глотку.
«Нана!»
Мне как никогда нужен её свет. Но это больше так не работает! Отныне моя темнота беспробудная и вечная. В ней нет места любви и больше никогда не будет…
Багровая луна своим зловещим сиянием играет тенями на гнилых покрышках, мутными отблесками пробегая по моим сжатым в кулаки ладоням и обессиленно застревая среди хлама, беспорядочно раскиданного в углу. Воздух пропитан заплесневелой сыростью и настолько спёртый, что каждый вдох – это ничтожная попытка скинуть колючую проволоку с лёгких. Впрочем, воздух здесь ни при чём. Уже третьи сутки я не могу нормально дышать, здраво рассуждать и, вообще, мало напоминаю человека.
Почти не чувствую тела. Оно превратилось в камень. Стало тяжёлым и неподъёмным. Но самое страшное, я не слышу биения собственного сердца. Его больше нет. Разбито, списано в утиль, восстановлению не подлежит.
Насквозь продрогший, голодный, грязный, я всё ещё преисполнен болью и желанием отомстить. Моё счастливое детство в окружении любящих родителей с лёгкой руки Свиридова обратилось в пыль. Разве такое забывают? Сидеть здесь, в полуразрушенном сарае, в одиночестве, пожалуй, лучший исход для подонка. Иначе за себя не ручаюсь. Иначе буду бить по самому больному.
Снова вою. Тихо. Утробно. Чтоб не нашли. Озябшими пальцами закрываю лицо. Да только это ничуть не спасает. И если, глядя в ночную пустоту, я скорблю о своей семье, то, прикрывая глаза, вижу Нану. Мою нежную девочку. Смелую. Сильную. Стойкую. Я знаю, как ей больно. Чувствую, как страшно сейчас одной. Уверен, она проклинает меня за трусость и по праву называет предателем. Пусть так. Я не могу вернуться, не причинив ещё больших страданий её и без того надломленному сердцу.
Кто-то скажет: я слабый. Вероятно, недостоин любви. Но честно, мне всё равно. Я потерялся во времени и пространстве. Меня нет. Меня, в принципе, не должно́ было быть.
– Ветер, сукин сын! Вот ты где! – осипший голос Федьки рябью растекается по темноте и тут же сменяется отрывистым свистом. – Рыжий, я нашёл его.
На плечи падает чья-то куртка, пропитанная чужим теплом и запахом дешёвого дезодоранта. Перед глазами мелькает ослепляющий свет фонаря. Пацаны что-то спрашивают, требуют ответа, пытаются меня растрясти. Ссорятся между собой, не понимая, почему я в таком состоянии. А потом садятся рядом, по обе стороны от меня. Пытаются отогреть и молчат. Знают, что я всё расскажу, когда придёт время, и обязательно помогут без лишних слов.
