- Заткнись! - а затем два выстрела сливаются в один.
Джон видит, словно в замедленной съемке, как в руке Шерлока появляется невесть откуда взявшийся пистолет, но это движение замечает и Джим. Они стреляют почти одновременно, но Джим успевает раньше, и Шерлок падает, раскинув руки, обратно в воду. Джим хватается за плечо, обожженное выстрелом Шерлока, и в этот отчаянный момент Джон молниеносным движением достает пистолет, который отдал ему в бассейне Шерлок, и, сбросив один из браслетов наручников, стреляет, попадая точно в лоб Джиму. Лицо Джима выглядит до крайности удивленным, он стоит секунды три, покачиваясь, а затем падает вперед, едва не врезаясь лбом в мокрый ботинок Джона. Джон отбрасывает пистолет и прыгает в воду, чтобы вытащить Шерлока, отчаянно молясь, чтобы с ним все было хорошо. Поначалу он не может его найти, а потом видит темную тень на дне. Джон ныряет, изо всех сил отгребая воду руками и ногами, а когда подплывает, сердце останавливается. Шерлок лежит на спине, в этом своем пальто и свадебном костюме, все также раскинув руки в сторону (сапфировый перстень на пальце переливается особенно ярко, преломляясь в колебании воды), его волосы, словно живые, колышутся вокруг головы, завиваясь в причудливые узоры, наползая и вновь расступаясь в стороны от чистого, словно алебастр, лба. Такое ощущение, будто Шерлок спит, и вот сейчас распахнет свои чудные раскосые до невозможности прозрачные глаза, улыбнется и скажет: «Малечек», но всю картину безмятежности портит расплывающийся откуда-то из района груди розовый клубящийся в причудливые формы облаков цвет. Джон хватает Шерлока за руку, на мгновение скользнув по обручальному перстню, тянет на себя, отталкиваясь одновременно ногами от дна бассейна и стремится на поверхность. Он выныривает, глотает воздух, подтягивает к себе Шерлока, и, придерживая его голову над водой, гребет к краю бассейна, где все еще лежит Джим, из под которого натекла небольшая дорожка крови, уходящая в бассейн тонким ручейком. Джон, напрягая руки, вытаскивает на пол бассейна Шерлока, а следом и самого себя. Шерлок лежит в неловкой позе, подогнув одну руку под себя, и вывернув голову под неестественным углом. Его глаза все еще закрыты, на ресницах подрагивают капельки воды. Джон поднимается на ноги и склоняется над Шерлоком, придавая его телу более удобную позу. Приложив дрожащие пальцы к сонной артерии, он убеждается, что сердце уже не бьется. Рядом нет ни Микки, ни профессора Нежинского с его бригадой реаниматологов, но Джон – хороший ученик, он больше не повторит прежней ошибки. Приникнув губами к холодным губам Шерлока, он делает искусственное дыхание, а потом оказывает все полагающиеся реанимационные процедуры, очень тщательно, методично следуя инструкциям, не упуская ни одной детали. Вот только сердце Шерлока по-прежнему не бьется. Сфинкс остается холодным и неподвижным. Спустя вечность Джон вынужден признать свое поражение. И вот тогда, осознав, наконец, не только умом, но и сердцем, что его пара умерла, Джон кричит. Его крик не похож на человеческий, скорее, какой-то звериный рык пополам с воем, и этот крик разносится над водой, впитывается в стены, оставляя отпечаток боли, горя и отчаяния.
Когда в бассейн врываются люди Лестрейда, они видят трех лежащих на полу людей. Один неопрятной тенью громоздится у самого края бассейна, ничком, мертвый. Два других лежат чуть дальше: темноволосый на спине с закрытыми глазами, светловолосый прижавшись к нему на боку, одна его рука, та, что находится между их телами, держит за руку темноволосого, другой он обнимает его, нежно перебирая пальцами мокрые кудри. Светловолосый что-то шепчет, едва слышное, и приходится напрячься, чтобы распознать в неразборчивых словах клятву, которую обычно произносят друг другу влюбленные перед алтарем. Когда парамедики пытаются разъединить их, светловолосый, вцепившись в темноволосого, начинает кричать, и ему приходится сделать укол. Он безвольно обвисает на руках санитаров, и тогда тело темноволосого перекладывают на носилки, накрывая простыней. Высокий рыжеватый мужчина входит вслед за Лестрейдом, решительным шагом направляясь к накрытому простыней темноволосому. Трясущимися руками он отгибает простыню и срывает с запястья айди, а потом оборачивается и что-то быстро шепчет доктору. Носилки загружают в карету скорой помощи, и только тогда Лестрейд набирает номер консула, чтобы сообщить, что гражданин империи найден, находится в состоянии шока и ему требуется медицинская помощь.
