выдал схроны. Потом тех, кто арестовывал счета. Потом тех, кто гонял Пая с Лимми по Заречью. Черный Пес, и правда, за полтора месяца подмял под себя всех. И останавливаться не собирался. Его тоска и злость не заканчивались, а, значит, нужны были все новые жертвы.
Холодным осенним вечером Черный Пес оказался на берегу реки. Здесь они когда-то купались вместе и Лимми научилась плавать. Смешно бултыхалась и укусила Пая от страха. Стоять тут значило бередить рану, но Пай не хотел забывать ни секунды их короткой любви. Надеяться на то, что Лимми вернется, становилось все труднее.
— Мне уже пора ждать повестки в суд? — раздался за спиной нарочито робкий голос.
— Чего тебе? — Черный Пес не стал оглядываться. Он чуял, что Бугор идет за ним.
— Да просто хотел узнать, те, кто у тебя в приюте игрушки отбирали, уже сидят по тюрьмам? А то ведь я как-то дотронулся до Лимми.
— Если хочешь сесть, я устрою.
— Не хочу. Меня ведь раз десять пытались нанять, чтобы тебя убить.
— Убивай, самое время.
— Пай, я верю в вашу любовь. Как увидел, что Лимми прыгает из окна в твои руки, так и поверил. Я хочу ваших ребятишек понянчить, завязывай с судами. Иди, ищи то окно, откуда Лимми к тебе прыгнет, а не сиди тут.
— Окно? — Пай встряхнулся. Через секунду его и след простыл.
Избушка Гилдерина без его колдунской силы быстро постарела, скособочилась и выглядела полной развалюхой. Черный Пес помедлил, потоптался у крыльца, постоял на крыльце, обошел вокруг, наконец, осторожно потянул дверь и заглянул внутрь. Василька врала поначалу, что дворец — это ворота и он исчезнет, когда они с Лимми уйдут. Позже вынуждена была признаться, что не управляет им. Дворец никуда не делся и как будто ждал Пая.
Мертвая тишина в холле давила на уши. Пай поднялся в спальню, но дальше порога не пошел, ночевать здесь один он не собирался. Слишком тоскливо, вряд ли заснет. Постель была заправлена, в подсвечнике заменены свечи. Дворец сам ухаживал за собой. Жаль только, что прятался в старой избе. Нелепая мысль возникла в голове Пая — его мать прятали тут в чулане, и Магду. Вдруг кто-то заточил целый дом? Как его освободить?
Ведомый надеждой, Пай бежал всю ночь, о припасах не подумал, и теперь корил себя за беспечность. От голода свело желудок. На столе в кухне как в прошлый раз лежала записка. Ярко желтый кружок, чтобы Пай точно его увидел. Невидимые слуги остались при дворце и даже шли на контакт. Пай хмыкнул и немного расчувствовался — витиеватая надпись гласила: “Супруг хозяйки! Завтрак для Вас накрыт в фуршетной”. Пай огляделся, его должны проводить в эту самую фуршетную.
Когда они были здесь с Лимми, его назвали всего лишь гостем, а сейчас супругом. Логика просматривалась: дворец не захотел пса, в тот момент почти без мозгов, называть иначе как гостем. На душе потеплело. Нелепо, но дворец оказался единственным существом, признавшим их союз с Лимми. Без всяких условий и криков, что они не пара. Не пытался отобрать жену, щедро заботился о них обоих. Если дворец согласен кормить Пая и называет супругом, значит, с Лимми все в порядке? Тогда Пай будет вместе с дворцом ждать Лимми. Позавтракает и будет ждать. Сколько потребуется.
Глава семнадцатая. Снова вместе
Пай обошел весь дворец, заглянул в кабинет и библиотеку, побывал в парадном зале, проверил купальню и столовую, посидел у камина в гостиной. Он не появлялся здесь почти два месяца. С того самого дня как, затянув удавку тоски на собственной шее, позволил Васильке забрать Лимми в другой мир. Решение далось непросто, и если бы Лимми начала хотя бы открывать глаза, Пай ни за что бы не отдал ее. Но видеть, как любимая слабеет, не отзывается на его ласку и не шевельнет пальчиком, было невмоготу. Пай боялся, что Лимми умрет на его руках, и простить себе такое он бы не смог.
На память пришел случай, когда Лимми нырнула в подземный ход, а Пай за ней не успел. Когда Лимми вернулась, испуганная и виноватая, Пай заверил, что ждал бы ее, не сходя с места. Всю жизнь. Ничего в чувствах Пая не изменилось. В холле они с Лимми расстались, там и надо ждать. А Пай сбежал. Вдруг Лимми уже приходила, не застала Пая и ушла обратно? Нет, останавливал себя Пай, не надо об этом думать. Иначе он весь поседеет от горя и Лимми будет стыдно, что такой старый муж у нее.
— Эй, ребята, — заорал Пай куда-то в потолок. — Лимми уже возвращалась? Навещала? Ваша хозяйка искала меня?
Никто, конечно, голосом ему не ответил, но на пол лег листок бумаги с обнадеживающими словами: “Хозяйка не навещала.” Пай развеселился. Впервые за долгое время у него улучшилось настроение. Он сжал браслет, метка давно не откликалась, но зов Лимми он все равно послал. Пай отомстил всем, кому хотел, теперь он просто будет звать Лимми и слать ей свою любовь.
Важно было и с дворцом разобраться. Поэтому Пай засел в библиотеке. Сами собой на столике появлялись книги и поясняющие записки. Пай с удивлением узнал, что подземные ходы строили не ходовики и не отражи, а вот такие существа, как дворец. И когда-то дворец стоял сам по себе прямо над ходом у валуна. Но, как всегда, чья-то жадность, глупость и корысть, с одной стороны, и наивность и добросердечие, с другой стороны, изменили расклад сил.
Ушли отражи, а никто кроме них не умел взаимодействовать с энергией дворцов, напитывать их целями и жаждой жизни. Для полноценного существования дворцам нужна любовь. И если любовь уходила из отношений жильцов, уходил и дворец. За грань, в небытие. Гилдерин знал о дворцах, хотел вернуть, хотел управлять по всей вертикали энергий. Он сумел призвать дворец для службы, но не сумел подчинить. Для этого он и ждал, пока подрастет отраж Лимана и полюбит его. Но Лимана пришла уже со своей любовью и дворец выбрал себе другого хозяина.
Впервые Пай в полной мере осознал силу любви. Он не особо верил в сказки о преобразующей любви, его детство и вся жизнь не давали шансов поверить в такое. Хотя, получив браслеты, он обрел надежду. Малышка Лимми, робкая и нежная, встретилась на его пути, не могла не встретиться, ведь колдун заранее все просчитал. Сережка Лимми и браслет должны были притянуться. И все изменилось в жизни
