А к чему повышать голос?
Т о м а ш. Чтобы ты услышал как следует, что мне она пока что была ни к чему. Я обходился и без нее. У меня голова забита другими заботами.
Г а й н о ш. Да ведь я ничего плохого не хотел…
Т о м а ш. Понимаю.
Г а й н о ш. Но такая реакция, такая нервозность — не лучшая визитная карточка…
Э в а. Он опять… работал в ночную смену.
Г а й н о ш. Неужели и вправду больше некому?
Э в а. Нет.
Г а й н о ш. А если я завтра дам ему больничный?
Т о м а ш. Мне только его и не хватало.
Г а й н о ш (Эве). Значит, завтра, после обеда. Вы, кажется, ждете гостей. Не буду вас задерживать. Завтра после обеда я зайду.
Э в а. Пожалуйста. Я буду вас ждать. Очень… Мы действительно очень обязаны вам, пан доктор… (Провожает Гайноша.)
Слышится гул поезда. Томаш смотрит на часы.
(Вернувшись.) Все-таки он очень хороший человек, что бы ты ни говорил.
Т о м а ш (устало). А разве я что-нибудь говорю.
Э в а. Ты, как всегда, верен себе. Мог бы по крайней мере, поблагодарить его.
Томаш молча смотрит перед собой с отсутствующим видом.
Что ты молчишь?
Т о м а ш. Я думаю.
Э в а. О чем?
Т о м а ш. Когда мы с тобой начинали…
Э в а. Было другое время…
Т о м а ш. А как зовут малышку?
Э в а. Как меня.
Т о м а ш. Эва?
Э в а. Господи, Томаш… Ведь это наши дети…
Т о м а ш. Наши.
Э в а. Я прошу, очень тебя прошу. Они вот-вот придут. Встанут в дверях… Ну…
Т о м а ш. Что же я должен сделать?
Э в а. Сделай хотя бы приветливое лицо.
Т о м а ш. М-да… Для такого случая мне, наверно, не мешает побриться, а?
Э в а. Да, пожалуй… И поживее…
Т о м а ш. Послушай! Бабка!
Э в а (горячо обнимает мужа). Ах ты, мой дедка.
Т о м а ш. А как ту, вторую?
Э в а. Она — Катка.
Т о м а ш. Катарина. Катарин у нас в семье еще не было.
Э в а. Ничего, главное — чтоб они были счастливы.
Т о м а ш. А тебе не кажется, что ты слишком быстро все им простила?
Э в а. Что поделаешь? Такое время. Вечно все в спешке, на ходу…
Т о м а ш. Это у кого как.
Э в а. И в конце концов, может, и хорошо, что так получилось.
Т о м а ш. Вряд ли.
Э в а. Ну, все равно, ступай бриться и — чистую рубашку! И брюки чтоб не форменные. (Уходит в спальню.)
Томаш устало вытягивается на тахте, не замечая, что вошел Мики.
Явление четвертое
Те же и М и к и
М и к и останавливается у двери и внимательно смотрит на лежащего с закрытыми глазами отца. Из спальни выходит Э в а.
М и к и (матери, тихо). Спит?
Э в а. Да нет, почему…
Т о м а ш (открывая глаза). Ну что, написал апелляцию?
М и к и. Когда ты пришел?
Т о м а ш. Ты тоже будешь меня допрашивать?
М и к и. Ты не видел, что делается?
Э в а. Где?
М и к и. Весь гарнизон вышел.
Т о м а ш (оживленно). Все-таки вышли? (Встает и идет к окну.)
М и к и. И с техникой. У них скреперы, до обеда они уберут старую насыпь. Отец, я уже просто не знаю, что нам теперь может помешать.
Э в а. А коляска?
Мики удивлен тем, что вопрос задан вслух.
Не бойся. Отец уже знает. Знает все.
М и к и. Коляску я не достал. Магдиной сестры нет дома.
Э в а. Бедная малышка — придется нести ее на руках.
Т о м а ш. Может, нам пойти навстречу.
