ну как сейчас скулить начнёшь?
– Я? Скулить? Да как у тебя язык-то повернулся, а? – рассердился Сирке, топнув на Соколовского широкой лапой. – Даже если меня все шершни попрокусывают, я и не пикну!
(Примечание автора – в Мурманской области шершни действительно бывают, я специально проверяла.)
Таня с некоторой опаской косилась на здоровенный шприц для крупного рогатого скота, но укол сделать ухитрилась. Правда, иглу погнула только так.
– А я вообще ничего не заметил! – высокомерно отреагировал её пациент.
– Тогда пошли скорее! – Таня не знала, как скоро подействует наркоз, поэтому спешно перебазировала росомаху в операционную.
– О как его срубило! – Костя одобрительно покивал, поднял росомаху на стол, трогательно закрепил его лапы бинтиками…
Таня и шагнувший в операционную Соколовский переглянулись и невольно улыбнулись друг другу. В случае с Сирке это было как… как бинтиком привязать к столбику шагающий экскаватор.
Операция шла вполне нормально, если, конечно, не учитывать всё возрастающее изумление Кости от добытых из желудка росомахи металлических частей чего-то странно покорёженного и изъеденного ржавчиной…
– Не понимаю! Да как вообще можно было остаться в живых, проглотив всё это? Зачем он это потреблял? – бормотал Костя. – Как глотал?
Соколовский ждал их в коридоре, а Таня, занятая очисткой желудка, чуть было не объяснила, и зачем, и почему… Едва-едва опомнилась.
– Странно, и выглядят они, словно… переваривались! – выдал наконец-то склонный к анализу Константин. – Удивительный случай!
– Ещё какой… – пробормотала Таня, накладывая швы.
И вот когда все лишние предметы покинули организм росомахи, а желудок был уже зашит, Сирке подал голос и хрипло, но вполне внятно сообщил:
– Руки вверх, ноги на ширину плеч, начинаем утреннюю зарядку!
Тишина заметалась по операционной вспугнутой птицей, Костя замер, как искусно выполненная статуя «Ветеринар в лютом шоке», а Татьяна, решив, что это ещё ничего… явно просто воспоминание о подслушанных в советское время радиопередачах – ходили же туристы с радиоприёмниками, старательно делала вид, что ничего такого не было!
– Кость, проверь у него пульс, мне осталось ещё прилично швов накладывать и не хотелось бы, чтобы он сейчас проснулся! – нейтральным тоном попросила она.
Тишина… Таня подняла глаза на окостеневшего коллегу.
– Костя, ты чего?
– Тань… ты ничего не слышала? – с трудом уточнил Константин.
– Нет, а что?
– А что? Да то! Апатит твои Хибины через медный купорос! – с полным знанием дела заявил Сирке, и Костю унесло от стола так, словно его лошадь в грудь лягнула.
Он уставился на росомаху, на невозмутимую Татьяну, спешно накладывающую швы, пощупал свой лоб и слабым голосом спросил:
– А сейчас ты, конечно, тоже ничего не слышала?
– Он что-то рявкнул, – осторожно сказала Таня, и тут росомаха задвигалась.
Костя, наплевав на все свои галлюцинации, а точнее, задвинув их «на потом», шустро метнулся к столу, придержал зверя, добавил наркоз, с усилием проколов кожу.
– И я ещё удивился, почему ты канюлю ему в лапу не поставила да такой здоровенный шприц взяла… А такую шкуру обычной иглой и не проколоть! И вену не найти.
– Ну да. Поэтому и пришлось так, – Таня почувствовала себя спокойнее – наркоза теперь явно хватит, Костя реагирует… достойно. А швов наложить осталось не так уж и много.
Константин так и остался у стола, нервно считая пульс то у пациента, то у себя и ассистируя Тане, а она тихонько выдохнула…
Но, разумеется, стоило только чуть расслабиться, как Сирке снова приоткрыл пасть и весьма внятно выдал:
– Ходят тут всякие, а потом железки жрёшь и жрёшь! Чё уставился, а? Поставил капкан и думаешь, чтааа ты тут самый крутой зверюххха в тайге? Да я тебя счас! Тебя счас… куууда пааамчался! Стаять! Паймаююю, да кааак понадкусаааю!
