мне никто не запрещал?
Зак молчит.
Меня это немного беспокоит, и я с нервным смешком спрашиваю:
– Ты ведь не собираешься наорать на меня и убежать, как в прошлый раз, когда я тебе в любви призналась?
Зак мотает головой. А потом вдруг шагает ко мне, обнимает и целует так жадно, так отчаянно, так откровенно, что у меня против воли на ресницах вскипают слезы. Я отвечаю ему, пытаясь вложить в этот поцелуй все, что чувствую к Заку. Может, он не верит словам о любви. Может, он сам никогда мне их не скажет, но то, что он для меня сегодня сделал, больше всяких слов.
Мы целуемся так горячо, так упоительно, что я даже не понимаю, как мы оказываемся на кровати. Зак нависает надо мной, гладит меня по лицу, перебирает волосы, и в его взгляде столько восхищения, столько страстного любования, что мне снова хочется плакать.
Его рука ныряет ко мне под тонкую маечку, привычно и сладко ложась на ноющую в ожидании ласки грудь, но тут вдруг громко и пронзительно звонят в дверь.
– Это Дэннис, – зачем-то говорю я.
– Шварц, – кивает Зак, еще раз целует, ласково касаясь губами губ, и со вздохом садится, опираясь спиной на стенку и подтягивая меня к себе под бок. – Надо домой ехать. Вещи забрать.
– И куда ты потом поедешь? – с затаенным страхом спрашиваю я, ужасно боясь, что он скажет, будто улетит завтра на край света.
– Никуда, – Зак усмехается и целует меня в лоб. – Квартиру сниму, наверное.
– Ты ведь знаешь, что можешь жить здесь, да? Со мной?
– Вот твоя мама капец как обрадуется.
– Ну… не очень скорее всего, – признаю я. – А если нам вместе снять квартиру? Пополам? Я все равно доучиваться не буду, так что могу пойти работать. Моя подружка Таня работает в цветочном магазине, там вроде неплохо платят. И я бы тоже могла!
– Солнце мое, – вздыхает Зак, и у меня аж сердце екает, так я соскучилась по этому обращению. – Ну какой нахер цветочный магазин? Ты у меня талантливая, тебе надо идти дальше по этой своей художественной теме. С работой я разберусь.
Его губы кривятся в горькой усмешке.
– Правда, не то чтобы я много что умею. Да и знаю только то, что касается нашей корпорации. Но могу, наверное, пойти к Горчакову в НДК. Он меня точно возьмет, чисто чтобы отцу досадить. Вот Ярослав будет от смеха кипятком ссаться… мудила.
– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я. – Правда! Можно и очень скромно жить, дело ведь не в деньгах.
Зак мотает головой.
– Нет, – категорично говорит он. – Так не пойдет. У тебя должно быть все самое лучшее.
– Почему?
– Потому что я так хочу.
Я вздыхаю, не зная, что ему сказать, и просто обнимаю, прижимаюсь щекой к груди и дышу его мужским терпким запахом. Самым родным на свете.
Я не знаю, сколько проходит времени, когда в нашу дверь осторожно стучатся.
– Дети, – зовет мама. – Вы чай с пирогом будете?
Я смотрю на Зака. Он кивает.
– Будем! – кричу я.
Мы вместе, держась за руки, идем на кухню, а там уже, конечно, сидит Дэннис. Необычно серьезный, даже без этой своей европейской улыбки.
– Спасибо, – говорит он Заку и крепко сжимает его руку. – Мне тут Оля рассказала, и я… Спасибо. Мы потом еще поговорим, да? Если нужны адвокаты, у меня есть. Найдем.
– Разберемся, – как-то очень по-взрослому говорит Зак. И они с Дэннисом обмениваются взглядами, которые не предвещают нашему директору ничего хорошего.
Мама суетится, разливает чай, а потом, когда все уже съели по одному куску пирога, вдруг смущенно говорит:
– У нас есть новость. Дэннис мне…
Она замолкает и неожиданно краснеет, совершенно как девчонка, поэтому Дэннис успокаивающе берет ее за руку и продолжает сам:
– Я сделал Ольге предложение.
– Как? – я аж подскакиваю с места. – Вот это да! Поздравляю! А вы что, здесь останетесь?!
– Э, нет, – неловко говорит мама. – Это я уеду в Швейцарию. Не сразу, конечно, там надо решить вопрос с визами, но…
– А я? – растерянно спрашиваю у нее.
– Ты тоже, – вступает Дэннис. – Оля говорила, что ты хорошо рисуешь, мы можем найти тебе хороший художественный колледж, я финансово помогу, надо будет только немецкий выучить.
От обилия новостей у меня голова кругом.
– Но я не могу уехать! Мы же… – я умоляюще смотрю на Зака, но не знаю, имею ли право сказать, что мы с ним встречаемся. Что мы пара. Ведь мы так и не назвали словами наши отношения.
Зак вдруг хмурится, его лицо становится холодным и отрешенным, словно он натянул на себя ледяную маску.
– Швейцария – хороший вариант, – говорит он каким-то чужим голосом. – Очень перспективная и красивая страна. Ты сможешь многого там добиться, Лия. Думаю, тебе надо ехать.
Он встает из-за стола.
– Спасибо за чай, – обращается Зак к маме. – И еще раз поздравляю. Простите, мне уже пора.
Он выходит из кухни, а у меня от злости и обиды трясутся губы.
Как он мог?! Как он мог?!
Да я… я…
– Иди за ним, – неожиданно твердо говорит мне мама.
Слышно, как хлопает входная дверь.
Гордость кричит о том, что после того, как Зак так легко от меня отказался, я не должна за ним бежать, но есть вещи поважнее гордости.
Я несусь за ним, выскакиваю в подъезд, бегу вниз по ступенькам и догоняю на лестничной площадке между вторым и первым этажом. Налетаю на Зака со спины, обнимаю, хватаю, разворачиваю к себе его лицо и упрямо, яростно шепчу, давясь слезами:
– Никогда, слышишь, никогда не смей думать, что мне без тебя будет лучше! Мне не будет! Нигде! Я люблю тебя! Люблю, придурок, идиот, эгоист долбаный…
Зак обнимает меня так сильно, что мне становится трудно дышать. А потом он немного отстраняется, берет мое лицо в свои ладони
