хоть кто-то здесь смотрел на меня не искоса, с затаившимся на лице подозрением.
— Заходите-заходите. Или вы в столовой, может, предпочитаете?
— Нет-нет, — замотала я головой. — Можно я с вами… посижу?
Кухонная фея схватила меня под руку и потащила за собой.
— Вот ещё, скажете, «можно». Да вам не нужно ничего спрашивать. Полина Александровна, привыкайте-ка. Вам в этом доме распоряжаться.
Вот уж о чём мне совершенно не хотелось думать. Не собиралась я ни сейчас, ни впредь барыню из себя строить.
— Вам перекус собрать или обед? Глеб Викторович на ходу что-то перехватил и уехал на какие-то переговоры. Теперь до вечера его жди. Ну где это видано? Невеста одна в доме мается!
Я закусила губу, стараясь не принимать близко к сердцу причитания Ирины Геннадиевны. Ей совершенно не стоило знать, как обстояли дела на самом деле. Глебу Викторовичу до своей невесты дела было меньше, чем до своего обеда.
Вчера вечером я видела мельком, как по лестнице на второй этаж поднималась та самая рыжеволосая девица, которую я недавно застукала в его постели. Нужно быть очень наивной, чтобы поверить, что мои угрозы хоть как-то на него повлияли.
И очень скоро все вокруг — как минимум в этом узком кругу — будут знать, что будущая жена Уварова — такая же деталь интерьера, как всё в его шикарном поместье. Вот на что ты обрёк меня, дедушка…
— Просто перекусить, — выдавила я, смахнув со щеки беглую слезинку.
Ирина Геннадиевна кивнула и отправилась отдать распоряжения.
А мне вдруг подумалось… что если я невольно помешала его счастью? Что если вот эта рыжая красотка из его постели или кто-то ещё… что если он кого-нибудь действительно любит, а брак с женой бывшего врага ставит крест на его счастье?
Ведь с кем-то же он вовсе не груб и даже, может быть, нежен. Кого-то целует, с кем-то делит свои радости и печали. Чьи-то руки и плечи знают его ласковое прикосновение. Да, чьи-то, но не мои. Удивительно, как после его хватки на мне синяков не осталось.
Я невольно провела ладонью по плечу, которое несколько дней назад сжимали его сильные пальцы.
Какие странные мысли. Глупые. Совершенно непрошенные.
Мне ничего этого не испытать — между нами может быть только вражда и ненависть.
И события последующих дней только убедили меня в верности моих выводов.
— Ты приедешь… на свадьбу? — её упоминание по-прежнему вызывало во мне стойкое сопротивление. Привыкнуть к тому, что это моя свадьба, не получалось, хоть убей.
Лицо Алексея Георгиевича сегодня выглядело особенно бледным. Может, освещение неудачное или камера шалила, но выглядел он нездоровым.
Боже мой, раз при таких-то деньжищах с его сердцем ничего нельзя было поделать… Моё собственное невольно сжалось — и плевать ему было и на то, что я своего деда знала без году неделю, и что он продал меня, как овечку, на рынке. Мне больно было смотреть на то, как он угасает.
— Боюсь… — он перевёл дыхание и раздражённо отмахнулся от кого-то вне моего поля зрения, — боюсь, Поля… такого гуляния я не осилю.
Боюсь, я тоже. Но я промолчала, только кивнула.
Иронично. Приютской девчонкой я мечтала, что когда-нибудь выйду замуж, и уже тогда точно знала, что с моей стороны на свадьбу вряд или кто-нибудь явится. Потом мне привалило счастье обрести родную кровь… и даже свадьбу мне гарантировали. Вот только на ней по-прежнему никого не будет с моей стороны…
— Ты… отдыхай. Поменьше волнуйся.
Моя забота явно его развеселила.
— Уже не в этой жизни, — мрачно пошутил он. — Слишком много дел меня ждёт. Нельзя уходить, бросив всё на полпути.
Я вздохнула, переведя взгляд с экрана монитора на окно, перед которым сидела. Обстановка никак не настраивала на оптимизм.
— Как ваши с Уваровым дела?
Ну и что я могла ответить? Правду? Не жалея его слабого сердца? А нанесли бы мои слова вред его сердцу, которое, возможно, больше болело за его капиталы, чем за почти незнакомую внучку?
— Тебе разве и впрямь интересно?
— Пустых вопросов я не задаю.
Возможно, я знала бы это, если бы знала своего деда.
Я вздохнула и пожала плечами:
— Никак. Нет у нас с ним никаких дел. Он… сам по себе. Ждёт эту свадьбу, как и я, чтобы пережить и забыть.
— А говоришь, никаких.
Я распахнула глаза в удивлении, на что мой родственник фыркнул:
— Видишь, у вас двоих уже есть кое-что общее.
Его реакция заставила меня растеряться. Я попросту понять не могла, как надлежало реагировать на его столь оригинальное чувство юмора.
— Знаешь, я подумываю избавить нас обоих от этого унижения. Я ненавижу его, он ненавидит меня. Вот возьму и откажусь ехать на свадьбу. Потащат волоком — я ему прямо у алтаря откажу. Никто не заставит меня согласиться.
— Полина, — в глазах Алексея Георгиевича сверкнуло предостережение, — не совершай эту ошибку.
— Ошибка — наш будущий брак.
— Если ты закатишь скандал, если откажешься… последствия будут необратимы.
От серьёзности в его голосе я невольно поёжилась. Он даже будто лицом потемнел.
— Запомни, как бы вы сейчас с ним ни грызлись, но только Уваров сможет о тебе позаботиться. Только он.
— Да откуда в тебе такая уверенность? Видел бы ты, как он на меня смотрит!
— Видел, — отрезал дед, и мне показалось, мы разные вещи имеем в виду. — Поэтому и говорю. Послушай своего старика, девочка. Ты позже поймёшь, почему я тебя отослал. Почему не стал держать при себе. Почему вам так важно вместе держаться. На все свои «почему» ты получишь ответы.
Господи, да что же такого важного он мне недоговаривает?
— Я не понимаю, что мешает сейчас мне всё объяснить. Ведь нельзя же мучить меня такими вот тайнами!
— Объяснить-то я могу, — покачал головой Алексей Георгиевич. — Да проку от этого не будет. Тебя мои объяснения не порадуют и с решениями моими ты не согласишься.
— И какое же великое волшебство поможет мне всё понять позже?
Деда мой скепсис врасплох не застал. Он погладил свою густую бороду и неожиданно улыбнулся:
— Время и опыт, моя девочка. Время и опыт.
Должно быть, мне стоило заучить эти его слова как мантру и постоянно повторять их себе, когда приходилось особенно тяжело.
То есть по нескольку раз на дню. Особенно когда хозяин поместья работал, что называется, на дому. А случалось это намного чаще, чем мне, его невольной гостье, желалось бы.
Я странным образом почти всегда безошибочно чувствовала его присутствие в этих громадных хоромах.
