— Незачем, — пожимает плечами Сиф. — Да и Тор хочет сразу объявить во время пира, кем же в итоге будет славиться его дочь.
Локи стискивает зубы. Эйр не станет продолжать играть в затеянную им игру, когда до заветного дня остается так мало. Вечно Тору неймется!
— И все же…
Его нагло перебивают:
— Локи! Это моя дочь! Решение уже принято. Почему тебя вообще это так волнует?
— В каком смысле «почему»?! — оскорбленно шипит он и грозно приподнимается, опираясь ладонями о столешницу. — Она моя племянница! К тому же я ее патрон. Так что имею полное право голоса по поводу ее будущего!
— Ты имеешь полное право голоса, — недовольно парирует Сиф, — только в вопросах ее обучения.
Локи свирепо сжимает челюсти, так что выступают желваки.
— И не более. Повторюсь: этот вопрос уже решен.
— А никто не хочет спросить, чего хочу я?! — взволнованно выдает Сигюн.
Она слегка тушуется от чересчур обращенного в ее сторону внимания. В таких разговорах она, как правило, принимает роль немого слушателя. Но не в этот раз.
— Это, в конце концов, моя жизнь!
— Вот именно! — почти победно хмыкает Локи. — Как насчет: послушать твою дочь? — он участливо оборачивается к племяннице: — Чего ты хочешь, милая?
Сигюн на выдохе произносит:
— Я хочу пройти инициацию.
— Извини, что?! — Локи ощетинивается, принимая выражение крайней степени ярости.
Этого вполне следовало ожидать, но Сигюн все равно виновато склоняет голову. Несомненно, ее несогласие подрывает его самолюбие. Тот факт, что она выбирает не его сторону. Она, кто ловит каждое его слово на протяжении десяти лет и беспрекословно исполняет все требования. Но…
— Ты слышал, — резко встревает Сиф. — У Сигюн явно больше благоразумия, чем у тебя.
— Мама! — упрекает ее дочь.
Сигюн пылко вцепляется в локоть Локи, порывающегося вставить очередное хлесткое словцо. Видеть, как ругаются два из четырех самых важных для нее людей, — просто невыносимо!
— Можешь подождать меня у Эйр? — она смотрит почти умоляюще. — Пожалуйста.
Сиф недовольно хмурится и нехотя позволяет дочери остаться для неприятного разговора. Она дает ей десять минут. Локи сверлит племянницу убийственным взглядом, выжидая пока ее мать скроется за дверьми покоев. И от этого взгляда Сигюн хочется свернуться клубочком у грузных сапог, вымаливая пощады.
Локи вскакивает с места, порывисто вцепляется болезненной хваткой ей в предплечье и шипит одним из тех шепотков, от которых все волосы встают дыбом:
— Сейчас ты пойдешь к своей матери и скажешь, что согласилась, лишь чтобы досадить мне!
— Но это не так… — неуверенно протестует Сигюн.
— Мне плевать! Делай, как я говорю! — его гортанный рык заставляет втянуть шею, прикрыв глаза.
Она поджимает губы в горькой обиде. Еще пару минут назад он был нежным и обходительным. Сейчас же Локи превратился в обозленного зверя. И Сигюн упорно не понимает: почему. Совершенно не понимает его мотивов. Она с опаской поднимает глаза на разъяренные изумруды и буквально упрашивает:
— Но я правда хочу, Локи…
— Ты не слышала меня?! — он вновь переходит на хищное шипение, по инерции подтягивая Сигюн почти вплотную.
— Да что в этом такого?! — в конце концов, срывается она. — Ты даже не называешь причины, а просто заводишься с полоборота!
Локи с шумным выдохом расцепляет стальную хватку и поворачивается спиной. Раздраженно трет переносицу, сжимая челюсти. Главное не сорваться до рукоприкладства. Главное не сорваться…
— Ты просто не понимаешь…
— Конечно, не понимаю, — Сигюн мягко касается кончиками пальцев его локтя. — Ты же не объясняешь мне ничего…
Локи скашивает на нее вымотанный нервный взгляд и, развернувшись, пылко притягивает к груди — ее пальцы сжимаются на лацканах удлиненного жилета. Как объяснить, что то, какой она является, и какой в упор не видит себя, — это нечто совершенно далекое от типичной божественной женской сути? Настолько далекое, что Локи не имеет даже малейшего представления, во что это может вылиться. Потому что, так или иначе, он, Бог Коварства, — главенствующее звено в ее становлении как личности. И правда в том, что он себе ни за что не простит, если ее суть окажется искажена по его вине. В начале сделки с Эйр, три года назад, Локи даже не думал об этом. Но сейчас… Сейчас эта мысль гложет его все больше и больше. Он медленно целует Сигюн в макушку и говорит уже спокойным и ровным голосом, в котором все же остается заметная сталь:
— У меня плохое предчувствие.
