В эти лавки у храмов любят заходить иностранцы. В отличие от покупателей-японцев они не догадываются о том, что все эти лавки, все до единой, принадлежат мафии, и торгуют в них или сами гангстеры, или поставленные ими люди... Лавки — традиционный промысел мафии. Их по-японски называют «тэкия» — так в старину именовали лоточных торговцев. Долгие годы слово «тэкия» служило нарицательным именем для японской мафии...
— Но что же здесь бандитского?— спросите вы. Действительно, при сегодняшнем размахе торговли эти лавочки миллиардных прибылей принести не в состоянии. Но еще в старину кланы преступников захватили силой бойкие магазинчики и прогнали прежних владельцев. А конкурентов запугали или устранили. Наконец, они утаивают большую часть налогов, которые должны отдать государству, и получают от этого дополнительный доход — ни один нормальный мелкий торговец не может позволить себе этого, ибо налоговое ведомство контролирует каждый его шаг, с мафией же оно не связывается.
«Тэкия» — исторически самая древняя форма получения мафией своих полузаконных доходов. Нынешние мафиози используют их из любви к традициям и еще, наверное, из жадности.
Сейчас источники их доходов гораздо шире: торговля наркотиками и оружием, содержание игорных притонов, подпольных публичных домов и официально разрешенных кинотеатров, кабаре и ресторанов, выколачивание шантажом и угрозами крупных сумм с богатых фирм, строительный бизнес и спекуляция земельными участками, ростовщичество и даже профессиональный спорт... Двадцать шесть тысяч подставных фирм работают на мафию.
В роли таких подставных фирм оказались почти все, кто занят в сфере бизнеса. Говорят, к числу хозяев этих фирм относится и мой знакомый, чья небольшая компания организует выступление по стране иностранных артистов эстрады. Это худощавый человек средних лет, одетый всегда в один и тот же блеклый костюм. Как и многие мелкие предприниматели, озабоченные торговыми проблемами, он не любит и не признает шуток, и на его лице вы всегда видите выражение деловой скуки. Что же связывает этого человека с мафией? Только то, что он работает в ее вотчине и оттого должен согласовывать с ней каждый свой шаг.
Но что значит этот мелкий хозяйчик с его десятком служащих по сравнению с другим, настоящим королем шоу-бизнеса, о котором знают лишь, что свой жизненный путь он начинал простым мафиози? Разве есть у него такой же роскошный бункер в одном из самых оживленных районов Токио?
Здесь, недалеко от станции метро «Акасака-мицукэ», до поздней ночи не гаснут огоньки маленьких ресторанов — китайских и японских, корейских и греческих. Сверкающие лимузины с трудом пробираются по людным переулкам.
Где-то среди этих ресторанов стоит всегда пустой автомобильный гараж. Железные листы его стен кое-где проржавели. Его и днем-то не найдешь в лабиринте зданий, а уж ночью и подавно. И хотя буквально в двух шагах от него расположено несколько ресторанов, шумных и светлых, здесь всегда темно. Замок в двери гаража открывается беззвучно. Так же тихо открывается второй замок у двери, ведущей в подвал. Здесь, в ярко освещенной прихожей, стены которой обиты красным бархатом, дорогого гостя поклонами встречают женщины в длинных вечерних платьях. Мягкими складками ниспадает голубой, фиолетовый, розовый шелк... Они — секретарши, способные записать и точно воспроизвести на машинке любой текст, в том числе и английский. Они — и внимательные собеседницы, умеющие много часов подряд терпеливо развлекать полупьяного гостя веселым разговором. Они — и элегантные партнерши для танцев, и ловкие официантки, и искусные массажистки, и безотказные партнерши для иных наслаждений.
Все они — служащие ночного клуба, созданного для одного человека. Сюда он приезжает отдохнуть, переговорить с кем-нибудь с глазу на глаз. Здесь находится его вспомогательный штаб — главный расположен в другом месте. Здесь никто не замечает его неграмотной речи и непристойных шуток. Все дружески обнимают мафиози, ведут его в крошечный кабинет, усаживают в кресло. Отсюда он звонит по телефону многим высокопоставленным чиновникам, и на другом конце провода его всегда внимательно выслушивают.
Ронины
Японская мафия гордо ведет свое происхождение от обнищавших дворян-самураев, или ронинов, как называли их в Японии. Наследники многодетных отцов-дворян, не имевших подчас ничего, кроме меча, они унаследовали лишь право носить меч да еще причесываться по-самурайски: выбривать лоб и темя, длинные волосы с затылка заплетать в тугую косичку и наклеивать на синеватую кожу головы.
Дворянское сословие было чрезвычайно многочисленным в Японии: к началу нынешнего века каждый десятый японец числил себя самураем. В России же, например, на сто миллионов населения насчитывалось меньше миллиона наследственных столбовых дворян.
