Оформление развода с Присциллой стало еще одним источником головной боли для Вернона. Процесс длился долго, потому что Присцилла запросила 725 тысяч долларов компенсации и по шесть тысяч ежемесячных выплат на гардероб, дорожные расходы и прочие сопутствующие траты, помимо алиментов в четыре тысячи долларов для Лайзы Марии. Зато Элвис добился права на совместное воспитание дочери, что позволяло ему видеться с ней так часто, как он захочет.
Эта утешительная мера не уберегла его от недомогания 11 октября 1973 года, через два дня после официального развода. Видя, в каком он состоянии, доктор Никопулос принял решение положить его в Баптистскую мемориальную больницу Мемфиса для полного обследования. Официально руководитель этого заведения объявил прессе, что его знаменитый пациент подхватил грипп, но результаты анализов показали зависимость от демерола — анальгетика, побочные эффекты которого были усилены одновременным принятием антидепрессантов и снотворных.
Уложив Элвиса в постель почти на три недели, доктор Ник намеревался провести дезинтоксикацию. Певец очень неохотно подчинился решению своего врача, и его окружение изо всех сил старалось сделать так, чтобы пребывание в больнице было для него как можно менее тягостным. Для начала окна его палаты оклеили фольгой, потом поставили рядом с его кроватью еще одну — для Линды Томпсон, которая должна была лежать, пока Короля не выпишут. Управиться с сотнями телефонных звонков и тысячами писем и открыток, которые ежедневно поступали на его имя, было гораздо труднее, и вскоре пришлось взять палату Пресли под охрану во избежание неуместных визитов поклонниц и журналистов.
То, что госпитализация оказалась как мертвому припарка, стало ясно, когда Элвис, едва выписавшись из больницы, снова зачастил к своей аптечке. И все же, отдохнув на больничной койке, он обрел некоторый душевный покой, чем и воспользовался Фелтон Джарвис, пригласив его в студию «Стакс» после месяца, проведенного в Грейсленде для полного выздоровления. Атмосфера на этих сеансах была более рабочей, чем в июле, хотя первый день начался необычно: певец велел доставить в студию несколько телевизоров, чтобы не пропустить вечерней трансляции матчей по американскому футболу.
За семь дней удалось записать не меньше восемнадцати песен при помощи усиленной команды техников и переносной студии звукозаписи, предоставленной по просьбе Ар-си-эй. Пресли был не в лучшей форме, но сумел собраться и сосредоточиться. Захваченный мистическим настроением «Help Me» («Помоги мне»), он закончил запись стоя на коленях, нашел волнующие нотки, исполняя «Take Good Care of Her» («Позаботься о ней») с таким реализмом, будто обращался к новому спутнику Присциллы, и вложил безысходную грусть в свою версию «Good Time Charlie’s Got the Blues» («Чарли уже давно тоскует») фолк-певца Данни О’Кифа.
Элвис обладал развитым чувством юмора, который оживил блюз «If You Talk in Your Sleep» («Если заговоришь во сне»), в котором говорилось о любовнике, советующем своей милой не произносить его имени во сне, когда она спит рядом с мужем. Запись делали в присутствии Литтла Мильтона, одного из крупных представителей школы блюза из студии «Стакс», который впоследствии даст свою просветленную версию этой песни, сочиненной Рыжим Уэстом. «Как только я ее услышал, песня показалась мне замечательной, — рассказывает Мильтон. — Я сразу понял, как можно было бы ее преподнести и что он упустил. Я сказал себе, что наверняка не продам столько же пластинок, сколько он, но запросто сделаю лучше в творческом плане».
Характерна реакция, показывающая, как изменилось восприятие Пресли южной негритянской общиной. Обожаемый целым поколением артистов от Карлы Томас до Отиса Реддинга, которые начинали с его репертуара, вдохновитель одного из лучших альбомов Альберта Кинга — «King Does the King’s Things» («Король занимается королевскими делами»), — в 1969 году, к моменту своего появления в «Стакс», Элвис производил удручающее впечатление. Не говоря уж о фанфаронстве телохранителей и его эксцентричных запросах, студийные музыканты жалели о том, что продюсер, из соображений издательских прав, отдал предпочтение популярному репертуару, а не гимнам в стиле соул, которые Элвис наверняка исполнил бы проникновенно.
Жалкие результаты сеансов звукозаписи в «Стакс» как будто подтверждали эту теорию. Ни один из трех альбомов — «Raised on Rock», «Good Times», «Promised Land» — не блеснул, но эти результаты были подправлены публикацией первых компиляций, сделанных после заключения договора между Ар-си-эй и полковником. Приведем лишь один пример: пластинка в 33 оборота «Элвис: легендарный исполнитель. Выпуск 1», на которой прошлые хиты соседствовали с несколькими неизданными песнями, которые полковник раньше отказывался выпускать, была распродана большим тиражом, чем все фи альбома вместе взятые.
