— И сколько же?
— Двадцать. За последние сто лет — ровно двадцать методик, восемь относятся к врачеванию, двенадцать — к выращиванию растений… То есть я так думаю, потому что мне известны только названия… Нам эти техники не раскрываются, мы учились по свиткам времен Золотого Мудреца…
— А как вышло, что ты вообще могла выучить алкестрию, при такой-то ситуации?
Мэй Чань серьезно сказала:
— Это привилегия клана Чань. Может быть, только из-за нее мы и держимся… держались раньше в великих кланах. Мы имеем право учиться алкестрии сами и учить людей из нашего рода. Вот ты никогда не думал, как это удивительно, что Лин не взял в Аместрис никого, владеющего алкестрией?
— Думал, — кивнул Ал.
— Потому что в клане Яо нет никого, кто владел бы алкестрией! Их секретное искусство — особая техника борьбы. Между прочим, они тоже из бедных кланов, и занимались тем, что поставляли наемных убийц и солдат… Их осталось очень мало, поэтому даже Лин вынужден был взять с собой в Аместрис всего двоих, и тех — старика и девочку-подростка. Если бы Лин не стал императором, клан Яо мог полностью пропасть при жизни следующего поколения.
Ал смотрел на Мэй с некоторым удивлением. За два года, что они не виделись, девочка довольно сильно выросла. Голос ее стал взрослее, хотя фигура еще оставалась вполне детской. Сейчас она говорила собранно и серьезно, и, хотя жизнерадостные обертоны хорошо знакомой ему Мэй время от времени прорывались в голосе, в целом она не напоминала ни себя прежнюю, ни его милого корреспондента. Она писала такие лучезарные короткие письма, обязательно приписывая в конце какой-нибудь стишок иероглифами или пририсовывая цветущую ветку чего-нибудь там…
— Ясно, — сказал Ал.
Мэй запрыгнула на низкую каменную изгородь, окружавшую странную рощицу со все еще голыми деревьями, и зашагала по выщербленным камням. Ал пошел рядом, в душе веселясь — теперь Мэй была даже чуть выше его ростом, и когда она заговорила снова, в голосе девочки зазвучали покровительственные нотки.
— Ну правда, почему ты не хочешь помочь Лину обучить алхимиков аместрийской боевой алхимии?.. Она более мощная, чем наша.
— У вас, кажется, есть пословица: «Дракон не птица, в клетку не воротится»?
— Да, есть, — Мэй чуть озадаченно склонила голову на бок, нахмурила темные брови и Ал подумал: Зампано совершенно прав, года через три она станет настоящей красавицей. — И что?
— Аместрийская алхимия привела к созданию очень гадких вещей. Ты многие сама видела.
Сейчас есть надежда, что многое из них похоронено. Но если я начну учить алхимии людей Лина, да еще и в боевых целях… как ты думаешь, много времени пройдет, прежде чем они додумаются до идеи… ммм, абсолютных солдат?
— Но Чэньюй Бо уже пытался украсть этот секрет из Аместрис, — хмуро сказала Мэй. — Я понимаю, что это плохо. Но нечестно будет, если у Аместрис этот секрет будет, у клана Бо будет, а у Лина — нет.
— Чэньюй Бо — это принц клана Бо?
— Ага. Сводный брат, мой и Лина. Ни Яо, ни Чань не враждовали с кланом Бо, но это не значит, что мы можем ему доверять. Здесь никто никому не доверяет.
Даже Ликай, которые теперь союзники Яо, доверять нельзя.
Очень странно было слышать такие слова из уст девочки, которой еще и четырнадцати не исполнилось. «Откуда у меня такие двойные стандарты, — одернул себя Ал. — Разве я был намного старше ее, когда был вынужден повзрослеть раз и навсегда? А ишварских детей взять?»
Но тут же он понял причину своего неприятия. Он — это был он, Альфонс Элрик, совершивший в детстве страшную ошибку и вынужденный за нее расплачиваться. А то была Мэй Чань, очаровательная принцесса с милой кусачей пандой, добросердечная, прямая и стремительная, как боевой нож; если такая девочка, как она, начинала с грустным видом рассуждать об интригах и предательствах, это означало, что кто-то неправильно выполнил свою работу. Не защитил ее. «Мне надо серьезно поговорить с Лином», — решил Ал.
Пока же он сказал:
— А можно мы хоть полчаса не будем говорить о всяких интригах, алхимии и тому подобном? Я бы хотел посмотреть Центральный рынок.
— Тогда накинь капюшон, — посоветовала Мэй. — Мы выходим на людные улицы.