Она поднимает голову с робкой улыбкой.
— Но это все равно неизбежно.
Локи до боли смыкает тонкие губы. Это действительно так.
— К тому же я правда этого хочу.
То, каким блеском сияют ее глаза, заставляет в нем подняться горстку вины.
— Я правда хочу узнать, что мне уготовано судьбой. Разве тебе самому не интересно, богиней чего я стану?
— Уже стала, — поправляет Локи, поглаживая висок большим пальцем. — Три года назад.
Сигюн согласно кивает и позволяет себе скромно улыбнуться. Недовольные складки на его лбу постепенно разглаживаются, оставаясь извечной чуть заметной морщиной.
— Вот именно. — Она чисто инстинктивно утыкается носом в зеленую рубашку, пропитанную мускусным запахом. — Так что все будет хорошо.
***
— Впрочем, как я и думала, — довольно кивает сама себе Сиф и приобнимает дочь за плечи, стоит им выйти из лазарета. — Ты довольно сильно изменилась за этот год. Так обычно и происходит после инициации.
— Правда?..
Сигюн скрепя сердце отводит пугливый взгляд в сторону. Знала бы ее мать, что именно послужило изменениям, точно бы так не радовалась. Скорее, была бы в ужасе и неистовстве одновременно.
— Да, — усмехается Сиф, предаваясь воспоминаниям прошлого. — Когда это произошло со мной, во мне разом появились уверенность и какой-то внутренний стержень. И если раньше я сбегала на тренировочную площадку для воинов под покровом ночи, то после инициации стала делать это открыто.
— Вот как… — Сигюн неопределенно ведет головой. Нужно повернуть беседу в безопасное русло. Она задает наиболее интересующий вопрос, чем изменения после остановки старения: — Но как я узнаю свою божественную суть? Я до сих пор не понимаю… Я думала, мне скажет об этом Эйр.
— Эйр всего-навсего Богиня Врачевания, — насмешливо поправляет глухой баритон.
Две пары женских глаз оборачиваются в сторону небольшой ниши с притаившимся в тени Локи. Сиф показательно складывает руки на груди и с сомнением произносит:
— Ты разве не бесился от одной только мысли о ее инициации недавно?
— Твоя дочь умеет верно излагать мысли, изменяя чужие решения, — Локи отталкивается от выступа и в пару шагов преодолевает расстояние до леди. Он озорно наклоняется к Сиф, вздергивая брови. — Постой-ка… кажется, это моя заслуга!
Она встречает его веселый взгляд холодным недовольством. Годы идут, а их отношения не меняются. Так и остаются на отметке «враждебные». Локи огибает бывшую соратницу и становится с другого края, подле Сигюн. Подталкивает ее за лопатки, побуждая продолжить движение, и говорит, наслаждаясь голубым заинтересованным взглядом, готовым внимать каждому его слову:
— Если ты не царских кровей, а, скажем… — он мельком кидает взгляд на Сиф, — из знатного княжьего рода, то принятие божественной сути просто формальность. Узнать о своем божественном предназначении можно на любом отрезке отведенного жизнью времени. Некоторые из асов живут всю свою жизнь, так и не зная, кем, по сути, являются. Это нормальная практика, — он делает паузу. — Но, если ты рождаешься в царской семье, все иначе. Принятие божественной сути — это целый ритуал.
Не особо приятный, подмечает про себя Сиф, а Локи, между тем, продолжает:
— Ты должна совершить омовение в Тунд{?}[В скандинавской мифологии — река, отделяющая Асгард и Йотунхейм. ]. Воздать дань предкам у Иггдрасиля. И наконец совершить схождение к вёльвам, которые и определят твою суть.
