Михаил Старицкий
За двумя зайцами
Комедия из мещанского быта в четырех действиях
Перевод А. Н. Островского.
(Написана по мотивам пьесы И. С. Нечуй-Левицкого «На Кожемяках»)
Прокоп Свиридович Серко — мещанин, владелец лавки.
Явдокия Пилиповна — его жена.
Проня — их дочь.
Секлита Пилиповна Лымариха — сестра жены Серко, торговка яблоками.
Галя — ее дочь.
Свирид Петрович Голохвостый — промотавшийся цирюльник.
Настя,
Наталка — подруги Прони; манерны.
Химка — прислуга у Серко.
Пидора — поденщица у Лымарихи.
Степан Глейтюк — служил в наймах у Лымарихи, теперь — слесарь.
Марта — бубличница,
Устя — башмачница — гости у Лымарихи.
Мерония — живет при монастыре.
Двое басов.
Иоська — ростовщик.
Квартальный, шарманщик, мещане и народ.
Глубокий яр. Слева под горой хорошенький домик Серко с садиком, за ним забор и еще чей-то сад и домик, справа гора, забор, а дальше овраг. Вдали на горах виден Киев. Вечер.
Прокоп Свиридович и Евдокия Пилиповна сидят на лавочке у дома.
Евдокия Пилиповна. Ишь, как сегодня вечерню рано отслужили, еще и солнышко не зашло! А все оттого, что новый дьячок славно вычитывает.
Прокоп Свиридович. Чем же славно?
Явдокия Пилиповна. Как чем? Громогласно: словами, что горохом, сыплет.
Прокоп Свиридович. Верно, верно! Как пустит язык, так он у него, что мельничное колесо, только — тррр!.. И мелет, и обдирает разом…
Явдокия Пилиповна. А твой старый мнет, мнет, бывало, язык, что баба шерсть.
Прокоп Свиридович. Разве можно равнять этого щелкуна со старым дьячком! Тот таки читает по-старинному, по-божественному, а этот…
Явдокия Пилиповна. Заступается за свой старый опорок, видно, что табачком потчует.
Прокоп Свиридович. Так что с того, что потчует!
Явдокия Пилиповна. А то, что и в церкви табаком балуешь, словно маленький…
Прокоп Свиридович. Лопочи, лопочи, а ты заступаешься за нового потому, что молодой.
Явдокия Пилиповна. Еще что выдумай!
Прокоп Свиридович. И выдумаю!
Явдокия Пилиповна. Вот уж не люблю, как ты начнешь выдумывать да говорить назло! (Отворачивается.)
Прокоп Свиридович. Ну, ну, не сердись, моя старенькая, это я пошутил!
Старуха, надувшись, молчит.
Не сердись же, моя седенькая!
Явдокия Пилиповна. Да будет тебе!
Прокоп Свиридович. Чего будет? Хвала богу, прожили век в добром ладу и согласии, дождались и своего ясного вечера… Да не зайдет солнце во гневе вашем…
Явдокия Пилиповна. Ладно, я уже на тебя не сержусь. Только не блажи.
Прокоп Свиридович. Нет, нет, не буду. А нам и правда жаловаться не на что: век прошел, горя не ведали, хоть облачка и набегали, от тучи господь уберег. Есть на старости и кусок хлеба, и угол.
Явдокия Пилиповна. Да ведь и поработали, рук не покладаючи.
Прокоп Свиридович. Так что ж! Кто радеет, тот и имеет! Непрестанно трудитеся, да не впадете в злосчастие. Лишь бы чужого хлеба не отнимать, да на чужом труде не наживаться!
Явдокия Пилиповна. Уж на нас, голубок, кажется, никто не может пожаловаться!
Прокоп Свиридович. А кто знает? Может, и нам зря перепала чужая копейка.
Явдокия Пилиповна. Как же без этого торговлю вести? Это уж пусть бог простит! Нам ведь надо было стараться: дочка росла единственная; на приданое-то нужно копить.
