Луи подошел к входной двери. Но не успел он поднять руку, чтобы позвонить, как та распахнулась сама.
На пороге возникла молодая женщина со светлыми вьющимися волосами.
— Что вам угодно?
— Здравствуйте, мадам, — импресарио изобразил галантный поклон. — Меня зовут Луи Баррье. Мы с мадам Эдит Пиаф приехали, чтобы навестить мсье Норберта Гланцберга. Мы слышали, что он проживает здесь.
При упоминании этого имени блондинка вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть всех неожиданных гостей. Она улыбнулась Эдит, ее взгляд на мгновение задержался на Иве, затем снова остановился на мужчине, который стоял перед ней.
— Мне очень жаль, извините, но мсье Гланцберга здесь нет.
— Этого не может быть, — сказала Эдит. В ее голосе прозвучало раздражение, вызванное отказом. Норберт хотел дистанцироваться от своей старой подруги? Это он дал инструкции, чтобы им отвечали подобным образом? — Я слышу пианино. Это именно его стиль. Я уверена в этом, мадам!
Последовала обезоруживающая улыбка:
— Вполне возможно, что это его стиль, мадам. Он давал уроки фортепиано моей дочери Майите. Это играет она. К сожалению, без учителя. Как я уже сказала, Норберт уехал.
— Уехал?
— Да, мадам Пиаф. Сегодня утром. Он хотел по ехать в Париж.
— Замечательно, — сухо прокомментировал эту новость Ив.
У Эдит было ощущение, что земля разверзлась у ее ног. Она почувствовала одновременно тошноту и головокружение. Вероятно, она выпила слишком много шампанского, празднуя тот факт, что отзывы прессы о выступлении Ива в Тулузе оказались превосходными. Шампанское было прекрасным, а его количество — необычно большим для теперешних времен. Она нащупала руку Ива и ухватилась за нее.
— Подскажите, пожалуйста, где именно в Париже мы сможем найти мсье Гланцберга? — спросил Луи.
— К сожалению, я точно не знаю. Думаю, сначала он хотел поехать в отель на площади Клиши, где он оставил чемодан перед бегством. Возможно, вы знаете этот отель.
— На площади Клиши больше нет отеля, — сказала Симона.
Женщина с сожалением покачала головой.
— Мне очень жаль, что я не могу вам помочь.
— Когда Норберт свяжется с вами, пожалуйста, скажите ему, что его ищет Эдит Пиаф, — она сделала паузу, потому что ей показалось странным говорить о себе в третьем лице. — Начиная со следующей недели он сможет найти меня в Париже, в отеле «Альсина».
— Конечно, я скажу ему, что вы были здесь, мадам Пиаф.
Музыка стихла, и из-за двери послышался нежный девичий голос:
— Мама?
— Простите, меня зовет дочь… — сказала хозяйка извиняющимся тоном и отвернулась, улыбнувшись на прощание. Эдит кивнула ей в ответ, подумав про себя, могла ли эта дама быть любовницей Норберта Гланцберга. Она протянула руку.
— До свидания, мадам. Я думаю, что ваша дочь однажды станет отличным музыкантом.
И направилась к своей машине.
Ив остановил ее вопросом:
— Что теперь?
— Мы будем готовиться к нашему концерту перед американскими солдатами, — ответила она. — Что еще нам остается делать?
Она не выдала своей тревоги. Все хорошо, пока ей еще позволяют петь.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1945
«Жизнь в розовом цвете»
Без любви ты — ничто. Эдит Пиаф
ГЛАВА 1
Париж
Эдит не могла припомнить, чтобы когда-либо проводила столько времени за телефонными разговорами, как в эти первые дни января. В какой-то момент она сбилась с их счета. Вероятно, она обзвонила около сотни человек, сто раз начинала дипломатичную беседу, сто раз произносила приглашение и не вешала трубку, пока его не принимали. У нее горели ухо и плечо, ныло запястье из-за того, что она крепко держала трубку и с силой прижимала ее к себе, боясь что-нибудь прослушать.
— Уф! — Глубоко вздохнув, она повесила трубку после последнего разговора. — Не знаю, до всех ли я дозвонилась, но почти каждый, кто имеет хоть какое-то влияние, придет на мою маленькую вечеринку в отель «Мейфейр».