Зато лучшие синглы, вышедшие из сеансов в «Стакс» — «Если заговоришь во сне», «Promised Land» («Земля обетованная») и «My Воу» («Мой мальчик»), — нашли более широкий отклик в сердцах. Благодаря им имя Элвиса Пресли в последний раз при его жизни попало в горячую двадцатку поп-музыки. А главное, они вернули ему давно утраченную ауру в хитпарадах музыки кантри. Если не считать «There Goes My Everything» («Вот моё всё») в 1971 году, Элвис впервые с момента отъезда в Германию вернулся на высшие позиции в чартах кантри-энд-вестерн журнала «Биллборд» и так и остался там до самой своей кончины.
После унылого Рождества, омраченного отсутствием Присциллы, 1974 год начался довольно приятно: мэр Мемфиса отпраздновал 39-летие Короля, провозгласив 8 января Днем Элвиса Пресли. Губернатор Джорджии и будущий президент США Джимми Картер поступил так же в Атланте. Этот поток почестей и возрождение интереса со стороны любителей кантри ознаменовали собой возвращение Короля к традиционным южным ценностям. Обращение к корням было подтверждено в марте широко освещавшейся в прессе встречей Элвиса с Джорджем Уолласом, политиком-оппортунистом, примкнувшим к сторонникам расовой сегрегации, чтобы получить пост губернатора Алабамы.
Первые гастроли в том году были посвящены исключительно публике Дикси: можно было предположить, что она будет не так строга к артисту с весьма непостоянным поведением. Хотя зимнее шоу в Лас-Вегасе, которое пришлось подсократить на две недели по рекомендации доктора Ника, прошло без значительных инцидентов, Элвис лишь упражнялся в стрельбе в своем номере и разнес несколько телевизоров и хрустальную люстру. Что серьезней всего, случайная пуля просвистела в нескольких сантиметрах от головы Линды Томпсон, когда Элвис тренировался гасить свет в гостиной, стреляя в выключатель из длинноствольного карабина. «Нужно же было чем-то себя занять, — оправдывается один из его телохранителей. — Вы когда-нибудь сидели целый месяц в гостинице, ничего не делая?»
Праздность отравляла жизнь Элвиса, который старался всеми способами свернуть с наезженной колеи. Если его не уводили со сцены побледневшим, с приступом повторяющегося гриппа (пристойная маскировка для его пошатнувшегося здоровья), он экспериментировал. В августе, на Летнем фестивале Элвиса в «Лас-Вегас Хилтон», он резко изменил свою привычную программу уже в вечер премьеры, на которой, как обычно, присутствовали звезды, в том числе актер Телли Савалас, бывший на гребне славы, с тех пор как его плешь замелькала в сериале «Инспектор Коджак» на телеканале Си-би-эс. Забыв о помпезном вступлении «Так говорил Заратустра», Элвис вновь обратился к блюзу, перемежая его заимствованиями у Оливии Ньютон-Джон, новой любимицы публики на заре эры диско. Это плавание к неведомым музыкальным берегам не пришлось по вкусу завсегдатаям Вегаса, и уже со второго вечера шоу вошло в свое обычное русло.
В следующие две недели публику ожидали новые сюрпризы, в частности странный урок истории искусства, на котором Элвис сравнил себя с Микеланджело и объяснил причины, побудившие его выкрасить в черный цвет одну из барочных статуй, украшавших концертный зал. Пресса начала делать намеки на его пристрастие к галлюциногенам, он попытался отмести это обвинение в долгих обращениях к зрителям. Теперь его выступления были насыщены нескончаемыми и бессвязными монологами на разные темы. Самое примечательное из этих лирических отступлений он посвятил своим отношениям с Присциллой, которая в вечер последнего концерта сидела перед сценой вместе с Лайзой Марией: Элвис почти десять минут разглагольствовал тягучим голосом о нерушимой дружбе, связывающей его с матерью его дочери, а потом заговорил о Майке Стоуне, спутнике Присциллы, расхвалив его как настоящего жеребца.
Зал был ошеломлен точно так же, как за несколько дней до того публика была повергнута в удивление, когда он прервал концерт и начал демонстрировать приемы карате вместе с Рыжим Уэстом. Гордясь восьмым даном, который ему только что присудили, Элвис уже некоторое время подумывал о том, чтобы снять полнометражную картину в духе фильмов с Брюсом Ли, который как раз недавно умер, блеснув в «Кулаке ярости» и «Возвращении дракона». Боевые искусства, которыми занимались на экране «полицейский-каратист» Чак Норрис и Дэвид Кэррадайн в телесериале «Кунг-фу» на Эн-би-си, приносили большой доход, но полковник отказался благословить этот проект, зная, что тот обречен на провал. Элвис заупрямился и обратился к режиссеру Джерри Шиллингу, доверив ему свой фильм «Новые гладиаторы». Было отснято несколько сцен, но фильм наскучил Элвису после того, как он вложил в него почти 100 тысяч долларов, и съемки остановились так же внезапно, как и начались.
