слушаю. Думаю про себя, что безумно рада снова обрести подругу.
Весь урок физкультуры я дотошно выспрашивала Смирнову о ее отношениях с Ветровым и странном поведении, но, как оказалось, я все неправильно поняла. Никаких свиданий у них не было, да и за руки они не держались. Ветров просто вернул Злате мобильный и извинился за английский… А все эти их взгляды – игра моего воспаленного воображения!
– А еще мне кажется, что она блондинка. Хрупкая, невысокая, как ты.
– Что? – Пирожок застревает посреди горла. – Ты о чем?
– О любимой девушке Ветрова, конечно! Не смейся, но я, когда вас увидела вместе…
– Где? – Нет, я точно сегодня подавлюсь. Сава не рассказал ни Смирновой, никому из класса, что теперь живет в моем доме. И будет лучше, если эта тайна останется закопанной глубоко-глубоко.
– На экране, Марьяш! Когда ты говорила, что влюбилась в него, – Злата смущенно опускает глаза. – Он в этот момент так смотрел на тебя… Обычно нахмуренный и какой-то отрешенный, тогда он показался мне окрыленным, что ли.
– Ну-ну, – хмыкаю и, засунув в рот последний кусочек, наконец вытираю салфеткой руки. – И фто фты фнем нафла?
– Марьян, прожуй сначала! – С замашками строгой учительницы командует Злата.
– Ой, ладно! Не уходи от темы! – Запиваю кусок теста чаем и четко повторяю вопрос: – Что ты в нем нашла, Смирнова?
– А что ты нашла в Тохе? Он же придурок!
– Он извинился, – вру на ходу.
– А ты и поверила?
– Просто дала ему шанс!
– Ага, поэтому сидишь тут со мной, да? – Злата кивает в сторону окна во двор, где все еще пинает ветер Тоха.
– Мы… мы поругались…
– Марьян, бросай его пока не поздно! Не верю я ему, понимаешь?
– Не могу. – Встаю из-за стола, не желая продолжать тему. Не могу обсуждать это со Златой, не могу бросить Булатова, не могу позволить правде про Саву вылезти наружу – ничего не могу! И от этого бессилия становится не по себе. – Я пойду, наверно.
– К нему?
– К нему, Злата! К нему.
Глава 9. Смелая
Савелий.
Десять лет назад.
– Савелий, повторяй за мной: cat – кошка, car – автомобиль…
От этой толстухи с огненными волосами слишком сильно пахнет духами. И запах такой удушающий, сладкий, что лишний раз стараюсь не открывать рта и не впускать в лёгкие отраву.
– Чуть громче, малыш, я тебя не слышу!
Анна Львовна, как специально, наклоняется ко мне ближе и суёт под нос карточки с простейшими словами на английском. Я такие в полтора года щёлкал, как орехи! Неужели нельзя было предупредить мою новую няню, что мне уже почти восемь? А ещё сообщить, что бо́льшую часть своей жизни я провёл в Северной Дакоте, в маленьком городке на границе с Канадой… И лучше бы эта милая дама сейчас учила меня русскому алфавиту, чем выставляла себя полной дурой, да ещё и отвратительно пахнущей!
– Савушка, я специально подобрала для тебя самые простые слова. Попробуй повторить их за мной! Cat…
Закрываю глаза и притворяюсь, что заснул. Но видимо, рыжая надзирательница абсолютно не понимает намёков!
– Сава, тебе через месяц в первый класс!
Знакомая песня! С этой школой все как с ума посходили! Мама скупает карандаши и тетради в округе. Отец постоянно повторяет, что я наконец стану взрослым и самостоятельным. И даже бабушка умудряется вспомнить, с каким портфелем пошёл в первый класс дед, и как этот самый портфель, прилетевший однажды бабуле по голове, навсегда соединил их вместе. Вот только у меня желания идти в школу нет совершенно. Жаль, что лето не может длиться вечно!
– Ответь мне, Сава, что ты будешь делать? – Разводит руками Анна Львовна. Открываю глаза и смотрю на неё непонимающе. Каюсь, прослушал! Няня качает головой и начинает причитать, все ещё лелея надежду пробудить во мне интерес к английскому: – Савочка, ты только представь! Все ребята на уроках начнут хвастаться своими знаниями, а ты? Будешь сидеть и молчать? Давай хотя бы пару слов выучим?
Обречённо вздыхаю и облокачиваюсь на стол, ладонями упираясь в щёки. Те кривятся, а я нехотя начинаю бубнить:
– Hello! I’m Sava. I’m seven years old. Two years ago I came from Belcourt with my parents. By the way, Belcourt is a town on the border with Canada, in the state of North Dakota. Do you have any questions?¹
Склонив голову набок, с любопытством наблюдаю, как челюсть моей незадачливой няни опускается всё ниже и ниже. Пухлыми пальцами она суетливо собирает со стола аккуратно разложенные карточки, а перед моим носом неожиданно вырастает пульт от телевизора.
– Будем считать, что уроки сделаны! – щебечет растерянно няня. – Можно и мультминутку себе устроить, правда?
Отодвигаю пульт и с чистой совестью встаю из-за стола. Я не смотрю мультики… Но об этом толстуха тоже не знает.
Грустный август! И очень скучный! Папа с утра до ночи на работе, мама тоже. Прокашливаюсь и с завистью смотрю в окно: там, во дворе, бегают дети. Я тоже хочу гулять: освоить наконец скейтборд или достать из чулана велик, но вынужден сидеть дома в удручающей компании няни и несколько раз в день пить гадкую микстуру. Дурацкий бронхит!
– Я тебя понимаю! – И снова этот слащавый запах слишком близко. – Тебе хочется на улицу, да?
– Нет! – Резко отталкиваюсь от подоконника и бреду на кухню. Ещё не хватало, чтобы меня жалела малознакомая тётка. Уверенно залезаю на табурет и с верхней полки достаю любимую кружку со Спайдерменом. Наклонившись, наливаю из крана воду и, поглядывая на настенные часы, медленно пью. Родители придут ещё нескоро, а значит, хочешь не хочешь, придётся терпеть эту ванильную рыжуху. Правда, тут же слышу скрип ключа в замочной скважине и чуть не падаю с табурета.
– Папа! – Голос ещё немного хриплый, но это мелочи. Я несусь по длинному коридору и с разбега цепляюсь за отцовское поло, прыгая от радости, как заяц при виде морковки. – Ты пораньше вернулся? Круто!