Она удовлетворенно потерла руки и улыбнулась Иву и Андре, стоящим рядом с ней. Ив протянул ей полный бокал вина.
— Ты взвалила на себя так много хлопот, но это даже не станет нашей официальной помолвкой. Чего ты хочешь добиться этой вечеринкой? Симона сказала мне, что такой прием будет весьма дорого стоить.
— Момона понятия не имеет, как обстоят дела, — Эдит сделала жадный глоток. — Знаешь, в нашей работе очень важно, чтобы о нас говорили. Даже плохие отзывы не так вредны для деятеля искусства, как молчание. Вот почему необходимо за три недели до нашей большой премьеры предоставить прессе и друзьям сюжеты, которые они смогут обсудить.
— Ты сообщишь им о нашей свадьбе?
«Этот милый парень действительно всегда выбирает самые неподходящие моменты для этой темы», — подумала она. Чтобы не обидеть его, она произнесла как можно мягче:
— О, дорогой, нет! Не в этот раз.
Она увидела, что он безмолвно и равнодушно принял ее ответ, поэтому продолжила:
— Я объявлю тебя своим равноправным партнером. Нам надо привлечь как можно больше внимания к нашей премьере в «Л’Этуаль».
— Иногда я боюсь, что нас не объединяет ничего, кроме сцены, — заметил он так грустно, что эта его интонация кольнула Эдит сердце.
— Не говори ерунды! — ответила она.
Он беспомощно улыбнулся, нежно поглаживая ее щеку большим пальцем.
— Не то чтобы я хотел, чтобы это было как-то иначе. Немного… может быть… — он смешался окончательно.
— Я собираюсь представить тебя в «Мейфейре» как своего партнера по сцене, ты больше не будешь петь у меня на разогреве, — она подняла руку, чтобы поймать его палец, которым он все еще гладил ее по щеке. — «Немного… может быть…» — с усмешкой она передразнила его интонации. — Я представлю тебя как главного мужчину моей жизни.
Он повернул руку так, что теперь держал ее пальцы. Его хватка была почти грубой.
— Значит, ты объявишь, что мы поженимся?
— Нет, Ив. Как ты думаешь, что тогда произойдет? — Она отстранилась от него и взяла свой полупустой бокал. — Если пресса узнает о браке, она не заинтересуется нашей концертной программой. На этом фоне наше появление в «Л’Этуаль» будет совершенно никому не интересно. Если только я не презентую нашу премьеру в белом свадебном платье. Но это не входит в мои намерения. В этот вечер о нас должны говорить как об артистах, должны оценивать нашу музыку. Пойми. — Она отвернулась от него и осушила бокал залпом.
Его молчание длилось так долго, что это ее стало угнетать. К счастью, зазвонил телефон, и она сняла трубку. Через мгновение она забыла об их маленьком споре, потому что звонил Жан Кокто с известием, что пригласил к ней на вечеринку Жака Превера[63].
— Он пишет прекрасные стихи, — восторгался Кокто на другом конце провода. — Из них можно создать великолепные песни. Ты не должна его упустить.
«Еще один поэт», — с приятным удивлением подумала она. Впрочем, Превер все-таки был профессиональным сценаристом. Вслух она сказала:
— Конечно, я прочту у него все, что можно найти.
— Его стихи печатаются во многих газетах. Обязательно имей в виду, что премьера нового фильма, для которого он написал сценарий, состоится 9 марта. Картина называется «Дети Олимпа»[64]. Я вас уверяю, что ее все захотят посмотреть.
— Это хорошо, — проговорила она, краем глаза наблюдая за Ивом, который подошел к окну и задумчиво смотрел в темноту за стеклом.
В это время года темнеет рано. Уже зажглись первые огни, и кажется — давно забыты правила светомаскировки. Именно так выглядели одинокие ночи прошлой зимы, когда Анри оставлял ее и отправлялся спать со своей женой. А сейчас она поймала улыбку Ива и улыбнулась в ответ. Как же она счастлива, что в ее жизнь вошел этот сильный парень. На самом деле не имеет значения, что именно их связывает. Главное — нашлось что-то, сделавшее их парой.
