мышь в мышеловку.
- Пошли в штаб, - нахмурился Ромка.
Когда подходили к штабной хате, навстречу им проскакал вприпрыжку чумазый паренек, кричавший во весь голос:
- Спиймали! Спиймали!
На дворе, окруженный несколькими красноармейцами стоял корнет Злоклятов. Его руки были связаны за спиной.
- Вот, казачки поймали одного из поджигателей. Ещё двое утекли, - пояснил подошедший Долгодумов.
Дрон Злоклятов тоже заметил Гарьку и вперился в него светлыми оловянными глазами.
Гарька не спеша подошел к нему, оглядел презрительно с ног до головы:
- Что, Злоклятов, продали своего зелёного атамана, к белым подались?
- Не зажрали еще тебя вши, Горшечников? Или они своих не трогают? Все равно захлебнешься своей сучьей кровью, выродок большевистский! - отвечал Злоклятов и вдруг харкнул, целясь Гарьке в лицо.
- Он тебя задел? - пророкотал над ухом голос Угрюмцева.
- Нет, - ответил Гарька, - промахнулся.
Злоклятов усмехнулся и ощерил зубы, приготовляясь сказать новую гадость.
- Отставить! - крикнул Угрюмцев.
- Отставить - что? - испуганно удивился Горшечников.
Угрюмцев, не обращая уже на Гарьку внимания, залепил Злоклятову по скуле так, что тот пролетел через весь двор, хлопнувшись в подмерзшую грязь. Угрюмцев метнулся к нему и принялся избивать его ногами.
- Падла! - рычал он с азартом. - Вошь белёсая! Растрепали Россию, профукали!
Бледные глаза корнета закатились, в полуоткрытом рту хлюпала кровь.
- Вы с ума сошли, - сказал Лютиков. - Оставьте мальчишку.
- Он враг! - обернулся Угрюмцев.
- Я сказал, оставьте, - голос Лютикова упал до шёпота.
Угрюмцев глянул в его холодные, улыбающиеся, золотые, как у февральского волка, глаза, плюнул и отошёл. Злоклятов корчился на земле. Соломенные волосы, перемазанные теперь грязью и кровью, упали на блестящее пунцовое лицо.
Злоклятова подняли на ноги и увели в сарай.
- Доложим командарму, - сказал помполит спокойно. - Потом будем судить.
- Долго ждать придётся, - буркнул Угрюмцев.
- Вовсе нет. Шмелёв уже в станице.
Угрюмцев пошевелил косматыми бровями.
- Хорошо, если так.
- Подождите здесь, они уже едут.
- Пойду навстречу.
Лютиков снял пенсне и принялся его протирать, близоруко щурясь в спину Угрюмцева.
- Он меня спас, - сказал Гарька, сбоку заглядывая помполиту в лицо.
- Было бы удивительно, брось он тебя погибать. Товарищ Угрюмцев, безусловно, человек отважный.
Отряд конников на рысях вошёл в улицу, за ними подскакивал на колдобинах забрызганный грязью автомобиль в сопровождении своры взволнованных псов.
Шофёр остановил машину возле калитки. Рядом с ним, на переднем сиденье расположился Снейп.
Шмелёв открыл дверцу. Вперёд него выскочил большущий рыжий пёс, басом сказал:
- Бу!
Полканы разбежались с нервическим визгом.
* * *
На следующее утро, едва начало светать, красноармейцы выступили из станицы. По склону, едва припорошенному снежком, вниз двинулись пехотные цепи. За ними двигались враскорячку орудийные повозки.
Рядом с Гарькой, крепко сжимая винтовку, шагал Угрюмцев.
Ветер стих, лишь раскисшая земля чавкала под ногами солдат. Разговаривать было запрещено. Внезапно грохот разорвал тишину: заговорили тяжёлые гаубицы белых, застучали пулеметы. Равнина, по которой только что двигались люди, вскипела, как вода в котле, вспенилась взрывами и воронками.
«Вжик-вжик-вжик», - засвистело вокруг Гарьки.
- Где танки? - яростно прокричал комиссар. - Где артиллерия?
На левом фланге под красным знаменем виделась яркая львиная грива Шабленко - папаху он потерял. Вокруг сбилась группа бойцов.
Цепь красноармейцев вышла прямо на пушки. Начвзвода смело картечью. Чернецкий, так и не спешившийся, махнул прямо на орудие, его шашка засверкала, упал изодранный шрапнелью конь. Взвод поднялся во весь рост и побежал вперёд с глухим «ура».
Снаряд с воем пролетел над гарькиной головой, начисто срезал небольшую сосну.
- Ложись! - Угрюмцев толкнул Горшечникова в овражек, прижал к земле.
Рядом рвануло так, что свет померк у Гарьки в глазах. Грохот, удушье. Сзади протяжно заиграла труба.
