— Вы живете где-нибудь поблизости? — спросил Тетерин.
— Нет. Здесь бабушка живет, Алешина мама. А мы строимся в районе Химки-Ховрино. Вернемся в Москву и переведем Валерия Алексеевича туда, в другую школу. Но это будет через год, не раньше. А пока придется его оставить у бабушки, и мне ужасно жалко. Ты понимаешь, мальчик сейчас в таком возрасте, когда он еще очень нуждается в матери…
«Почему я ни разу не слышал этого от Ирины?» — подумал Тетерин, испытывая привычное чувство досады, которую у него вызывала подчеркнутая увлеченность Ирины своей занятостью, дававшей, как ей казалось, право слишком часто не думать ни о ком, кроме себя, и ни о чем, кроме своих дел. А может быть, он зря придирается и виной всему ее профессия — всегда у всех на виду…
— Это, конечно, правильно, — сказал Тетерин, отвечая не столько Ларисе, сколько собственным мыслям, и неожиданно спросил: — Хороший город Токио?
— Хороший, — сказала Лариса. «Ты сейчас думаешь о другом, но раз ты задал вопрос, я тебе с удовольствием отвечу». — Город интересный, и люди интересные. Прекрасно работают, вежливы предельно, кланяются при встрече и при прощании. Валерка это там перенял и теперь то и дело кланяется бабушке, а уж та довольна, сам понимаешь…
«Я ее про Токио, а она про сына».
— Говорят, японцы едят сырую рыбу…
— Да. И утверждают, что это страшно вкусно. Берут палочками ломтик сырого тунца, макают в соевый соус и — в рот.
— И ты ела?
— Представь себе. Но мне это блюдо, откровенно говоря, не очень нравится, а Валерка и Алексей в восторге.
«Опять она про сына, а теперь еще и про мужа».
— Техника у японцев на высоте, — сказал Тетерин, делая новую попытку перевести разговор на отвлеченную тему, — электроника, радио. Оптика превосходная…
— Да. Я хочу тебе показать, — Лариса открыла сумку и достала из нее глянцевый квадратик цветного снимка, — вот, это фотографировал один наш товарищ, советник по культуре, у него японский аппарат…
Даже не взглянув еще на снимок, Тетерин твердо знал, что он увидит, и секундой позже убедился, что не ошибся.
На фоне цветущей сакуры и белоснежной вершины Фудзи стояли трое — Лариса, Валерка и рослый молодой человек. Мама и сын были серьезны, а молодой человек — муж и отец — улыбался, как бы говоря своей улыбкой ему — Тетерину: «Так уж здорово получилось, что эта женщина — моя жена».
— Замечательно, — сказал Тетерин, и было не ясно, что ему больше понравилось — красота пейзажа, качество снимка или запечатленная на нем семья Кузнецовых.
— Хорошо, правда? — спросила Лариса, и Тетерин без труда понял и о чем она спрашивает, и как она ждет от него доброго слова в адрес человека, с которым по счастливому согласию навсегда связала свою судьбу.
«Симпатичный у тебя супруг», — мог сказать Тетерин и не погрешил бы против правды. Еще он мог улыбнуться и сказать: «Здоровая советская семья». Он нисколько не сомневался, что слова его доставили бы Ларисе удовольствие и радость. Но Тетерин, рассматривая снимок, всего лишь одобрительно кивнул: «Очень хорошо», а потом, чувствуя, что Лариса все еще ждет от него каких-то других слов, деловито уточнил:
— Тут многое зависит от качества бумаги.
Лариса молча взяла у него из рук снимок и спрятала его в сумку. «Как всегда — о чем угодно, только не о главном, — подумала она со смешанным чувством обиды и жалости. — Уж не ревнуешь ли ты меня к Алексею?» Эта мысль заставила ее улыбнуться.
— Ты прав, от качества бумаги зависит многое, — сказала она, продолжая улыбаться, мысленно говоря ему, что она разгадала его, и не сердится на него, и сочувствует ему, но почему сочувствует — этого она, пожалуй, и сама не сумела бы объяснить.
К ним быстро подошла Валеркина бабушка.
— Ларочка, детей уже разобрали по классам!..
— Знакомьтесь, Анна Гавриловна, — сказала Лариса, — это Тетерин, мы когда-то вместе учились…
— Очень приятно. — Анна Гавриловна бросила на Тетерина отсутствующий взгляд и взяла Ларису за руку: — Пойдем!..
Дети чинно стояли на площадке перед зданием школы. Против каждой группы малышей переговаривались провожающие.
Тетерин оказался рядом с Ларисой. Их детям выпало учиться вместе — в первом «А».
Он подмигнул Майке, потом повернулся к Ларисе, желая сказать ей что-нибудь вроде того, что все идет своим чередом и в жизнь вступает новое поколение, но это его желание вытеснила простая мысль: «Она увлечена своим мальчонкой, и ей не до меня».
