До Кристины наконец начало доходить.
– А как же вы узнали о Закари?
– Я дизайнер ювелирных украшений, работаю дома. Кабельное всегда включено для фона, а смотрю я на экран только время от времени, и вот в один из таких случайных моментов я его и увидела в новостях. Мой донор. Я его узнала – у меня же было фото его взрослого, которое прислал Хоумстед.
– И я тоже. – Кристина была просто счастлива все это слышать – теперь она чувствовала себя чуть менее сумасшедшей.
– Это было очень страшно – думать, что твой донор серийный убийца. Просто у-у-у-у-ужас. – Таня поежилась.
– Точно. – Кристине становилось все лучше, хотя она и не могла отделаться от неловкости, что говорит о таких личных вещах с совершенно незнакомым человеком.
– Я подпрыгнула и стала звонить в Хоумстед, но они ничего мне не сказали. И моя врач тоже – но она ничего и не знала.
– С нами происходило ровно то же самое.
– Я живу в Балтиморе, и я подумала: хм… Филли – это же совсем недалеко. Надо брать ноги в руки и ехать разбираться во всем на месте.
– Именно так я себе и сказала. – Кристина чувствовала, как сердце ее раскрывается навстречу этой женщине.
– Ну вот, я приехала в Грейтерфорд, встретилась с Закари и спросила его. И он сказал мне, что да.
– Так он вам сказал правду? – с изумлением спросила Кристина.
– Да, а вам что – нет?
– Нет, мы с ним об этом не разговаривали, – Кристине не хотелось объяснять, – а у вас, значит, уже есть ребенок?
– Да, Рэнджер, – Таня просияла. – Он потрясающий. Моя мама сидит с ним, пока я здесь, но когда я дома – я с ним провожу все время. Ему всего одиннадцать месяцев, но он уже умеет сам залезать на кофейный столик и пытается ходить. Хотите посмотреть фото?
– Да, конечно. – У Кристины сильнее забилось сердце.
– Вот мой маленький обезьянчик. – Таня нашла в своем айфоне большую фотографию очаровательного младенца, пухлого и розового, как зефир, с яркими голубыми глазами. На фото он гладил кошку.
– Прелестный! – Кристину вдруг охватило ощущение безграничного счастья, которое невозможно было описать и объяснить, и в то же время она чувствовала некоторое смущение: все-таки в данный момент она смотрела на в некотором роде родственника своего собственного ребенка.
В дверь постучали, все оглянулись.
На пороге стоял Маркус, в мятом костюме, без галстука, растерянный и встревоженный. Тревога с его лица ушла, как только он встретился глазами с Кристиной.
– Милая, как ты?! – бросился он к ней.
– Маркус? – недоверчиво спросила Кристина, а он подбежал к ней и схватил в объятия. Она понятия не имела, каким образом он добрался сюда так быстро, ей даже не верилось, что он действительно здесь, вот он, хотя она обвила руками его талию и прижалась своей исцарапанной щекой к его груди. Слезы тут же подступили у нее к глазам, но она не хотела показывать свои чувства на людях. Она хотела просто поехать домой и там просить небеса, чтобы теперь у них все было хорошо.
– Милая, прости меня. Прости! Я не должен был отпускать тебя сюда одну. – Маркус отстранил ее, его встревоженные глаза внимательно осматривали царапины у нее на лице. Сам он выглядел бледным, но самим собой. – Слава Богу, ты в порядке.
– Я в порядке, все хорошо. – Кристина изо всех сил сдерживала слезы. Она махнула в сторону Грифа. – Маркус, это Гриф, адвокат Закари.
– Приятно познакомиться, – кивнул Маркус Грифу.
– Взаимно. Ваша жена, должен признать, довольно исключительная личность, – Гриф улыбнулся как будто даже с гордостью.
– Благодарю, – Маркус улыбнулся в ответ, глаза его заблестели.
– А это… – Кристина замялась, не зная, как представить Таню, она слишком устала, чтобы врать и выдумать что-то, но ей не хотелось расстраивать Маркуса еще больше.
Однако Таня сама вскочила на ноги, протянула Маркусу руку и пожала ее с большой горячностью.
– Я Таня Спенсер, и ваша жена – мой герой! Она рисковала собственной жизнью, чтобы доказать, что Закари невиновен!
– Я знаю, это потрясающе. – Лицо Маркуса оставалось бесстрастным, на нем не отразилось ни ревности, ни злости, которые, как Кристина знала, он должен был бы испытывать сейчас. – А вы, Таня…
– Я тоже реципиент спермы Закари. Как и вы, ребята. У меня есть маленький сын, и Закари его биологический отец.
Маркус замер на мгновение, потом моргнул. У Кристины пересохло во рту.
– Милый, прости, пожалуйста. Мы познакомились с Таней всего пять минут назад, и я рассказала ей и Грифу, что Закари наш донор.
Маркус перевел на нее тяжелый взгляд, челюсти его напряженно сжались.