Прокоп Свиридович. Так-то оно так… И наградил нас господь дочкой разумницей.
Явдокия Пилиповна. И-и! Уж умны — прямо на весь Подол! Ну, да ведь и денег на нее не жалели: во что нам эта наука стала — страх! Сколько одной мадаме в пенцион переплачено!
Прокоп Свиридович. А за какой срок? Долго ли там пробыли?
Явдокия Пилиповна. Мало, что ль? Целых три месяца! Ты б уже хотел свое родное дите запереть в науку, чтоб мучилось до самой погибели.
Прокоп Свиридович. Я не о том; мне эти пенционы и не по душе вовсе, да коли деньги за год плочены, надо было за них хоть отсидеть.
Явдокия Пилиповна. Денег жалко, а дите так нет, что оно за три месяца исхудало да измаялось, хоть живым в гроб клади! Там мало того, что науками замучили, извели, так еще голодом морили! Дите не выдержало и домой подалось.
Прокоп Свиридович. Это ничего: дома откормились; одно только неладно…
Явдокия Пилиповна. Что еще? Уже снова блажить принимаешься?
Прокоп Свиридович. Да я молчу, а только этот пенцион…
Явдокия Пилиповна. Что пенцион?
Прокоп Свиридович. Вот он где у меня сидит! (Показывает на затылок.)
Явдокия Пилиповна. Опять?
Прокоп Свиридович (вздохнув). Да молчу!
Издалека слышна хоровая песня:
Не щебечи, соловейку,
На зорі раненько,
Не щебечи, манюсінький,
Під вікном близенько! / (2 раза)
Явдокия Пилиповна. А славно поют! Я страх люблю мужское пение!
Прокоп Свиридович. Славно, славно! Завтра воскресенье, а они горланят.
Явдокия Пилиповна. А когда ж им и погулять, как не под праздник! За будни наработаются!
Прокоп Свиридович. Вот и расходились бы спать, а то и сами не спят, и другим не дают… (Зевает.)
Явдокия Пилиповна. Так ты иди себе спать, кто ж мешает?
Прокоп Свиридович. По мне, уж и пора бы лечь, да ведь Проню дожидаемся.
Явдокия Пилиповна. А правда, что это они так запоздали? Уже и ночь на дворе, ты бы пошел поискал их.
Прокоп Свиридович. Где же я их буду искать? Да их и кавалер проводит.
Явдокия Пилиповна. Проводить-то проводят… кавалеров за ними, что половы за зерном, а все-таки страшно.
Прокоп Свиридович. Не бойся — не маленькие. (Зевает во весь рот). О господи, помилуй мя, грешного раба твоего! (Снова зевает и крестит рот). Чего это я так зеваю?
Явдокия Пилиповна (тоже зевает). Ну вот, ты зеваешь, а я за тобой.
Прокоп Свиридович (снова зевает). Тьфу на тебя, сатана! Так зевнул, что чуть рот не разорвал.
Явдокия Пилиповна. Прикрывал бы ты рот, а то и глядеть нехорошо.
Прокоп Свиридович. А ты думаешь, мне хорошо глядеть, когда ты свою вершу разинешь?
Явдокия Пилиповна. Это с каких же пор у меня вместо рта верша?
Прокоп Свиридович. А разве не пришла еще пора?
Явдокия Пилиповна. Тьфу! Тьфу! (Рассердившись уходит).
Прокоп Свиридович (почесав затылок). Рассердилась моя старушка, разгневалась, надо идти мириться. (Тоже уходит через ворота в дом).
Мещане, мещанки и хор.
Хор (за сценой, но ближе).
Твоя пісня дуже гарна,
Гарно ти співаєш.
Ти, щасливий, спарувався
И гніздечко маєш. / (2 раза)
Через сцену проходит несколько пар: девчата с парубками и одни девчата; последних догоняет Голохвостый, в цилиндре, пиджаке, перчатках. Полебезив,