и за здоровье мертвых. Пошли боже с неба, что нам на потребу! Помершим чарка, а нам горилка!
(Пьет.)
Секлита ходит вокруг стола, наливает всем и сама пьет. Потчует. Подают пироги, другую снедь. Все пьют и едят.
Одна мещанка. Дай же нам боже этот праздник проводить, того года дождаться!
Марта. Чтоб нам в добром здоровье и на будущий год пить; а я тут забежала к соседке да пропустила чарку-другую… так уж малость веселенька!
Секлита. Оно и хорошо! На здоровьечко!
Голохвостый (еще наливает себе).
— А ты откудова?
— С Клина.
— Билет есть?
— Нема.
— В тюрьму шельму!
(Пьет. Марте.) Дозвольте из моих рук!
Марта. Еще мы с вами не покумились!
Голохвостый. Что ж, покумиться не штука!
Секлита. Садитесь же, кумочка, с нами!
Марта. Э, где уж там сидеть! Мне аж плясать хочется, так весело!
Все. Вот и пляши!
Голохвостый. Валяйте, без хвасону!
Марта (напевает).
Я обуюсь, молодая, в новые сапожки,
Утром бублики снесу я на базар в лукошке.
Нет свежее и вкуснее бубликов горячих,
С таком, маком, сдобой всякой, попробуй, казаче!
Голохвостый. Славно! (Выпивает еще чарку.) Э-эх! (Притопывает.)
Марта.
Эх, на бублик загляделись кавалеры-паничи!
Все-то хлопают глазами и моргают, как сычи!
Подходите, посмотрите, как мой бублик лáком,
С таком, маком, кавалеры, можно и без така.
Голохвостый (приплясывает). Не пугайся, прижимайся, с таком, сердце, с таком!
Секлита. Вот люблю за нрав веселый, вот люблю! (С чаркой в руке.) Садитесь же.
Марта. Пожалуй, сяду.
Те же и Устя.
Устя (влетает с корзинкой и прямо в пляс).
Поглядите, мужики,
На мои на сапожки!
Черевички эти поп мне купил,
Чтоб хороший молодец полюбил!
А чулочки попадья мне дала,
Чтоб красивой молодичка была!
Голохвостый (входя в раж). Ух! Валяй без титула! Стриги! (Сбрасывает пиджак и пускается в пляс.)
Гоп-чики-чики-чики!
Ну и ладны черевики!
Ведь я панского роду,
Не ходила бóсой сроду!
Устя.
Полюбил меня дьяк,
Чертов батька знает как!
Подарил мне сапожки́,
Да кривые каблучки!
Голохвостый.
Черевички-невелички,
Не дороже пятака,
Пускай моя молодичка
В них танцует трепака!
Устя и Голохвостый (вместе).
Гоп-чики-чики-чики!
Ну и ладны черевики!
Ведь я панского роду,
Не ходила босой сроду!
Танцуют.
Все. Ну и танцуют ловко, а панич, что бесенок! Славно!
Устя. Фу! Ну его, устала! Я это с именин иду… Так уже потчевали да угощали, что — и боже мой! Бегу это к вам, да вприскочку, а тут, слышу, поют; ну, вот вам и мой чан на капусту!
Секлита. Спасибо, что вспомнили меня, старуху куму!
Голохвостый. И это кума? Да вашими кумами можно Днепр загатить и Черторой завалить! Ей-богу, правда!
Секлита. А чтоб у вас язык отсох, не говоря худого слова.
Голохвостый. Да пущай отсохнет, черт его бери.
Марта. Ну и прыткий же хлопец!
Устя (Секлите). Где вы такого нашли?
Секлита. Гм-гм! Не скажу! Пускай вас разбирает.
Голохвостый угощается и пересмеивается с мещанками.
Те же и Степан.
Степан (обращаясь к Секлите). Поздравляю вас со святыми вашими именинами! Дай боже всякого счастья и благополучия на многие лета! (Целует руку.)
Секлита. Спасибо, что не забыл!
Степан. Да как же нам забыть!
Секлита. И-и, теперь такой свет настал. (Отходит.)
Степан (кланяется всем и тихо Гале). Здравствуйте, Ганна Ивановна!
Галя. Здравствуйте! (Подает руку.)
Степан (взглянув на Голохвостого). А этот вертихвост что тут делает?
Галя. Это, Степан, горе мое!
Степан. Как? Что такое?
Галя. Да, видно, сватает меня, а мне — краше в воду.
Степан. А мать что?
Галя. В том-то и несчастье мое, что мать за него: богатый.
Степан. Какой он богатый? Шарлатан. Его тут Иоська чуть в тюрьму не засадил.
Галя (обрадованно). О, неужто? А он здесь туману напускает.
Степан. Да я сейчас так его огрею, что себя не помня выскочит!
Галя. Бога ради, не трогайте здесь! Не знаете вы матери? Она ведь не поверит, еще вас из дому выгонит!
Те же и Мерония.
Мерония (вся в черном, черный платок одет по-монашьи). Поздравляю вас с именинами, с ангелом. (Оглянувшись.) Ой, как у вас весело! Ой, искушение мое! (Шепчет что-то.)
Голохвостый (Марте). А это кто? Черница?
Марта. Да это она сверху только!
Голохвостый. Значит, бонджур, команву, мерси!
Устя. А это по-какому?
Секлита (встает). Садитесь же, садитесь, дорогим гостем будете!
Мерония. Ой, боюсь греха!
Голохвостый. Грех в мех, а спасенье в торбу!
Мерония. Ой, тут еще искуситель! Прегрешение мое!
Секлита (подносит чарку). Выпейте, кумочка, и грех долой.
Мерония (берет рюмку). Ой, горюшко! Ой, грех! Что же это будет, как доведаются печерские про сие греховное сборище?
Секлита. Кто там доведается? Свои! Пейте же, не шепчите так долго над чаркою, а то ей невтерпеж: хочет в другие руки.
Устя. Да пей ты в мою голову.
Мерония. Ой, не удержусь! Кумы искушают, что твои бесы. Прости бог, и спасибо! (Пьет.)
Голохвостый (вскакивает).
Ой, черничка ж моя,
Ты шептушка моя,
Дай с тобою покручуся,
Коли ласка твоя!
(Обнимает и вертит ее.)
Мерония. Ой-ой! Отыди, сатана!
Голохвостый целует ее.
Ой, пропала я! Аки геенна огненная… Хоть на Печерск и не возвращайся! (Утирает губы.)
Мещанки. Ха-ха-ха! Ну и озорник же этот панич!
Другие. Огонь. А хорош!
Марта (Секлите). Да скажи хоть, кто это?
Секлита (отводит Марту, говорит таинственно). Я сегодня два праздника справляю: именины и заручины! Красавчик этот, Голохвостый, жених моей Гали. Пакостная девка подцепила такого жениха, что мой покойный Лымар против него, что свинья против коня.
Марта. Хорош, хорош!
Секлита. И богатый… Только, кума-сердце, не говорите никому, потому, может, из этого сватанья свадьбы еще и не будет.
Целуются. Секлита отходит к гостям.
Марта (отводит Устю в сторону). Новость знаешь? Тот красивый панич обручился сегодня с Галей. Только никому, никому не говори, упаси боже! Такой наказ! (Отходит к остальным.)
Устя. Побей меня святой крест, коли скажу!
Мерония (приближается). Про что это она вам шептала?
Устя (тихо). Этот панич
