шаги, поворачивается ко мне, — как ты себя чувствуешь?
— Всё в порядке, — отвечаю рассеянно. — Мне нужно будет уехать по делам.
— Но ты же на больничном, тебе надо отдыхать, — мать недовольно поджимает губы. — Да что ж такое, почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят! Надя, хоть бы ты ему сказала!
Даже удивительно, что мама считает Надю своей союзницей. Качаю головой, глядя на девушку, но она только бросает на меня взгляд, который почему-то кажется мне укоризненным.
— Виолетта Валерьевна, ваш сын взрослый человек, сам решит, как ему поступать, — говорит тихо. — Налить вам ещё чаю?
— Да, и достань что-нибудь сладкое, вроде бы в холодильнике был пирог, — командует мать. — Володя, поешь, там ещё оставались готовые завтраки! Раз уж отказываешься послушать разумного совета.
На меня опять накатывает слабое раздражение — обычное состояние рядом с матерью.
— Надя, настрой мне аудиокнигу, — тем временем мама уже опять переключается на девушку. — Я хочу посидеть в гостиной.
— Конечно, Виолетта Валерьевна, — спокойно отзывается та. — Пойдёмте, я вас провожу.
— Сама дойду, — отмахивается мать и медленно выходит из кухни.
Надя составляет всё на поднос, осторожно уносит в комнату, возвращается спустя пару минут, когда из гостиной начинает доноситься запись чтеца.
— Вы тоже считаете, что мне следует остаться дома? — зачем-то спрашиваю её.
Просто хочется поговорить с ней. Услышать звук её голоса.
— Владимир, я не ваш врач, — она качает головой.
— Можете звать меня Володей, — вырывается у меня, и я тут же добавляю: — Если вам будет удобно, конечно.
— Хорошо, Володя, — она произносит моё имя с запинкой, и у меня вдруг колет висок.
Невольно морщусь, поднимая руку к голове, и замечаю, как встревоженно дёргается в мою сторону девушка.
— Опять? — голос тоже взволнованный.
Чёрт побери… Меня застигает врасплох, как мне приятна её забота.
— Не слишком сильно, — пытаюсь улыбнуться.
Рассерженный вздох, прикушенная губа… Похоже, сейчас мне выскажут кое-что неприятное. И я не ошибаюсь.
— Знаете, я готова согласиться с вашей матерью, хотя это последнее, что мне хочется делать, — сердито выдаёт Надя, похожая в этот момент на какую-то взъерошенную птичку. — Что такого срочного вам нужно сделать, что вы никак не можете это отложить?! Организму надо дать возможность восстановиться! А вы мало того, что вредите сами себе, так ещё и заставляете волноваться всех вокруг!
Выпалив всё это на одном дыхании, Надя заливается таким нежным румянцем, что у меня дыхание перехватывает.
— Тогда я, наверное, останусь, — отвечаю с трудом. — А вы… можете мне помочь? С массажем, как тогда?
Какого хрена… Я что, решил себя на прочность испытать?
— Идёмте на воздух, там будет лучше, заодно подышите, — она первая идёт к выходу на задний двор. — Садитесь сюда, — показывает на кресло с невысокой спинкой.
Прохладные пальцы, как и в прошлый раз, начинают с нажатий на какие-то точки. Я закрываю глаза, чувствуя, что прикосновения приносят облегчение. В тот раз Надя сделала всё быстро, а сейчас заходит мне за спину и начинает массировать затылок, спускается к шее, затем к плечам. Спустя несколько минут боль уходит окончательно, зато на её место приходят совершенно другие ощущения, заставляющие меня силой успокаивать дыхание и сдерживать готовый сорваться стон.
— Ну что, получше? — раздаётся наконец голос, когда разогревшиеся уже пальцы нежно поглаживают кожу под воротником рубашки, вынуждая крепче сжимать подлокотники кресла.
— С-спасибо, да, — выдыхаю с усилием.
Мне срочно нужен холодный душ. Или, наоборот, горячий, чтобы довести дело до конца.
— Давайте я принесу вам что-нибудь перекусить, вы ведь ещё не завтракали?
— А вы? — я отвлекаюсь от происходящего, поворачиваю голову к девушке.
— Что я? — она хмурится.
— Вы завтракали? Составите мне компанию?
— Не очень-то люблю готовые завтраки, — Надя смущённо улыбается. — Может быть, приготовить что-нибудь? Как насчёт яичницы с салом и помидорами?
Кажется, я сейчас захлебнусь слюной. Да что ж такое-то… Как она умудряется угадывать?
— С удовольствием, — киваю в ответ. — Помочь вам?
— Не надо, посидите, я быстро, — она касается моего плеча и уходит.
Глубоко дышу. Есть время прийти в себя. Через несколько минут из кухни начинают доноситься умопомрачительные запахи, и я, помедлив, всё-таки встаю. Захожу внутрь и чуть не спотыкаюсь.
Надя стоит у плиты и тянется к верхней полке, пытаясь достать какую-то специю. Но впасть в ступор меня заставляет не это, и даже не полоска кожи, показавшаяся из-под задравшейся рубашки. Перед глазами встаёт другая картинка.
Так же тянущаяся наверх девушка. Ко мне спиной. На ней простая широкая футболка и короткие шорты. Светлые волосы до плеч. Перед ней шипит сковорода, и она вдруг ахает, отшатнувшись назад — видимо, на неё брызнула капелька масла.
— Осторожнее… — реальность смешивается с воспоминаниями в моей голове, и я только успеваю прикусить язык, чтобы не договорить «птичка».
Ласковое прозвище.
— Всё в порядке, — из лабиринтов памяти меня вырывает голос. — Володя?
Фокусирую взгляд на другой девушке, стоящей передо мной.
— Всё готово, можно есть, — говорит негромко Надя.
Владимир
В этот день я всё-таки остаюсь дома. После завтрака сбегаю к себе в кабинет, оставляя Надю с матерью. Удивительно, что после вспышки воспоминаний у меня не разболелась голова. Или это начало действовать лекарство? Да и массаж добавился, наверное…
Немного придя в себя, решаю, раз уж у меня выдалось время, разобраться в рабочих документах. Кое-что я могу делать, только находясь на службе — при надлежащем уровне секретности. Но есть куча рутины, которую вполне можно сделать дома. Да и в личных документах было бы неплохо разобраться.
Постепенно разгребаю скопившийся бардак, и уже ближе к вечеру обнаруживаю папку с документами о продаже квартиры. Задумчиво перелистываю. Все подписи на месте. Вот и мамина, по генеральной доверенности. Даты… Вроде бы всё в порядке. Нахожу контакты покупателей. Верчу в руках завалявшуюся карточку риэлтора. Откладываю в сторону.
И всё же, почему вдруг продажа? Устало тру лоб. Как же раздражает эта пустота в памяти…
Раздаётся стук в дверь, в кабинет заглядывает Надя.
— Володя, уже шесть вечера, — несмело проходит внутрь. — Мне ехать пора, а вам нужно сделать второй укол.
— Да, помню, — вздыхаю.
В этот раз уже не так неловко. Или, может, я настолько загрузился мыслями о прошлом, что не задумываюсь о происходящем в этот самый момент? Опять погрузившись в размышления, внезапно решаю спросить:
— Надя, что, по-вашему, может заставить человека, которому не нужны деньги, продать квартиру? — втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, чувствуя воткнувшуюся иголку, почему-то сейчас значительно больнее, чем было утром.
— Извините, — охает Надя, — потерпите чуть-чуть, сейчас, уже всё.
— Всё нормально, — выдыхаю, приводя себя
