ВИКТОР. Использовать? Каким образом?
УОЛТЕР (понимая, что это, может быть, и отступление, но теперь уже на карте его честь). Я чувствую, что мог бы… помочь. Почему надо повторять одни и те же ошибки снова и снова? Просто я решил сейчас использовать удобный момент, раз упустил его раньше.
Эти слова ВИКТОРА не убедили.
И хочу сказать: если мы сейчас не помиримся, хуже от этого будет только тебе.
ВИКТОР. Как это было когда-то.
УОЛТЕР молчит.
Ты это имел в виду?
УОЛТЕР (сначала нерешительно, но затем, закрыв глаза, бросается в бой). Да, именно это.
ВИКТОР. Ну, я так и предполагал. Знаешь, у полицейских есть одно хорошее качество: приучаешься слушать, потому что, если этого не умеешь, можешь кончить с ножом между лопаток, другими словами, никакой проблемы нет, я её выдумал.
УОЛТЕР (отбрасывая осторожность — его характер проявляется). Виктор, не из-за этих пяти сотен ты не получил диплома. Ты ведь мог и оставить отца — он был вполне ещё в форме.
ВИКТОР. А двенадцать миллионов безработных — это что, тоже моё больное воображение? И то, что мне приходилось воровать уведший салат в греческом ресторане на углу, тоже? И искать в гнилых грейпфрутах съедобные куски?
УОЛТЕР. Я не собираюсь отрицать…
ВИКТОР (прямо ему в лицо). Мы здесь питались отбросами, ты, вертопрах!
ЭСТЕР. Но какой прок…
ВИКТОР (ЭСТЕР). Что ты хочешь сказать — всего этого не было? (УОЛТЕРУ). «Он вполне в форме»! А его состояние? Да человек просто боялся выходить на улицу!
УОЛТЕР. Но, Виктор, его уже нет.
ВИКТОР (с криком, чувствуя слабость своей позиции). Брось повторять «его уже нет»! (Он разбит и чувствует себя бесконечно одиноким). Но тогда-то был! А система не выдержала — или я её изобрёл?
ЭСТЕР. Нет, дорогой, но теперь ведь всё изменилось.
ВИКТОР. Что изменилось? Мы армия дьявола, мы захватили этот город, а когда он снова взорвётся, спасибо, если у нас останется хоть крыша над головой! (УОЛТЕРУ). Да как ты мог мне такое сказать? Оставить его и чтобы он жил на пятерку в месяц? Извини, но мозги ты мне не запудришь, и если у тебя рыльце в пушку, то у других нет. Говоришь, пришел всё выяснять, а пытаешься всех здесь одурачить. Никто нашу жизнь не придумывал, на тебе лежала ответственность, а ты взял да избавился от нее… Можешь идти, я пришлю тебе твою половину. (Отвернувшись от УОЛТЕРА, идёт через комнату).
Длинная пауза.
УОЛТЕР. Если ты умеришь свой гнев, я тебе кое-что скажу, Вик.
ВИКТОР не двигается с места.
Я знаю, что должен был сказать это много лет назад. И я пытался. Когда ты пришел ко мне, я сказал тебе, помнишь, я сказал: «Проси денег у отца». Я это сказал.
Пауза.
ВИКТОР. Что ты имеешь в виду?
УОЛТЕР. То, что у него были почти четыре тысячи.
ЭСТЕР. Когда?
УОЛТЕР. Когда вы здесь питались отбросами.
Пауза.
ВИКТОР. Откуда ты это взял?
УОЛТЕР. Он просил меня куда-нибудь их поместить.
ВИКТОР. Поместить?
УОЛТЕР. Да. Как раз перед тем, как послал тебя ко мне.
ВИКТОР молчит.
Вот почему я никогда не посылал ему больше. А если по совести, то и вообще посылать было не надо.
В молчании ВИКТОР садится. Он ни на кого не смотрит — стыд застилает ему глаза, но он ещё пытается с ним бороться.
ВИКТОР (как бы всё ещё проверяя факты). Так в самом деле? И где, в банке?
УОЛТЕР. В основном, Вик. На них-то он и жил, почти до самой смерти. А то, что мы ему давали, ему бы не хватило.
ВИКТОР. Но он несколько раз же куда-то устраивался…
УОЛТЕР. Но это ему почти ничего не приносило. Верь мне, жил он на свои. Я сказал ему тогда, что если ты будешь учиться, я его буду содержать. Но он продолжал смотреть, как ты бегаешь с работы на работу, чтобы прокормить его. И я, чёрт возьми, не стал приносить в жертву еще и себя. Так можешь ты это понять или нет?