Дальше следовала непереводимая игра слов, с явным использованием лопарских выражений и неких идиом, подслушанных Сирке у некоторых легкомысленных и нетрезвых личностей.
«Нда… что-то мне никогда в голову не приходило, что именно от людей могут услышать животные в лесах нашей бескрайней…» – машинально подумала Таня, героически делая последний шов и подхватывая под локоть резко побледневшего коллегу.
– Костенька, что ты?
– Тань, представляешь, я, наверное, внезапно с ума сошёл, – Константин с таким ужасом уставился на неё, что его захотелось по голове погладить, как Тявина.
– Костенька, ты, главное, не волнуйся, никуда ты не сошёл… Это просто… такая росомаха. Как попугай, понимаешь? Нахватался где-то слов и повторяет.
– Я папрааашу! Тоооварищи! Низзз… Неззз… низя оскорблять приличных зверёв паппугваями! – выдал Сирке и громко захрапел.
Глава 37. Вольная интерпретация действительности
Костя обречённо закрыл глаза и взялся за виски.
– Тань, прости, я не понимаю, что со мной творится… Мне сейчас как-то нехорошо очень.
– Костя, ты только не переживай! – Таня оглядела прекрасный шов на пузе сопящего Сирке и решила, что тут она сделала всё, что могла, а вот коллегу хорошо бы морально поддержать – приличный парень, животных любит, очень хороший специалист. Короче говоря, ничем он такого безобразия не заслуживает.
– Да как тут не переживать-то? Меня ж моя девушка из дома выгонит, если я того… приду и расскажу ей, что у меня росомаха на операции вдруг заговорила. А… нет, из дома, наверное, не выгонит – она у меня живёт, но психиатрию вызовет точно!
– А зачем кому-то это рассказывать? – осведомилась Таня, мимолётно подумав, что Костя про свою личную жизнь никогда на работе не упоминал, но зубы на него точили многие коллеги.
«Хорошо, что не я! А то сейчас бы, наверное, расстроилась, – пронеслось в голове. – Но и Вероника, и Лена, и новенькая наша – администратор Анечка будут в трауре!»
– Она очень любит спрашивать, как у меня день прошёл, – не открывая глаза ответил Костя, цепляясь остатками психического здоровья за любые бытовые мелочи, воспоминания и подробности. – Прямо всё-всё хочет знать!
– Наверное, её очень интересует всё, что с тобой связано, – мягко заметила Таня, недоумевая, где там Соколовский.
– Да, конечно, – покладисто согласился Константин. – Только вот ЭТО я объяснить не сумею!
– И не надо, – утешила его Таня. – Ну, подумаешь… мало ли какие животные обладают даром имитации человеческой речи. Помнишь, было видео с котом, который внятно говорил «мама»?
– Да, это бывает. Более того, у меня кошка вполне внятно произносит слово «мясо»! – слегка оживился Костя, приоткрывая глаза.
– Ну, вот видишь!
– Да, но это редкость, а тут… росомаха, да такие фразы произносит!
– Слушай, ну что за дискриминация? Почему бы и росомахе не запоминать слова? Представь, что лесные звери слышат от туристов, рыбаков, охотников и грибников? А уж от компаний, которые приезжают в лес на шашлыки, можно не только слов, но и песен наслушаться!
– Из псни словов не выпнуть! – со знанием дела заявил Сирке.
– Ой, он ОПЯТЬ! – отшатнулся от стола Костя, а присмотревшись к пациенту повнимательнее, протёр глаза и уставился уже на Таню.
– Что? – удивилась Татьяна – концентрация ужаса во взгляде коллеги превосходила любые разумные пределы.
– Тань, а что мы с тобой только что делали, а? – слабым голосом уточнил Константин.
– Костенька, мы оперировали, – Таня