Джон приходит в себя в номере той самой гостиницы, где они когда-то останавливались с Микки много лет назад. Только сейчас его номер не такой шикарный, в остальном же мало что поменялось. В кресле рядом с кроватью сидит Дик, пресс-атташе миссии. Шторы плотно задернуты, в комнате царит полумрак и остро пахнет каким-то лекарством. Джон не хочет сейчас видеть Дика, он вообще никого не хочет видеть, поэтому притворяется спящим, вспоминая, что же с ним случилось. Картинки, словно слайды, мелькают в голове, вызывая целый ворох разнообразных эмоций, пока на первый план не выплывает мертвый Шерлок с остановившимся сердцем. Не в силах совладать с эмоциями, Джон стонет, и Дик тут же наклоняется к нему.
- Джон, ты слышишь меня, Джон?
Приходится открыть глаза.
- Да, - хрипит он, - пить.
Дик наливает в стакан воды и помогает напиться. Прохладная струйка сбегает по подбородку за ворот пижамы, и это некоторым образом дает возможность Джону собраться. Теперь главное не показывать своих истинных чувств.
- Что случилось? Как я сюда попал? – спрашивает Джон.
Дик сочувственно улыбается, мягко похлопывая его по руке.
- Ты вышел прогуляться в Хонор, зашел в бар, выпил, кажется, перебрал. Тебя похитил какой-то ненормальный и едва не убил. Вовремя подоспевшие батрейнские полицейские спасли тебя, но ты пребывал в состоянии шока. Они вкололи какое-то успокоительное, и ты пролежал в отключке двое суток. Генерал Ли был в ярости. Запретил любые выходы в город, настрочил приказ о понижении тебя в звании до лейтенанта и временном отстранении от выполнения своих обязанностей в рамках миссии. Ты вроде как под домашним арестом, Джон. Мне очень жаль.
- Ничего, - бормочет Джон, - я сам виноват, пить что попало. Лучше старого доброго ингарского ничего пока еще не придумали, - он слабо улыбается, а Дик с готовностью подхватывает. – А ты здесь как? Миссии уже не нужен пресс-атташе?
- Нужен, конечно, - Дик смущается, - просто пока у них процесс обсуждения деталей, и мои услуги не нужны. Генерал разрешил побыть с тобой. Батрейнские доктора сказали, что лучше, чтобы рядом кто-нибудь находился некоторое время. Ты не против?
- Нет, - Джон врет, качая головой. – Я рад, что ты здесь.
Дик немного оживает, начинает суетиться, беспокоиться о еде и пихать в Джона лекарства. Джон безропотно слушается, улыбается и благодарно кивает. Когда Дик уходит узнать у повара, готов ли бульон, Джона посещает мысль, что, вероятно, Дик в него влюблен. Влюблен давно и безответно. За своей собственной любовью к Шерлоку, Джон не видел неловкой заботы Дика, его мягкости и готовности подставить плечо. То, что он всегда оказывался рядом и был рад просто совместному молчанию, наводит на такие выводы. Шерлок бы обязательно все понял с первого раза и тут же постарался избавиться от Дика. Но Шерлока нет. В груди зарождается новая истерика, но Джон усилием воли давит ее, не позволяя вырваться наружу. Сейчас не время. Он должен сыграть идеально, чтобы никто ничего не понял. Батрейнцы деликатно утаили подробности произошедшего, выставив Джона тем еще гулякой, и спасибо им за это, для легенды, которой Джон собирается обставить собственную смерть, это стало бы лучшим прикрытием. Мысль о смерти вызывает на лице Джона безумную улыбку, но он быстро прячет ее при возвращении Дика с тарелкой бульона. Дик ворчит о нерасторопности поваров и о том, что его бабушка всегда добавляет в куриный бульон морковку и петрушку, Джон послушно принимает ложку, расправляет под подбородком крахмальную салфетку и ест, пока Дик, придерживая тарелку так, чтоб Джону было удобно, разглагольствует о достоинствах и недостатках пастернака. Джон вдумчиво кивает, иногда задает уточняющие вопросы и все старается и старается не видеть перед собой закрытых глаз Шерлока с подрагивающими каплями воды на длинных ресницах. Почему он закрыл глаза, когда Джим выстрелил в него? Он испугался боли? Смерти? Почему он закрыл глаза? Джон так и не увидел его прозрачных глаз, не заглянул в их глубину, не утонул. Но жизнь без Шерлока не имеет смысла, и на этот раз Джон действительно уйдет. Пусть в пену морскую, но дышать воздухом без него Джон не станет. Горькая усмешка трогает губы, и Дик тут же реагирует, как чуткий влюбленный, настроенный всеми фибрами души на объект своего обожания.
