Тогда рабочие, устав ожидать, вышли на улицу. На заводе Мирафьори все шестнадцать тысяч рабочих, прождав напрасно до полудня, наспех проглотив захваченные из дому завтраки, организованно вышли с завода. Все предприятия, которых не коснулось предоставление «отпусков», последовали примеру рабочих Мирафьори, и там забастовали десятки тысяч рабочих. Только на заводе СПА в результате преждевременно начатой и потому плохо удавшейся забастовки были произведены аресты.
К вечеру префект Дзербино вынужден был опубликовать коммюнике, в котором открыто признавал успех забастовки. Но по договоренности с германскими властями он приказывал возобновить работу на всех предприятиях, а в случае невыполнения приказа угрожал применить такие тяжелые репрессии, как закрытие предприятий, арест и ссылка бастующих, а также отмена «брони» и отправка на фронт военнобязанных.
Это коммюнике означало победу трудящихся.
В тот вечер Коломби, перед тем как проститься со мной, назначил мне свидание на следующее утро. Утром, в назначенный час встречаюсь с ним и с Лючией, коммунисткой, которую я знал по ссылке.
Коломби объясняет мне, почему он хотел встретиться со мной. Он говорит, что во что бы то ни стало необходимо взорвать трансформаторную будку на улице Бертола, чтобы парализовать всю сеть трамвайных линий в северной части города. Необходимо показать трамвайщикам, что они не одиноки в своей борьбе. Лючия познакомит меня с товарищем, который проводит меня и покажет, куда нужно заложить взрывчатку. Мы прощаемся. Я даю себе слово выполнить задание со всей тщательностью, чтобы операция прошла как можно успешнее.
Каждый раз после того как мне приходилось разговаривать с товарищем Коломби, я ощущал прилив новых сил, чувствовал себя бодрым и решительным. Его речь, подход к делу, его советы и указания придавали мне смелость, вселяли в меня уверенность и желание выполнить все как можно лучше.
Моим самым страстным желанием, моей гордостью было показать партии, старым партийным товарищам, что и молодые коммунисты умеют извлечь пользу из их уроков, что молодежь не допустит, чтобы приносимые ими в течение долгих лет жертвы пропали даром.
Затем мы идем с Лючией еще на одно свидание. Лючия знакомит меня с товарищем, который должен показать мне место операции. Я связываюсь с Бравином и Марио, чтобы подготовиться к операции на улице Бертола, которую решаем провести в тот же вечер.
В семь часов мы уже на месте. На всякий случай надеваем фуражки трамвайщиков и стараемся во всем походить на них. Перед нами люк, мы открываем его и спускаемся под землю, а люди проходят мимо, не обращая на нас ровно никакого внимания.
Я и Бравин спускаемся первыми. Мы входим в подземную галерею, проходим первый участок, но не обнаруживаем никаких признаков, которые свидетельствовали бы о том, что где-то здесь находится распределительный щит, подающий электрический ток. Тогда мы решаем заложить мину в том месте, где пересекаются и соединяются между собой много кабелей. В несколько минут мы со всем управились. Только на следующее утро мы поняли, что достигли желаемого результата: вся трамвайная сеть в северной части города была выведена из строя.
Забастовка по-прежнему проходила сплоченно, несмотря на аресты и угрожающие обращения префекта. Рабочие и работницы, инженерно-технический персонал, служащие таких крупных заводов, как Мирафьори, Линготто и других, каждый день точно приходят на свои предприятия, но к работе не приступают. В десять часов утра они покидают свои цехи и конторы и выходят на улицу, устраивая мощные демонстрации.
Забастовка ширится. Группы рабочих убеждают трудящихся предприятий, еще не примкнувших к борьбе, проявить солидарность и бастовать. На второй день забастовки одна из таких групп пришла на завод СПА, и рабочие также и этого предприятия прекратили работу и вышли на улицу. Между тем аресты и запугивания усиливаются. Подпольная организация пострадала не слишком сильно. Однако все же были взяты на заметку многие молодые рабочие, которые вели себя особенно по-боевому.
