поинтересовался Ёган.
— А ты чего спрашиваешь? Горишься, что ли, может жениться, по второму разу надумал, как от старой жены сбежал?
— Да просто интересно же, — отвечал Ёган, заметно конфузясь.
— А раз интересно так копи деньгу да приходи, — с вызовом подбоченилась Брунхильда, — я тебе за ночь всё расскажу. Что захочешь.
— Да я просто спросил, — как-то съёжился Ёган. — так, для разговора.
— Ну, раз просто для разговора, то пошла в кабак я, потому что папаша мой замуж хотел меня выдать, за слюнявого. Да не пошла я, уж лучше тут на спине работать, чем об коровьи дойки всю жизнь руки ломать.
— А батька-то не прибьёт тебя? — спросил Ёган.
— С чего же прибивать, когда он у меня на новый чан для пива деньгу просит.
— Вона как оно! — Искренне удивлялся слуга коннетабля.
— Придёшь ко мне в замок, сегодня вечером? — спросил солдат, любуясь красавицей. — У меня и перина и простыня есть.
— Так приду, чего же не прийти к красивому мужчине раз у него перина имеется, — отвечала Брунхильда, кокетливо, и добавили уже по деловому, — только вы деньгу приготовьте.
— Деньгу? — Усмехнулся Волоков. — А по любви не придёшь?
— А по любви нехай вам благородные дают, — нагло отвечала девица, — слыхала я, они вас бесплатно привечают, а я так за десять крейцеров приду.
— Десять крейцеров! — Возмутился солдат, — И даже скиду как старому знакомцу не сделаешь?
— Может, кому другому и сделала бы, да не вам уж точно.
— А что не мил тебе я?
—Так может и поболе других мил, да люди говорят, что у вас одних коней на сто талеров, а вы скидку у бедной девки просите.
— Ладно, — улыбался Волков, — приходи перед ночью, будет тебе десять крейцеров. Спросишь у стражников, где меня искать.
— Да уж найду, авось не дура. — Пообещала Брунхильда.
Слабость то отпускала его, то снова накатывала. Долго в трактире он не просидел, поехал в замок, с ним поехал и управляющий.
— Не было случая сказать, — начал Крутец, — но я очень рад видеть вас в добром здравии.
— Не такое уж оно и доброе, — отвечал Волков, чувствуя головокружение, — ну да ничего, окрепну со временем, вы разберитесь с трактиром, раз в день заезжать, чтобы забрать выручку это не дело.
— Знаю, поэтому хотел попросить вашего монаха, он добрый верующий, воровать не будет. Да и считает хорошо и вести бумаги сможет.
— Прекрасно вы придумали, — съязвил солдат, — молодому монаху в кабаке, где под вечер девки на столах пляшут голыми, самое место.
А Крутец продолжал, не замечая иронии:
— Комиссия закончила опросы, сейчас господа аудиторы пишут отчёт, через два дня всё будет готово.
— Господин управляющий, — влез в разговор Ёган, чего раньше не бывало, — господину коннетаблю нездоровится, в седле сидит, качается, весь белый, может потом донимать его будете?
— Ах, ну-да, ну-да, — Крутец поклонился и отстал.
По ступенькам Ёган и Сыч Волкова почти тащили. Сам он почти не мог опираться на левую ногу. Ёган руководил, и упрекал солдата, Сыч кряхтел да молчал. Насилу справились.
Волков рухнул лицом в перину, а Ёган стал тянуть с него сапоги, да так чтобы нога не сильно болела, пока стягивал, коннетабль Рютте уже заснул.
Утром он чувствовал себя уже лучше, нога, конечно, болела, но к этому он, кажется уже начал привыкать. А вот немощь — немощь, а не боль время от времени приводила его в ярость. Он валялся в перине, ощущая лёгкий утренний голод, когда в дверь постучали настойчиво и сильно:
— Кто там, входите. — Крикнул солдат.
И в покои вошёл барон. Волков думал было встать, но барон не дал, придержал его рукой:
— Лежите, друг мой, лежите, я зашёл спросить о здоровье, видел, вчера вас под руки вели.
— Жив, барон. — Отвечал солдат.
— Вот и хорошо. А что за грязный тип был с вами? Он ходит по моему замку, распоряжается здесь.
— Вы о новом управляющем?
— Да нет, этого юношу я узнаю, я про другого, мрачный тип, что распоряжается моими стражниками.
— А, вот вы о ком, так это Сыч!
— Да, кажется, его так и кличут, а что он делает в моём замке?
— То же что и все, он работает на вас. Причём работает отлично.
— Уж больно опасный на вид, разбойник или душегуб, не меньше.
— Да, вида он разбойничьего, но дело своё он знает. Уж поверьте.
— Вам он нужен?
— И мне, и вам, барон, вурдалак-то ещё не пойман. Нам нужно его поймать, — говорил солдат, — сегодня отправлю Сыча поспрашивать, не пропадал ли кто в деревнях, пока меня не было.
— Вам бы полежать, Яро, уж больно мы волнуемся все за вас.
— Лежа дела делать могут только трактирные девки. А нам нужно вурдалака поймать.
— Я прикажу жарить вам свинину каждый день, и пиво, друг мой, пиво вернёт вас к жизни.
Сев на коня, солдат понял, что далеко не уедет, и велел Ёгану запрячь телегу. Он вообще-то и не собирался ехать, думал, что сержант съездит сам. Но когда сержант узнал, что ехать нужно за ведьмой, он сразу переменился в лице и сказал:
— Господин, я-то, конечно, поеду, но вот люди наши к ней в дом со злом не пойдут.
— Что? — Не понял Волков. — Почему это?
— Боятся, господин, сила у нее большая.
— Что за глупости? Какая еще сила? Ты ее видел? Ее щелчком убить можно.
— Убить — то да, можно, но вот проклясть или сглазить она успеет.
Волков не без удивления смотрел на огромного седеющего мужа с усами, воина в кольчуге и при мече, в начищенном шлеме и не верил, что это говорит он.
— Сыч, — крикнул солдат.
— Да, экселенц.
— Ты-то ведьм не боишься?
— Как-то жгли мы одну. С тех пор бояться — не боюсь, но отношусь осторожно. Неплохо бы попа какого-нибудь с собой взять, а лучше двух. Мы без попов за ведьмой не ходили.
Это было еще одним разочарованием, Волков перевел взгляд на Ёгана, и тот сразу высказал свое мнение:
— Держаться надо от них подальше — вот, что я скажу. Ведьмы — они бабы очень паскудные, а наши так особенно.
— Ты, что, многих ведьм видел? — Спросил Волков.
— А мне многих и не надо, нашей достаточно. Потому что, вот как оно бывает… — собрался что то рассказать Ёган.
— Иди-ка коней седлай, — сказал Волков и вздохнул.
