— Не знаю, сколько потребуется.
Кречет серьезно кивнул, а я отыскала глазами Делвина и Бриньольфа, с любопытством рассматривающего Вигдис-Олега.
— Господа! — я привлекла внимание воровской верхушки, что уже пришла в себя после «антипохмелина», — попрошу в хранилище за Древними Свитками.
Глава 23. Переговоры
Уже прошел час, как Пит в сопровождении толпы воров скрылась за дверью, ведущей в гильдию. Бишоп хотел отправиться следом, но его ожидаемо не пустили. Бриньольф, рыжий кретин, с насмешкой на наглой роже заявил, что это дело только для членов гильдии, и Бишопу перегородили дорогу два крепких мужика. Рейнджер отошел, предварительно метко плюнув одному на сапог. Завязалась драка, и из-за угла высунулся Кречет с обещаниями прописать каждому наряд вне очереди на чистку сточной канавы. Клубок пыхтящих тел немедленно распался.
Бишоп потер скулу, в которую кто-то успел ткнуть кулаком, криво усмехнулся знакомым ощущениям и удовлетворенный отошел к барной стойке. Сколько еще ждать Пит? С каких пор он, рейнджер, вынужден ждать какую-то бабу? И бабу ли? А то от этих извращенцев из другого мира можно чего угодно ожидать… Бишоп скривился от саднящей скулы; забрал у бармена из-под стойки походный мешок и лук, оставленные, пока сам Бишоп удерживал Пит от купания в местной сточной канаве. Рейнджер недовольно хмыкнул, вспомнив, что девица опять не заметила, как он подошел. Как уставится перед собой в пустоту, так не слышит ничего и никого вокруг…
Бишоп открыл мешок, проверил запасы лечебных зелий и стрел, пересчитал припрятанные деньги. Все на месте… Куда катится мир, если самое надежное место в Скайриме — в гильдии воров? У своих они не берут, а если приняли Пит, то и шмоток рейнджера сторонятся. Бишоп слышал, как во время вчерашней пьянки кто-то из гильдии предлагал напарнику «погладить» карманы рейнджера, на что получил короткое «он с бардом». Лысого хоркера «он с бардом». Она ему никто. Как и он ей… Даже не спали ни разу…
Бишоп невольно поправил причиндалы и направился прочь из таверны. Дышать смердящим воздухом подземелья, состоящим из нечистот и затхлости — что может быть хуже для него, привыкшего к свежести леса. Вырвавшись из плена каменного склепа, Бишоп затопал по улицам Рифтена прочь из города. Неизвестно сколько времени Пит проведет в гильдии, но ждать какую-то бабу — не в правилах рейнджера. Во-первых, в этот раз ему за нее не платят; во-вторых, клятый даэдра уже давно не высовывался из своей дыры, а в-третьих, Бишоп хотел срочно кого-нибудь убить. Аж пальцы чесались…
Рейнджер завернул в лавку докупить стрел, продал барахло. Подумал и забежал к алхимику пополнить запасы лечебных зелий, а потом в путь. На охоту, пока руки сами по себе не начали отстреливать всякую шваль, что путалась под ногами. Какие-то бродяги; простые прохожие; промелькнула юбка нордки, которую он драл несколько недель назад. Баба, кажется, поклонялась Дибелле. Бишоп никак не мог вспомнить имя шлюхи, помнил только, что эта дура блажила про какую-то любовь и благословение своей богини. Кретины… Недоумки… Безмозглые куски мяса…
Бишоп почувствовал, как злость, копившаяся в нем последние недели, начала искать выход. Рейнджер и сам не понимал из-за чего злился. Просто! Просто злость бурлит внутри, требует выхода, бьет под дых так, что в глазах встаёт туман. Выйдя за городские ворота, Бишоп вобрал вечерний воздух полной грудью. Подтянув лямки мешка, чтобы тот не болтался на спине во время бега, сорвался с места.
Сильные ноги несли рейнджера по прелой листве. В лицо бил теплый ветер, взбивая волосы; Бишоп, почувствовав во всем теле лёгкость птицы, взлетел на каменный уступ и не глядя прыгнул, раскинув руки. Свобода… Единственное что он всегда желал по-настоящему… Бежать, пока есть силы, или не почует запах дичи; слышать, как рядом стелется по земле Карнвир. И никаких женщин. Никого, кто хочет стреножить, загнать в стойло, требовать всякий раз, чтобы тот остепенился и тащился к бабской юбке, как тупоголовый ишак. Он бежал и рядом никого не было. Он был свободен… Почти. Если бы не даэдра с его клятой сделкой.
Бишоп наддал сильнее: земля под ногами слилась в одно желтое от жухлых листьев пятно. Впереди мелькнуло что-то темное, и рейнджер мгновенно среагировал: лук оказался в руках быстрее, чем Бишоп успел подумать о нем. Стрела легла на древко лука, рейнджер неслышно влетел за камень и вскинул оружие. Пальцы едва не дрогнули, но он замер, глядя, как черная лисица, никого не замечая, деловито потрошила зайца. Чернобурка… Бишоп задержал дыхание, желваки напряглись под кожей… Ну, же! Беги! Опасность! Беги! Лисица, словно прочтя его мысли, вскинула мордочку и вперила в него острый черный взгляд. Бишоп еще сильнее натянул тетиву — от напряжения рука предательски задрожала… Лисица, не дожидаясь выстрела, вильнула хвостом и скрылась в темноте сгущающихся сумерек.
— Ушла… — выдохнул рейнджер, глядя на оставленного мертвого зайца. Кончик стрелы дрогнул, и Бишоп опустил лук, разом лишившись всех сил. — Уйдет…
Он стоял так какое-то время, глядя на тушку зайца. Внутри было непривычно пусто… Бишоп закрыл глаза, прислушиваясь к шорохам леса и к собственной пустоте.
— Что со мной… Почему меня это заботит?
Он глубоко вдохнул нагретый за день:
— Охота не лечит… Может, я болен? — Рейнджер тяжело переступил с ноги на ногу, постаревший разом на сотню лет, — мне нужен Карнвир… Мохнатый засранец всегда меня понимает.
Бишоп взглянул в небо, где уже взошли обе луны, освещая поляну тусклым светом. Надо найти волка, выйти к нему на встречу. Долго же тот добирается от Винтерхолда — в былые дни его путь не занял бы и пары дней. Рейнджер закинул лук на спину, спрыгнул с камня и направился на север.
Деревья стояли редкими часовыми в той части леса. Лунный свет проникал сквозь листву, и первые светляки уже подняли толстые тельца в воздух. Рейнджер шел, перемахивая через валежник со злой сосредоточенностью на лице. Острый глаз Бишопа улавливал малейшее движение, но деревья вокруг стали гуще, и как назло тяжелые облака, словно торопясь, наползли на ночные светила. Рейнджер замедлил шаг — вокруг становилось слишком темно, даже для его зрения опытного следопыта. Где-то раздался сухой треск, похожий на сломанную ветку, и Бишоп вскинул лук. Тьма