Тетерин опять посмотрел на дочь, словно бы ища у ней сочувствия.
Подавшись вперед, Майка стояла с подружкой из второго подъезда, а позади, высоко подняв гладиолусы, замер Валерка — маленький тамбурмажор.
Директор школы, бородатый молодой человек, произнес речь, и в наступившей тишине громко и весело зазвенел звонок.
— Лариса, поздравляю тебя, — сказал Тетерин. — Ты слышишь?
— Слышу. Спасибо, — ответила она, не оборачиваясь, провожая глазами уходящих ребят.
А школьный звонок все звенел и звенел. Казалось, ему никогда не будет конца.
1968
Вы, наверно, заметили — в жизни иной раз случаются очень интересные совпадения. Вот как раз об этом расскажу я вам одну небольшую историю.
Есть у меня знакомая девушка. Антонина. Тоня. Не знаю, как в дальнейшем сложатся наши отношения, но, думается, все будет хорошо.
А началось с того, что Тоня на меня здорово обиделась. Я был виноват, что правда, то правда. Раз опоздал на свидание, другой раз закрутился, опять она меня зря прождала, а характер у нее такой взрывоопасный, что, того и гляди, взлетишь на воздух. Честно сказать, мне это в ней нравится. Я люблю определенность характера: тогда только человек искрит, когда проявляется настоящее чувство.
И вот получаю я от нее записку:
«Володя! Я подумала и решила — лучше нам больше не встречаться. У тебя будет много свободного времени, и ты сможешь укрепить память. Это все, что я могу тебе сказать. Не звони и не приходи».
Я позвонил, отец ответил, что Тони нет дома, но я ясно слышал ее голос. Недели полторы прошло, встречаю ее на улице, она делает вид, что меня не замечает. Думаю: ладно, подожду, может быть, она проявит мирную инициативу.
И вот приходит ко мне мой друг-приятель Бурчалкин Вениамин Иванович. Моторный парень, все время в действии, как движок, — тр-тр-тр-тр, минуты не может прожить в спокойном состоянии. Рассказал ему о своих переживаниях. Веня говорит: «Пустяки! Выступлю как посредник». Я говорю: «Не надо, ты только дров наломаешь». Веня говорит: «Не смеши меня, Володя. Я ведь на заводе работаю исключительно из любви к технике. Меня уже давно дожидаются в Министерстве иностранных дел. Подробностей не сообщай, они меня не интересуют. Главное я усек: ты обидел человека, проявил невнимание. Нужно наладить ваши контакты. Для меня это задача простая, как таблица умножения. Давай адрес своей Тонечки. Если других порочащих поступков за тобой не числится, ты в порядке».
И тут меня взяло сомнение. Думаю: только хуже будет. Она ж меня на смех поднимет. Скажет: не парень — тряпка, сам не решился прийти, прислал товарища.
А Веня нажимает: «Я сейчас в хорошей форме, это у меня будет разминка перед уходом на дипломатическую работу».
Ладно, думаю, была не была, даю ему адрес.
Веня говорит: «Ожидай радостного сообщения. Брейся, надевай белую сорочку. Привет!»
И ушел.
А сейчас я вам расскажу, что в итоге получилось.
Пришел Веня по указанному адресу, ничего не перепутал — улица Сосновая, дом двадцать шесть, квартира восемь. А Смирновы — Тонины родители, братишка ее и она — все только что переехали в новый дом. На Сосновой у них было тесновато, и они получили трехкомнатную квартиру. Но я этого еще не знал, и Тоня мне ничего не сказала из суеверия, чтоб не сорвалось. А туда, в квартиру восемь, въехала новая семья. Помните, я про совпадение говорил? Туда въехали тоже Смирновы, фамилия распространенная, бывает.
А дальше я в точности приведу Венин рассказ.
«Значит, так. Получил задание. Прибыл по адресу. Открывает мне дверь мужчина средних лет. Ну, думаю, увы, маленько опоздал, она уже замуж вышла. Но с ходу ни о чем спрашивать не стал. Решил — начну издалека, как дипломат.
Говорю мужчине: «Здравствуйте!» И женщине, которая появляется, тоже говорю: «Здравствуйте!» И сразу делаю намек: «Вижу, что ваша семья не вся в сборе». «Да, — говорит, — только дочки нашей нет дома». Я говорю: «И хорошо. Перед вами чрезвычайный и уполномоченный посол. Прибыл с целью восстановить мир. Мне Володя поручил извиниться за свое недостойное поведение в отношении вашей дочки».
Мужчина головой качает: «А почему ж он тоже не пришел? Он ведь не маленький, ходить вроде бы умеет». Я говорю: «Он просто стесняется, поскольку виноват, но я имею полномочия сообщить обиженной стороне, что Володя к ней очень хорошо относится. Он хочет с ней дружить». «Оно и видно», — говорит мужчина. «Так не дружат. — Это уже женщина говорит. — Ваш Володя плохо воспитан».
