Только успел он расстегнуть порты да заворотить рубаху, как застучали копыта; смутная тень вороном пролетела по еле розовому закатному краю.
«Бес», - подумал Гарька спросонья, но вмиг опомнился и выругал себя за предрассудки.
Всадник повернул к зарослям.
Гарька решил, что кричать «Стой! Кто идет? Стрелять буду!», когда выстрелить он может только из того, что промеж ног, - дело неразумное.
Он вернулся к костерку, схватил наган и пихнул Ромку в бок.
- Принесло кого-то.
Улизин схватился за винтовку. Георгина спала, завернувшись в попону.
- Шуму лишнего не подавай, - Гарька подтянул штаны и нырнул в бурьян.
Добежали до леска, выглянули.
- Комиссар!
Горшечников зажал Ромке рот ладонью, прижал к земле.
- Гляди, с кем он! Это же Злоклятов.
Лица было не разглядеть, но Гарька ни с какой другой не спутал бы эту фигуру в чёрной черкеске. Газыри блестели в свете луны, блестел серебряный желудь на темляке терской шашки.
- Он в банде Безносого, вместе с сыночком своим, - шептал Горшечников, наливаясь свинцовой ненавистью. - А комиссар-то, шкура, продать нас решил.
Улизин захрипел, спихнул с себя Гарьку.
- Чуть не задушил, чертяка.
Злоклятов договорил со Снейпом и огляделся, поигрывая нагайкой, будто примерялся, кого бы хлобыстнуть. Не нашёл, вскочил в седло.
Комиссар проводил его взглядом.
- Я затвор потерял, - сказал Ромка.
Гарька, скользя потными пальцами по рукояти нагана, выломился из кустов.
- Горшечников? - удивился комиссар. - Ты здесь откуда? Я вас к Темнолесскому посылал.
- Безносому продался! - Гарька кинулся на Снейпа.
Ромка бросил искать затвор и навалился на Севера тоже. Еле одолели: комиссар вертелся, как салом намазанный, тыкал кулаками в самые больнючие места. Стрелять, однако, не стал. Наконец заломили ему руки, захлестнули ремнем. Гарька размахнулся и со всей пролетарской злости ударил предателя.
- Дурак, - Север плюнул кровью. - Спросил бы сначала…
- Трибунал с тебя спросит. Двигай, гад.
Ворот комиссарской гимнастерки разорвался, обнажая костлявые ключицы. На горле - уродливый белый шрам от германского осколка.
«Сразу бы и сдох, контра», - подумал Гарька.
Георгина стояла над костерком с винтовкой наперевес. Увидала комиссара - глаза стали, как плошки. Тот неловко усмехнулся, отвёл взгляд.
- Вы сдурели?
- Он шпион! Предатель! - закричали Ромка с Гарькой наперебой. - С Злоклятовым сговорился!
Снейп - Георгине:
- Я не могу сказать, зачем. Так надо было.
- Кому? - закричал Ромка, замахиваясь. - Тебе? Безносому?
По лицу комиссара прошла судорога бешенства, но он сдержался и промолчал, лишь поглядел на Улизина так, что у того кулак сам собой разжался.
- Гарька, я ему верю, - пристала к Горшечникову Георгина. - Надо разобраться…
- Ужо разберутся, - пообещал Улизин. - И как он нас продал, и за сколько.
- Неправда!
- Ну, затрещала, - Ромка от злости перекусил цигарку. - Поставим комиссара к стенке, тогда поговорим с тобой по-свойски.
Георгина вытерла слёзы и саданула Ромку по уху. Кудрявая папаха покатилась по земле. Гарька вздохнул.
- Ш-шалава, - Улизин отряхнул шапку, нахлобучил на запылавшие уши.
- Пристрелю, - выплюнула Георгина, вскочила в седло, поставила коня бок о бок с комиссарским.
- До чего вредная женщина, - сказал Ромка потерянно. - Сама же с комиссаром того… этого, и я же ещё виноват.
Он посмотрел на друга в поисках сочувствия.
- Разбирайтесь сами, - уклонился Гарька.
* * *
В любовных делах он понимал слабо.
До села доехали молча.
Там решили не баламутить товарищей раньше времени, отвели комиссара в хату, закрыли в коморе. Георгина убежала за Лютиковым, напоследок обозвав Ромку с Гарькой обидно - «ишаками».
- Слово-то нашла, - Улизин свернул «козью ножку». - Эх, бабы! Тяжко с ними. А без них вообще хоть в петлю.
- Это она за Лушку злится, - сказал проницательный Горшечников.
Он зашел в сени, напился ледяной воды из ковшика. Прислушался. Комиссар сидел тихо, не колотился.
На улице заговорили, застучали сапогами. Первым появился помполит, за ним шёл Чернецкий, потирая щетину длиннопалой ладонью и зевая так сладко, что Гарьке немедленно захотелось спать.
- Что вы там ещё натворили? - спросил Лютиков.
Гарька рассказал всё, как было. Чернецкий длинно свистнул. Помполит прищурил глаза за стёклами пенсне:
- Смутьян ты, Горшечников.
- Снейп шпион! - рубанул Гарька.