- Отходим, товарищи!
Стрельба затихла. Угрюмцев потянул Гарьку за собой. Отряды Севера и Шабленко соединились и организованно отступали в сторону Раевской.
- Смотрите!
Все обернулись, глядя в сторону, куда указывал Фёдор Улизин: рыжее зарево расползлось по горизонту.
По окраине станицы гулял свирепый огнище, сминая жёлтыми лапами саманные и деревянные стены. С главной улицей он уже покончил. Там бродили растерянные чумазые погорельцы. За ними тащился уцелевший скот, равнодушно переступая через обломки. Бабы сползались к колодцу, охая и всхлипывая о погибшем добре.
- Ганна-то сгорела, - ревели, - так с хаты и не вышла…
- Неужто и сюда снаряды долетели? - удивлялся Гарька, озираясь.
Угрюмцев только пожал плечами и, прихрамывая, пошагал в сторону штаба. Несколько домов были переполнены ранеными. В разбитые окна неслись крики и стоны оперируемых.
- Какие снаряды? Подожгли, бисовы дети. Що теперь робити? - сказала Олёна угрюмо. - Хаты нет. Не на пепелище же сидеть.
- Пойдёмте с нами, - предложил Храпов. - Отомстите этим гадам.
Максименко сдвинула ровные брови:
- И то.
- А вон пацаны наши идут! - обрадовался Гарька.
Братья Кривые, все чёрные, в копоти, шли по улице, озираясь и держась за руки.
- Бабку Ганну мы спасли, - сообщил Колька, размазывая сажу по щекам. - Из-за печки вытащили. И кошку спасли. Отвели дядьку Семёну. Он бабку Ганну взял, и кошка, говорит, нехай будет, а нас прогнал. Кормить, говорит, нечем.
- Садитесь сюда, мальцы, - сказал Храпов. - Только чур - под ногами не мешаться.
Гарька вытянул шею - к нему спешил Ромка Улизин.
- Гарька, живой?!
- Меня Угрюмцев вытащил.
Они обнялись.
- Ты подумай, Снейпа легко в руку ранило, не рана даже, а так, ссадина, - возбуждённо тараторил Ромка. - Но кровищи много. Так Георгина от него не отходит и даже рубаху ему замывала. А на мне - ни царапины! Не везёт, да и только!
- Много товарищей полегло, - тяжело сказал Храпов и строго поглядел на Ромку.
Тот смутился. Гарька потянул приятеля в сторону:
- Сдал нас кто-то. Точно сдал, - зашептал он. - Деникинцы ждали нас. Попали мы как мышь в мышеловку.
- Пошли в штаб, - нахмурился Ромка.
Когда подходили к штабной хате, навстречу им проскакал вприпрыжку чумазый паренек, кричавший во весь голос:
- Спиймали! Спиймали!
На дворе, окруженный несколькими красноармейцами стоял корнет Злоклятов. Его руки были связаны за спиной.
- Вот, казачки поймали одного из поджигателей. Ещё двое утекли, - пояснил подошедший Долгодумов.
Дрон Злоклятов тоже заметил Гарьку и вперился в него светлыми оловянными глазами.
Гарька не спеша подошел к нему, оглядел презрительно с ног до головы:
- Что, Злоклятов, продали своего зелёного атамана, к белым подались?
- Не зажрали еще тебя вши, Горшечников? Или они своих не трогают? Все равно захлебнешься своей сучьей кровью, выродок большевистский! - отвечал Злоклятов и вдруг харкнул, целясь Гарьке в лицо.
- Он тебя задел? - пророкотал над ухом голос Угрюмцева.
- Нет, - ответил Гарька, - промахнулся.
Злоклятов усмехнулся и ощерил зубы, приготовляясь сказать новую гадость.
- Отставить! - крикнул Угрюмцев.
- Отставить - что? - испуганно удивился Горшечников.
Угрюмцев, не обращая уже на Гарьку внимания, залепил Злоклятову по скуле так, что тот пролетел через весь двор, хлопнувшись в подмерзшую грязь. Угрюмцев метнулся к нему и принялся избивать его ногами.
- Падла! - рычал он с азартом. - Вошь белёсая! Растрепали Россию, профукали!
Бледные глаза корнета закатились, в полуоткрытом рту хлюпала кровь.
- Вы с ума сошли, - сказал Лютиков. - Оставьте мальчишку.
- Он враг! - обернулся Угрюмцев.
- Я сказал, оставьте, - голос Лютикова упал до шёпота.
Угрюмцев глянул в его холодные, улыбающиеся, золотые, как у февральского волка, глаза, плюнул и отошёл. Злоклятов корчился на земле. Соломенные волосы, перемазанные теперь грязью и кровью, упали на блестящее пунцовое лицо.