ВИКТОР поворачивается к креслу в центре комнаты и, качая головой, издает стон, в котором к гневу примешивается изумление.
Малыш, сейчас на него сердиться бессмысленно. Помнишь, что с ним было, когда он понял, что ничего больше не заработает? Тогда он был безутешен.
ВИКТОР (протестуя — он всё ещё не верит). Но он же видел, что я содержу его, разве нет?
УОЛТЕР. Он не знал, как долго…
ВИКТОР (сердито). Что значит «как долго»? Мог сообразить, что никуда я не денусь…
УОЛТЕР. Знаю, но всё-таки он был уверен, что рано или поздно это случится.
ЭСТЕР. Он думал, что Виктор уйдет.
УОЛТЕР (боится, что ВИКТОР снова вспыхнет и гасит разгорающееся пламя). Ну… можно считать, что да.
ЭСТЕР. А я это знала! Господи, когда я научусь верить собственным глазам?
УОЛТЕР. Он был в ужасе, дорогая, и… (ВИКТОРУ). Я не хочу сказать, что он не испытывал к тебе признательности, но на самом деле он не мог ничего понять. И мне тоже казалось, Вик, что тебя надолго не хватит.
ВИКТОР смотрит на брата: на лице УОЛТЕРА деликатность, но чувствуется, что он может вот-вот взорваться.
Ну, теперь ты должно быть видишь, что няньчиться с ним было нечего. Такой-то ценой!
ВИКТОР не отвечает.
ЭСТЕР (с грустью). Он понимает.
УОЛТЕР (чтобы сгладить углы и прийти к примирению). Мы можем работать вместе. Знаю, что можем. И я бы хотел попробовать. Твой ответ?
Длинная пауза. ВИКТОР теперь смотрит на ЭСТЕР, стараясь увидеть выражение её лица. Он понимает, что она хочет, чтобы он согласился. Его вот-вот начнет тошнить. В конце концов он поворачивается к УОЛТЕРУ и новое выражение (он знает!) появляется в его голосе.
ВИКТОР. Почему ты не сказал мне, что у него были деньги?
УОЛТЕР. Я сказал, когда ты пришел у меня занимать.
ВИКТОР. «Спроси отца»?
УОЛТЕР. Именно!
ВИКТОР. Но разве я пришёл бы к тебе, если б имел хотя бы отдаленное представление, что у него под задницей четыре тысячи. Так что эти твои слова — все равно что ничего.
УОЛТЕР. Подожди секунду… (Показывает на арфу).
ВИКТОР. Кончай, Уолтер… Прости, но это даже оскорбительно, мне же не пять лет! И для чего это мне сейчас! Знать, что у него есть деньги, приходить сюда столько раз, сидеть и смотреть на меня в этом мундире? А теперь ожидать от меня…
УОЛТЕР (резко). Но ты и сам знал, что у него есть кое-что, Виктор!
ВИКТОР. Чего тебе от нас надо? Чего тебе?
УОЛТЕР. Я бы на твоем месте не сидел бы здесь и не ел бы гадость — она-то ведь была! (Показывает на арфу). Даже в самом худшем случае за неё дали бы пару сотен, а, может, и больше! И ты бы получил свой диплом. И диплом, а может, кое-что еще.
ВИКТОР дрожит и не отвечает.
Но если ты продолжаешь верить в придуманную тобой картину, продолжай. Боже, у меня и своих фантазий достаточно. (Идёт за пальто).
ВИКТОР. Фантазия…
УОЛТЕР. Это фантазия, Виктор. Что твой отец сидит без гроша, что твой брат — сукин сын, а ты во всем этот даже не участвуешь. Я сказал «спроси отца», потому что он сидел перед тобой и ты мог видеть, что у него есть деньги. Ты это знал, и наверняка знаешь это и сейчас.
ВИКТОР. По-твоему, если у него что-то и оставалось, то…
УОЛТЕР. Что значит что-то?
ВИКТОР (пытаясь отступить). Я же не знал, что он…
УОЛТЕР. Но ты знал, что у него есть деньги?
ВИКТОР (его поймали; словно во сне, где ничего нельзя объяснить). Я этого не говорил.
ЭСТЕР. Тогда что ты сказал?
ВИКТОР (показывая на УОЛТЕРА). А у него ты не хочешь спросить?
ЭСТЕР. Я хочу понять тебя. Ты знал, что у него есть деньги?
ВИКТОР. Не четыре ты…
ЭСТЕР. У него хватало на жизнь?
ВИКТОР (кричит от ярости и для облегчения). Я что, должен был припереть его к стенке? Он сказал, у него ничего нет!
ЭСТЕР (спрашивая и утверждая). Но ты ведь знал, что есть!
