Генрих Клейст - Принц Фридрих Гомбургский

Ты только что с военного допроса
И полон веры, Артур?

Оттого,
Что я с допроса! Боже, так далеко
Нейдет никто, вперед не предрешив
Помиловать. Как раз-то пред барьером
Военного суда, как раз-то там,
Ко мне опять и возвратилась вера!
Ах, разве это было преступленьем,
Достойным смерти, разгромить врага
На две минуты раньше приказанья?
А что за грех еще лежит на мне?
Да мог ли он призвать меня к допросу
Судей без сердца, наподобье сов,
Поющих мне каноны о расстреле,
Когда б, как бог, он не предполагал
Вступить в их круг со словом избавленья?
О, нет, мой друг, он копит эту ночь,
Чтоб надо мной потом подняться солнцем,
И эту радость можно разрешить.

Я слышал, суд тебя приговорил…

Я знаю — к смерти.

Ты и это знаешь?

Решенье слышал Гольц и рассказал.

И эта вещь не трогает тебя?

Меня? Ни в малой мере.

Сумасшедший!
На чем беспечность зиждется твоя?

На чувствах к князю.

Перестань! Довольно!
Зачем меня сомненьями терзать?

Суд мог признать вину достойной смерти.
На то и суд, чтоб уважать закон.
Но прежде чем он даст исполнить кару
И это сердце, верное ему,
Отдаст на казнь, платку на мановенье,
Он сам себе скорее вскроет грудь
И кровь свою разбрызжет в прах по капле.

Но, Артур, уверяю…

Полно!

Маршал…

Оставь, мой друг!

Два слова дай сказать.
А не дойдет, умолкну.

Знаю! Понял!
В чем дело?

Маршал только что, представь,
Был с приговором во дворце, и курфюрст,
Хотя б и мог помиловать, велел
Прислать ему твой приговор на подпись.

Мне все равно. Ты слышишь?

Все равно?

На подпись?

Да, клянусь тебе.

Решенье?
Не протокол?

Нет, осужденье на смерть.

Кто это все тебе сказал?

Сам маршал.

Когда?

Сейчас.

По выходе?

Ну да.
Когда назад по лестнице спускался.
Когда он увидал мое смущенье,
То он сказал, что завтра тоже день,
Не все пропало; но дрожали губы
Немым признаньем: поздно, я боюсь!

Чтоб он — да нет же! — мог таить в груди
Такие бессердечные решенья?
За мелкий брак, чуть видимый в очки,
Растаптывать дарителя алмаза?
Тогда белей бела Алжирский бей[25],
Сарданапал[26] безгрешней херувима!
Тогда невинны римские цари,[27]
Как на груди умершие младенцы!

Тебе придется в этом убедиться.

Вот все, что маршал мог тебе сказать?

А что ж еще?

Творец! Мои надежды!

Быть может, ты себе когда-нибудь
Позволил шаг — умышленно ли, нет ли, —
Задевший гордость князя?

Никогда.

Припомни.

Нет, свидетель бог, — ни разу.
Я чтил ревниво тень его главы.

У нас в гостях посланник шведский Горн.
Он с делом до принцессы.[28] К горю князя,
Расстраивает что-то сватовство:
Есть будто свой избранник у принцессы.
Скажи, ты не замешан в этот спор?

Творец! Что говоришь ты?

Ты — избранник?

Ну да, мой друг; теперь я понял все!
Посольство шведов роет мне могилу.
В ее отказе, знай, повинен я.
Она уже помолвлена со мною.

Глупец! Что ты наделал? Сколько раз
Я предостерегал тебя, бывало!

Спаси, подай мне помощь, я пропал!

Ну да, а как найти из горя выход?
Быть может, ты б к курфюрстине сходил?

Эй, стража!

Здесь!

Начальство позовите.

Вперед вполне обдумай этот шаг.
Он может послужить тебе к спасенью.
Ведь если только этою ценой
Желает Карл мириться, курфюрст тотчас
Помирится за это и с тобой,
И через час ты будешь на свободе.

Я у тебя под караулом, Штранц.
Дозволь по настоятельному делу
Уйти на час из камеры.

Ты не под караулом. Предписанье,
Полученное мной насчет тебя,
Велит пускать тебя, куда захочешь.

Диковинно! Так это не арест?

А как же! Слово принца — те же узы.

Ах, так? Идем. Прекрасно же. Прощай.

А узы принца мы с собой захватим.

Я только в замок, к тете, на момент,
И ворочусь немедленно обратно.