Уже из-за одной своей численности японское дворянство, не имевшее поместий и жившее лишь на жалованье сюзеренов, не могло быть богатым. Часть обедневших самураев составила основу интеллигенции, занявшись писательством, наукой, просвещением сельских жителей. И поныне иной почтенный профессор химии хранит в своем кабинете фамильный меч из тяжелой стали, завернутый в фиолетовый шелк. С затаенной гордостью он предъявляет его иностранным гостям. Ведь когда-то этим мечом было срублено немало человеческих голов и немало вспорото мускулистых и тощих дворянских животов во время ритуального самоубийства харакири: в старину самураи не любили держать свои мечи без дела. В стенных шкафах иных деятелей японской литературы или мастеров кисти можно обнаружить мечи и кинжалы чуть ли не семисотлетней давности...
Другая часть дворянства, происходящая из наиболее реакционных, южных кланов, кровно связанная с теми, кто пришел к власти в стране после незавершенной буржуазной революции Мейдзи в 1868 году, создала костяк армии, полиции, а также стала заниматься частным предпринимательством.
Но были и другие дворяне, обнищавшие и опустившиеся. Они давно уже не наклеивали, сидя перед бронзовым зеркалом, косичек на свои подбритые лбы, а отращивали волосы, похожие на непроходимый кустарник, охватывая их на затылке веревочным узелком. Они не брили бород и в растрепанных коротких кимоно походили на черных медведей, своими зычными голосами наводивших ужас на всю округу.
Уже много поколений подряд эти люди не могли найти себе места в феодальной Японии: местным князьям и владыкам не нужно было так много самураев, они не смогли бы прокормить их.
И бродячие самураи, сбиваясь в шайки, занимались грабежом и разбоем. Иногда они даже защищали крестьян от нападок своих более удачливых конкурентов — наверное, отсюда и пошли легенды о том, что мафия защищает обездоленных и нищих. Однако эти шайки по своему устройству очень походили на кланы добропорядочных самураев с их строгим подчинением младших старшим, жесткой дисциплиной и моральным кодексом дворянской чести Бусидо, главным содержанием которого стала слепая преданность своему клану.
Верность клану постоянно подкрепляется и подчеркивается различными обычаями, церемониалами. Сохранились самурайские церемонии и у нынешней мафии.
Церемонии вообще пронизывают всю японскую жизнь. Оптовые торговцы, привезя в розничную лавку свой товар — компьютеры или рыбу, магнитофоны или соломенные сандалии,— выстраиваются у борта своего грузовичка в ровную шеренгу. Напротив них, лицом к лицу, таким же молчаливым строем встают работники розничной лавки. По команде хозяина все они ритмично и быстро ударяют в ладони. Затем кланяются друг другу в пояс и немедленно расходятся по своим делам: розничные торговцы возвращаются в лавку, оптовики садятся в грузовик и уезжают. Лица и тех и других сухи и деловиты, и никого из прохожих на улице эта церемония не удивляет.
Живя в многоквартирном японском доме, я каждое утро, спускаясь в лифте, наблюдал одну и ту же сцену: когда дверцы лифта распахивались, к нему подходила немолодая супружеская чета — муж в блеклом сером плаще шел впереди, жена в темном домашнем кимоно семенила сзади. Седые волосы ее были тщательно уложены. Она несла старый кожаный портфель, сжимая его обеими руками. Портфель был очень тонок и, по-моему, совершенно пуст. Когда муж с достоинством входил в лифт, жена, низко поклонившись, вручала ему портфель и произносила одну и ту же фразу: «Берегите себя!» И продолжала стоять согнувшись до тех пор, пока дверцы лифта медленно и бесшумно не смыкались.
Конечно, эта женщина не была такой же безропотной в повседневной жизни. Обладая, как и многие японки, железной волей, она наверняка исподволь руководила своим мужем. Но сейчас, в минуту утренней церемонии, она играла роль образцовой японской жены.
Гангстерские ритуалы напоминают и церемонии, практикуемые в национальных видах воинского спорта, и сценическую практику театра Кабуки, ибо имеют с ними общий корень. Так же неподвижны и торжественны позы сидящих на полу, коротко остриженных людей с неприятными грубыми лицами, одетых в черное кимоно. Словно вороньи крылья взлетают рукава, когда они воздевают руки или простирают их пред собой, отвешивая общие поклоны. Тогда отчетливо видно, что почти у каждого из этих людей не хватает на левой руке фаланги мизинца. У самых молодых мафиози, примерно студенческого возраста, кожа на обрубленных пальцах еще красная, едва затянувшаяся. А у иных мизинцы и вовсе еще забинтованы: все они обрубили пальцы сами в знак верности банде при вступлении в нее. Как и члены всякого добропорядочного общества или клуба, с этого дня они ежемесячно платят банде членские взносы, если взносы не поступают в течение трех месяцев, их исключают из банды.
