Однажды придёт отец... (СИ) - Таня Белозерцева

Лили, гневно-розовая и отчего-то некрасивая, вышла в коридор, куда её по просьбе Северуса вытащила Мэри МакДональд. А Северуса вдруг охватило негодование при виде разобиженной подружки. Это она тут обиделась? Черта с два!

— Ты зачем растрепала Поттеру и его дружкам заклинание моего личного изобретения? — напустился Северус на рыжую. Лили побагровела. Опасным тоном прошипела:

— Я думала, ты извиниться пришел!..

— Чего-о-о?! — взвился Северус и сорвался на истеричный визг: — Это ты должна извиниться! Кто рассказал Поттеру о заклинании, которое я никому, кроме тебя, не говорил?

— А ты? — взвизгнула Лили, топая ногами. — Ты как меня обозвал, идиот?!

— И что? — брызнул слюнями Северус. — Да, признаю, обозвал я тебя, и что? Это конец света? Вселенская катастрофа? Я оскорбил богиню? Мисс-Мира-Вселенной города Энск? На хрена ты мне, богиня, дура рыжая!

Выплюнув последнюю фразу, разъяренный сверх меры юноша развернулся и строевым шагом двинулся прочь, задрав голову, гордый и прямой, как шпагоглотатель. Офигевшая Лили, проглотив язык, долго смотрела ему вслед, даже тогда, когда он давно исчез за поворотом. В её хорошенькой кудряво-рыженькой головке никак не укладывалась мысль, что парень может вот так взять и уйти от неё. Как так?! Ведь уже почти три года, начиная с конца второго курса, все мальчики слюнями истекали и штабелями к её ногам валились!

Так закончилась многолетняя детская дружба. Северус при виде неё отныне деревенел и надменно отворачивался, а Лили против воли вспоминала Левикорпус, о котором легкомысленно растрепала Поттеру и Блэку, наивно полагая, что благородные и смелые гриффиндорцы не станут применять его по отношению к слизеринцу. Что ж, она ошиблась и в этих «друзьях», мародерцы оказались подлецами, нападающими вчетвером на одного.

Оставшиеся два года до выпускного они проучились, соблюдая эмоциональную и физическую дистанцию, холодно кивая друг другу при встречах.

Лили хоть и закончила Хогвартс отличницей с золотой медалью, по-маггловски говоря, но осталась ни с чем. Ибо в магмире были всего несколько мест, куда может устроиться хороший студент: отделы министерства и мракоборческого центра, драконьи заповедники, магозооветеринария, ну и сфера торговли ещё открывала двери молодым волшебникам. Не совсем понятно, чего не хватало молоденькой ведьме: есть профессия артефактора, художника по всем направлениям — от живописцев до миниатюрщиков, краснодеревщиков и богомазов: чудотворные иконы как-никак пользовались спросом в обоих мирах.

Но у Лили ни к чему не лежала душа. Мелкой служащей или чиновницей она не хотела становиться, как не хотела и просиживать лучшие годы за пыльными бумагами. Драконов она боялась до визга и обморока, зверушек любила, но только на расстоянии — посюсюкать и потетешкать какого-нибудь пушистика, это да, это она с удовольствием, но лечить гиппогрифа от выпадения перьев… увольте, они воняют. Художницей Лили тоже не стала, ведь для этого нужна усидчивость, терпение и талант, и самое главное — желание к созиданию и творению. Усидчивостью Лили не могла похвастаться, этому мешало шило в попе, талант выражался в глазомере — умение рисовать по клеточкам, а охотиться за вдохновением мешала лень. Торговля её тоже не прельщала: ну что за удовольствие стоять за прилавком, вдыхать ароматы гнилья, зазывать покупателей и втюхивать им то самое гнильё? А что такое артефакторика, она даже не знала — не интересовалась.

Обычные магглы при таком разбросе в результате становятся простыми домохозяйками со скалкой в руке и кучей детишек под ногами. Вот и Лили тоже, потыкавшись туда-сюда, перепробовав себя во всех отраслях, ни к чему не пристроилась, засела пятой секретаршей при седьмом скорописце энного архива срочной документации. А точнее — почтовые каталоги составлять. К ней попало немало бумажек, в том числе и личные письма неких аристократов. К которым Лили вскоре пристрастилась, ей очень понравилось читать чужие письма. Она читала их, как женские романы, взахлеб и с замиранием где-то под ложечкой — сколько в этих письмах интриг и семейных секретиков! И однажды ей в руки попало письмецо некоего Флимонта Поттера к доктору Юингу Гиппериону, в котором известно чей папа слезно жалился на ветреного отпрыска и его нежелание заводить наследников. А годы-то идут…

План выбиться в люди созрел моментально: выйти замуж, родить наследника и таким образом закрепиться в аристократической семье. Да это же золотая жила! И в жизни пристроиться, и теплое местечко себе на будущее обеспечить.

Так, план есть, теперь его надо воплотить. И стала появляться в элитных клубах и ночных дискотеках среди Золотой молодежи заводная девчонка-оторва. Тонкий и гибкий стан, роскошная грива рыжих волос и огромные зеленые глазищи. У парней всех возрастов тут же началось обильное слюноотделение и бараний ступор.

Джим Поттер встал в стойку аки пойнтер, увидев бывшую одноклассницу. Слюни потекли у него почище, чем у сенбернара — подружка-то знатно похорошела! Ну и феромоны с гормонами подключились, распространяя ароматы любви и стягивая юношу и девушку всё ближе и ближе друг к другу. Остальным мальчикам пришлось закатать губу обратно и проводить печальными взглядами сформировавшуюся парочку — будущую семью, заполняющую собой ячейку общества.

Старшим Поттерам избранница сына не понравилась, но протестовать против его выбора они не посмели, и так ветреный отпрыск чудом на брак согласился… Сыграли стандартную свадьбу, проводили стопятьсот гостей, запаслись терпением и стали ждать внуков.

Началась для Лили семейная жизнь как-то бестолково: свекровь устраивала светские балы-приемы, на которых Лили изображала манекен, туго затянутый в корсет, с раскинутыми в стороны руками и высокой, завитой в тысячу колечек прической. Платья и юбки с кринолином не позволяли ни присесть, ни подойти к столу вплотную…

Свекор, напротив, любил псовые и соколиные охоты. Лили познала все прелести и ужасы дамского седла. Мало того, что на лошади положено сидеть боком, вися правой ногой на верхней луке, так ещё и удержаться на ней надо, когда эта ехидная кляча в свободном галопе летит за гончими по кочкам и заборам.

Ну, и в довершение ко всему ночью, после дебильного дня, в спальню вваливался пьяный муж. В длинной ночной рубашке и с колпаком на голове. Ставил свечу в подсвечнике на прикроватную тумбочку, скромненько забирался к ней под одеяло, быстренько выуживал что-то меленькое, размером с пальчик, из-под подола, делал кроличье «тык-мык» в миссионерской позе, после чего целомудренно чмокал в щечку, выскакивал из-под одеяла и, забрав свечку, покидал спальню. Это у него называлось — «исполнить супружеский долг».

Современная девушка