– Маркус, прости, так получилось, – Кристина не знала, что еще сказать. Она больше не могла никому ничего объяснять. Не могла изменить ситуацию. Она устала извиняться, хотя ничего плохого не делала, устала хранить в секрете то, что секретом уже не являлось. Это его эгоизм убивал их семью.
Гриф молчал, и даже восторженная Таня села обратно в свое кресло с обескураженным видом, словно шарик, из которого выпустили воздух.
Маркус глубоко вздохнул, поворачиваясь к Кристине:
– Ты не присядешь, милая? Нам нужно поговорить.
– Маркус, пожалуйста… – Кристина со стоном опустилась в кресло.
– Ты должен принять это ради будущего, просто должен. Мы не сможем хранить это в секрете вечно и…
– Речь о другом. – Маркус нагнулся и слегка погладил ее плечо. – Милая, у меня есть новости для тебя. Закари Джефкот – не наш донор. Он не донор 3319.
– Что?! – Кристина была совершенно сбита с толку.
– Что вы сказали? – Таня была тоже шокирована.
Маркус смотрел на Кристину, лицо его смягчилось.
– Гэри вынудил Хоумстед признаться. Он разговаривал сегодня с головной компанией – они получили наш иск и согласны платить. И они подтвердили, что Закари Джефкот не является донором 3319.
Кристина чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
– Это невозможно. Ну, то есть… он же сам мне сказал, что донор! Он же… профиль же совпал…
Таня кивнула, недоверчиво хмурясь.
– Да, и я его спросила напрямую, и он сказал, что да, он донор.
Маркус сжал губы.
– Ну, а правда в том, что он НЕ донор 3319.
– А кто же тогда? – Кристина была просто оглушена.
– Хоумстед не говорит. – Выражение лица Маркуса стало жестче, тон холоднее. – Впрочем, это не касается нашего иска. Они не раскроют личности настоящего 3319. В нашем иске было требование опровергнуть или подтвердить, что Закари Джефкот является донором 3319 – ну вот они и подтвердили, что он не является донором 3319. Он, конечно, очень похож на 3319 – но это всего лишь совпадение. На самом деле Хоумстед убрал его образцы из доступа потому, что начали звонить и другие пациентки, которые его якобы узнали. Я уехал с работы, как только Гэри мне рассказал, чтобы отвезти тебя домой. И я был уже совсем рядом, когда мне позвонили, что ты в больнице.
Кристина покачала головой, пытаясь осознать услышанное. Сразу миллион мыслей пронеслись у нее в мозгу. Она чувствовала, что упадет, если посмотрит вниз. Ее усталое тело болело, голова раскалывалась и кружилась, она прошла через ад и вернулась из него – и все это зря. Закари – не ее донор. Она не носит ребенка Закари. И она снова не знала, кто их донор – после всего того, что произошло, она этого не знала!
Она посмотрела на Маркуса:
– Так мы возвращаемся к тому, с чего начинали?
– Нет, совсем нет. – Маркус слегка нахмурился, закусив нижнюю губу.
– А как же тогда?
Вмешалась Таня:
– Я не понимаю, как это могло произойти.
Гриф поднял изуродованную артритом руку.
– А пойдемте и спросим его.
– Сейчас? – Кристина уставилась на Грифа с удивлением, Маркус и Таня тоже.
– Да. У адвокатов есть право навещать подзащитных двадцать четыре часа в сутки. Я все равно собирался к нему, только вас ждал, Кристина. – Гриф встал, тяжело опираясь рукой о стол. – Пойдемте.
– Хорошо, – с готовностью ответила Кристина.
Маркус взял ее за руку и помог ей подняться.
Кристина, Гриф, Маркус и Таня заняли почти весь крошечный бокс для свиданий, ожидая, когда приведут Закари. Гриф и Кристина сели на стулья, а Маркус и Таня стояли у них за спинами. Кристина пыталась собраться с мыслями. Она никак не могла уложить у себя в голове, что Закари не является их донором, не говоря уже о том, что жуткие события сегодняшнего дня тоже не добавляли ей спокойствия.
Этот бокс был единственным местом, где горел свет – все остальные помещения для свидания были темными и совершенно пустыми, все стулья были свободны, да и здесь свет зажгли только потому, что они пришли. Кругом царила абсолютная тишина, если не считать долетающих до ушей Кристины чьих-то воплей вдалеке. В боксе было жарко и влажно, воздух был спертый и душный.
Наконец появился конвойный, и Кристина невольно выпрямилась, увидев за плексигласовой перегородкой Закари. Лицо у него все еще было в синяках, глаза заплывшие, и Кристина с горечью подумала про себя, что несмотря ни на что у них все-таки много общего. А еще она почему-то испытывала смущение, которого у нее не было раньше – и это не имело ничего общего с той связью, которую она ощущала до этого. Эмоции у нее зашкаливали. Она не знала, о чем думает Маркус, стоя у нее за спиной, и радовалась, что не видит его лицо сейчас.