И впрямь: сонный солнечный переулок вильнул лишний раз и выплюнул их на площадь, полную людей, звуков, запахов и пыли. Крытые тростниковыми крышами ряды стояли настоящим лабиринтом, и над всем этим высилось кирпичное здание рыночной управы — Ал успел уже привыкнуть к этим «надзирательным вышкам». Там размещалась стража, следящая за порядком на рынке, пост врачей и административные службы. Может быть, из-за этих островков государственной организации рынки Сина казались на удивление цивилизованными, несмотря на весь колорит и обилие заграничного народа самого варварского вида?..
Ал еле успел накинуть широкий капюшон своего серого, расшитого синими зигзагами и спиралями одеяния, которое напоминало нечто среднее между ишварской тогой и пончо жителей Аэруго. Горцы нахарра, заверила Мэй, ростом превосходили жителей Шэнъяна, многие из них были светлоглазыми, а некоторые — даже светловолосыми, да и чертами лицам напоминали аместрийцев. Ал вполне сошел бы за одного из них, даже акцент похож — и не нужно привлекать внимание к своему аместрийскому происхождению.
«Люди из Каледонии и Аэруго у нас еще встречаются, но аместрийцы бывают редко, — пояснил Лин, — так что лучше бы ты, друг, маскировался как-то… опять же, истории о возвращении золотоглазого мудреца с запада нам совсем ни к чему».
— Кстати, я тут подумал… — Ал наклонился к Мэй, держа за край рукава ее простого розового халата, на который она сменила свой дворцовый, бело-красный, — а не могут эти нахеры быть давними беженцами из Аместрис? Ну, знаешь, пересекли пустыню пару веков назад…
— Нахарра, — поправила его Мэй. — Все может быть. Они не слишком общительны: сектанты. Так что об их обычаях мы мало знаем… Ух ты, смотри, ножи продают! Я и не знала, что Фумей сюда переехал!
Мэй ринулась в лавку торговца, где по стенам были развешаны всевозможные ножи самых разных форм и размеров — Альфонс даже не предполагал, что их бывает столько. Нет, конечно, он интересовался оружием в пору их с Эдом совместных странствий, но всем понемногу. Мэй же оказалась экспертом по ножам.
С раскрасневшимся лицом она сравнивала вес и балансировку самых разных ножей из кинжалов — Альфонс не знал названий большинства из них. Время от времени Мэй и молодой, но степенный продавец переходили на какие-то местные диалекты, и Ал переставал их понимать. Потом, испросив разрешение, девочка метнула два или три ножа в испещренный зарубками деревянный щит на стене лавки, покачала головой и с поклоном вернула ножи продавцу.
Вот сейчас Мэй выглядела в своей стихии куда больше, чем во дворце — раскрасневшаяся, хорошенькая, одновременно по-детски возбужденная, и похожая на женщину, которой рано или поздно станет. «Определенно, — еще раз подумал Ал, — настоящая красавица…»
Вдруг Мэй без предупреждения сунула Алу в руку широкий нож. Она вертела для этого минуты две, и Ал еще подумал, что такой кусок металла тяжеловат и великоват для Мэй — однако, оказывается, принцесса думала о другом.
— Ну-ка, попробуй, — сказала она требовательно. — Нормально лежит?
Ал послушно взмахнул ножом несколько раз. Хорошее оружие, ничего не скажешь: чуть длиннее его ладони, с удобной рукоятью, обмотанной шнуром, с желобком для балансировки… Ал решил, что нож даже можно метать, но пробовать не стал, чтобы не опозориться на глазах у Мэй и хозяина лавки, который испытывающе смотрел на него. Рукоять приятно лежала в ладони.
— Если он тебе подходит, мы его возьмем, — решительным шепотом сказала Мэй. — Это плохо, что ты ходишь без оружия.
— У меня уже есть нож… — Ал наклонился к ней и произнес это так же шепотом. — Он короткий.
— И у Джерсо с Зампано есть пистолеты.
— Но не у тебя!
— Я не очень люблю огнестрел.
— А зря! Альфонс, пуля или быстро брошенный нож быстрее алхимии. Честное слово. Нужно иметь возможность защитить себя. Что в Аместрис, что здесь.
И снова это были слова, которые не ожидаешь услышать от тринадцатилетней девочки. Ал прибег к последнему доводу:
— А разве это не подозрительно, что синская девочка выбирает оружие для нахарра?
— Фумей мой старый знакомый. Он не знает точно, кто я, но знает, что я не обычная девочка… я к нему разных людей приводила. Так что не бойся, здесь можно покупать спокойно… а снаружи нас не видно. Альфонс, ну пожалуйста! Сделай это ради меня!
«А так ли она наивно и честна, как выглядит? — подумал Альфонс, расплачиваясь за нож. — Она же меня явно сюда затащила, как будто случайно… и заставила купить эту штуку, хлопая ресницами…»