Одновременно активизировались также операции партизан. В Турин пришло известие о занятии одним из гарибальдийских отрядов Брикеразио. Был остановлен поезд Турин — Бардже, а сопровождавшие его фашисты обезоружены и взяты в плен под аплодисменты пассажиров. Командир гарибальдийского отряда обратился с речью к собравшимся пассажирам, которые устроили овацию, приветствуя антифашистскую забастовку. Местечко Чирие было занято партизанами, причем захвачено в плен много, немцев и фашистов. По всей долине Валь ди Ланцо происходили митинги, а специальные отряды партизан очищали долину от фашистских доносчиков и предателей. В долине Валь Ди Суза партизаны заняли селения Альмезе, Рубиана и Ла Торре. Движение на железнодорожной линии Турин — Модена было прервано.
Во время забастовки рабочие учились трудному искусству диверсий и саботажа. По существу это начинали действовать новые отряды ГАП. Что касается самих нас, то на третий день забастовки мы подорвали три моторных вагона прямо на станции Порта Нуова и один вагон за станцией.
Рабочие продолжают бороться с большим воодушевлением. На кондитерской фабрике Венки-Уника некий Жиро, назвавший себя представителем фашистских профсоюзов, пытается призвать работниц продолжать работу, но его со всех сторон подталкивают, и он вынужден поспешно убраться восвояси под свист и улюлюканье. Затем работницы решают выйти на улицу. Увидев, что двери проходных закрыты, они оттесняют вахтеров, открывают двери и выходят на улицы и на площади. Боевой дух трудящихся с каждым часом становится все сильней.
Из Милана приходят благоприятные известия. Они еще больше подымают энтузиазм и решимость бороться. Бюллетень о ходе забастовки жадно читают все, кто ведет борьбу. Лондонское радио высоко оценивает всеобщую забастовку в Северной Италии и отмечает, что эта доблестная борьба итальянских рабочих — единственное подобного рода явление в продолжение всей войны. Продавшийся нацистам журналист Кончетто Петтинато в одной из своих статей признает, что итальянские рабочие нанесли тяжелый удар фашизму, но тут же клеветнически заявляет, что рабочие сражаются за «прусского короля», то есть за чужие интересы. Ему отвечает забастовочный бюллетень: «Пусть не беспокоится грязный писака. Рабочие сражаются не за Виктора Эммануила [16], не за Бадольо, не за крупных финансистов. Рабочие борются потому, что страдают от всевозможных притеснений и лишений, они борются за хлеб и в то же время за дело освобождения итальянского народа, лучшей частью которого они являются».
А между тем во всех долинах, в окружающих город горах продолжали свое наступление партизаны.
Забастовка закончилась через два дня, 8 марта, по сигналу, поданному подпольным забастовочным комитетом.
Подводя итоги; можно сказать, что рабочие массы Турина дружно и сплоченно ответили на призыв к борьбе. Отдельные проявления нерешительности и капитулянтства, имевшие кое-где место, объяснялись отсутствием необходимых личных качеств рабочих вожаков, еще не закаленных в огне открытой борьбы. Однако, несмотря на это, массовая политическая забастовка удалась. Она явилась пробой наших сил и организованности. Народ с энтузиазмом приветствовал действия ГАП. Освободительную борьбу, которую ведут партизаны, теперь все население считает своим кровным делом. Между населением, передовыми рабочими и сражающимися партизанами нет больше разрыва. Таковы признаки, свидетельствующие об успехе.
Вот что писала, между прочим, газета «Нью-Йорк таймс» в номере от 9 марта 1944 года в статье под заголовком «Восстание итальянских рабочих»:
«В оккупированной Европе никогда еще не происходило такой массовой демонстрации, которую можно было бы сравнить с восстанием итальянцев. Это — кульминационная точка кампании саботажа, местных забастовок и партизанской борьбы. О борьбе в Италии мир знал меньше, чем, например, о движении Сопротивления в других странах. И это потому, что Северная Италия, где развернулись эти события, была отрезана от остального мира более, чем любая другая страна. Всеобщая забастовка убедительно показала, что итальянцы, будучи безоружны и находясь под двойным игом, сражаются храбро и самоотверженно, когда у них есть за что сражаться».