- Утром Шмелёв будет здесь - доложим.
- Подходят? - обрадовался Гарька.
- Вас не дождались, отправили Долгодумова, - прохладно сказал Лютиков. - У Темнолесского он встретил передовой отряд, час назад доложил.
Горшечников с Улизиным переглянулись.
- Мы тоже большое дело сделали, - сказал Ромка, оправдываясь.
- Утром разберутся, большое или по-большому, - усмехнулся Чернецкий. - Пойдём, поговорим.
Они с Лютиковым зашли в комору, через минуту появились. Вид у обоих был смущённый.
- Что? - подался навстречу Гарька.
- Не хочет объясняться. Говорит - ждите Шмелёва.
Чернецкий потеребил чуб.
- Слушай, - сказал он помполиту. - А может, впрямь?..
Лютиков опустил глаза.
«Сомневается», - понял Гарька.
- Нам не верите, а ему верите, - пробурчал Ромка. - Стакнулись, мабуть.
- «Мабуть»! - передразнил Чернецкий. - Геть отсюда, рыжий! И чтоб ни слова никому до поры.
- Никуда не уйдём, - сказал Горшечников. - Караулить станем.
Лютиков с Чернецким махнули рукой, ушли.
Явилась Георгина, села на лавку напротив, жгла парней глазами. Ромка не выдержал, убежал курить на огород, да так и не возвратился. Гарька заслонился газеткой «Красный кавалерист» и георгинины взгляды выдерживал стойко. Так и уснули, каждый на своей лавке. Под окном храпел Ромка.
- Ай да сторожа! - разбудил их Лютиков. - Поднимайтесь, утро.
Гарька поднялся, хрустнул костьми. Над станицей стоял мерный гул - будто билась о берег тяжёлая морская волна.
- Шмелёв идёт, - подтвердил Лютиков. - Ступайте, поглядите.
Горшечников оглянулся на запертую дверь.
- Иди, Горшечников, - велел помполит. - Или не доверяешь?
Гарька вышел на улицу.
Заревое полотно во всю ширь растянулось по горизонту.
- Хороший денёк будет, - сказал Гарька.
- Кто вчера умер - пожалеет, - подтвердил Ромка.
Передовой отряд армии Шмелёва проходил по Вознесенке. Мерно качались широкие плечи и головы в папахах.
Мимо Горшечникова проехал начштаба Кондрат Засувка, бывший шахтёр, скулы отливают чернотой - угольная пыль навеки въелась в кожу.
В длинном пыльном автомобиле сидел командарм Шмелёв - осанистый, белый, как лунь, старик. Рядом на сиденье выпрямилась начальник канцелярии, старший политрук Мария Моголова.
Близ дома старосты, отведённого под штаб, всадники отпустили поводья и поспрыгивали с коней. Командарм вышел из машины. Чернецкий и Хмуров ожидали его у крыльца.
Гарька начал пробиваться к ним сквозь толпу станичников.
Вдруг из-под ног вылетел пёс в клочьях бешеной пены. Бабы с визгом раскатились, как горох из худого мешка. Бойцы похватались за револьверы.
Шмелёв, заложив руки за спину, внимательно смотрел на собаку.
Вокруг - щелчки предохранителей, крики:
- Товарищ командарм!.. Да уйдите же!.. Бешеная!
- Вовсе не бешеная, - взглядом Шмелев зацепил пса.
Тот замедлил бег, потом остановился - струйки слюны свисали из пасти. Тихо заскулил.
Шмелёв кивнул. Пёс подполз к нему, положил голову на сапог. Через хребет собаки тянулась длинная свежая зарубина - кто-то, балуясь, вытянул пса шашкой, попортил рыжую шкуру.
- Шалят бойцы, - заметил Шмелёв, поднимаясь по лестнице. - И с людьми так же?
Пёс тащился за командармом, косясь на людей красным подозрительным глазом. Горшечников глядел на это дело, раскрыв рот.
Через час его вызвали в штаб.
Из своего отряда никого не было, в приёмной сидели чужие бойцы. Гарька поздоровался. Засувка впустил его в горницу.
Командарм поднял голову от карты, расстеленной через весь стол, как скатерть. Перед ним стоял чай в высоком подстаканнике, на блюдце желтел нарезанный лимон. Глаза командарма за золотыми очками были строги и спокойны.
- Здравствуйте, товарищ.
- Здравия желаю!
- Марья Васильевна, прикажите чаю товарищу Горшечникову.
Моголова вышла распорядиться.
Шмелёв и Гарька остались вдвоём. Горшечников, робея, присел на краешек стула.
Давешний пёс лежал под столом, выкусывая блох.
- Давайте потолкуем. Во-первых, как вы с товарищами оказались под Кущинкой?
Гарька рассказал.
- Так, - командарм поправил очки. - Стало быть, случайность. Инициатива - это хорошо. То, что вы приказы не выполняете - плохо.
- Я был уверен, вы через Кущинку пойдёте, товарищ командарм. Решил рискнуть.
Полная девушка в кружевных рукавчиках внесла чай, поставила перед Гарькой стакан.
- Риск хорош только в карточной игре. Вы, Горшечников, едва не сорвали боевую операцию.