Э в а. Ты? Нет, не надо. А Мики, пожалуй, мог бы. Я сказала Илье, что ты будешь ждать их на станции.
М и к и. Да, тут ничего не скроешь.
Э в а. Иди поешь. (Уходит на кухню.)
Т о м а ш (к Мики). Ну что?
М и к и. Откуда я знаю.
Т о м а ш (шепотом). Мама думает, она меня обработала этой коляской, и я теперь вымощу для Ильи дорогу в рай.
М и к и. Мама — это мама, как любая мать.
Т о м а ш. Слушай, Мики! Повтори за столом еще раз.
М и к и. Что?
Т о м а ш. Я хочу еще раз услышать то, что ты сказал вчера вечером. И обязательно повтори это в их присутствии.
М и к и. Тут ведь не во мне дело.
Т о м а ш. Я все прекрасно знаю. Дело не в тебе, но я хочу быть уверен хотя бы в тебе, если им удастся сломить меня, притащив сюда младенца.
Э в а (бросает Томашу из кухни полотенце). Бриться. (К Мики.) А ты поможешь мне чистить картошку.
Т о м а ш (берет полотенце). Вот видишь как. Кстати, Мики, я заглянул вчера в наряды. Вы там прекрасно заработали.
М и к и. Кроны?
Т о м а ш. Сотни.
М и к и. Кроны — вещь хорошая, но в принципе…
Э в а. Принципы принципами, а ты впервые оденешься на свои.
Т о м а ш. И как следует. Чтобы не болтался мне по Братиславе в таких зебрах, как Илья. (Вместо того чтобы идти в ванную, входит в спальню.)
М и к и (держа на коленях кастрюлю с картошкой). А мне все равно.
Э в а. Ну, не скажи. А Ярмилка? Она бы быстро дала тебе от ворот поворот… Такому.
М и к и (удивленно). Что?
Э в а. То, что говорю.
М и к и. Откуда ты знаешь про Ярмилку?
Э в а. Если бы ты знал, сколько мне всего известно, ты бы удивился.
М и к и (делает знак матери говорить тише, так как отец не закрыл за собой дверь в спальню). Ш-ш-ш.
Э в а. А я ничего не сказала. Девушка она красивая, по крайней мере на этой фотографии.
М и к и. Ах, вот оно что. Ты изучала биологию?
Э в а. Надеюсь, ты не вздумаешь обижаться.
М и к и (кричит в спальню). Отец! Что ты скажешь? Может, мы заскочим к солдатам?
Э в а. Сейчас?
М и к и. Ну, хотя бы после обеда.
Э в а. Никуда вы не пойдете! Вы что, хотите оставить меня тут с ними одну?
М и к и. Столько женщин сразу! Такого в нашей семье еще не было.
Э в а. Мне, наверно, тоже надо бы переодеться.
М и к и. Да, пожалуй. Я могу тебе сказать, что такая молодая бабушка должна следить за собой гораздо больше, чем другие.
Э в а (смотрится в зеркало, потом уходит в спальню; небольшая пауза, потом крик). Томаш!
М и к и (роняет кастрюлю с картошкой и бежит за матерью). Что такое?
Э в а. Приступ, опять, как позавчера.
М и к и. Он задыхается.
Э в а. Боже мой, он говорил, что тут душно.
М и к и. Отец!
Э в а. Вызови неотложку!
М и к и (бежит к телефону). Какой номер?
Э в а. Не знаю.
М и к и. Куда же звонить?
Э в а. Неотложку!
М и к и. А номер!
Э в а. Посмотри в телефонной книге.
М и к и. Где она?
Э в а. Не знаю.
Мики набирает номер наугад.
Да скорей ты! Господи боже мой!
Мики бросает трубку.
Мики, куда ты?
Мики выбегает на лестницу.
Ради бога! Не уходи! Позови кого-нибудь! (Опять вбегает в спальню, потом бежит в кухню намочить полотенце и снова возвращается.)
По радио звучат последние такты симфонии Шуберта. В комнате наступает тишина.
Томаш! Чем я могу тебе помочь? Что у тебя
