по ночам, герой-любовник?!
С е р г е й. К черту-дьяволу! Завтра экзамены!
Б о р и с. Все, Серега, молчу. Как рыба, которая в рот воды набрала…
Свет гаснет.
А в т о р. Как сказала тетя Мотя, к этому времени «все, которые сознательные, из гостей по домам расходятся». Пора, наверное, и нам. Однако по домам ли? А может, прогуляемся по городу и заглянем в парк? Не знаю, как вас, а меня заинтересовало, правда ли все то, что наболтала ребятам Раиса: пошла ли на свидание с доцентом Комаровским ветреная и коварная Анюта (кстати, она и есть героиня пьесы), догадывается ли об измене доверчивый Илья, где он? Итак, в парк… Ой-ой-ой! Смотрите! Здесь, как в детективном фильме, кто-то кого-то выслеживает, преследует, кто-то что-то теряет, а кто-то что-то находит…
Один за другим по сцене крадутся И л ь я, м и л и ц и о н е р и… Р а и с а.
М и л и ц и о н е р (поднимает бумажку, оброненную Ильей, разворачивает, читает). «Эх ты… пентюх! Иди в парк. Там твоя распрекрасная Анюта с Комаровским… от головной боли… анчоусы с ананасами трескает»… (Пожимает плечами, идет дальше.)
А в т о р. Гм… Такую записку могла настрочить только Раиса. Тогда парень, которого мы только что видели, — Илья. Ни дать ни взять — современный Отелло! О, и сама Раиса уже здесь! Вот кутерьма!.. Однако, товарищи, шутки в сторону: в ресторан «Огонек» направляются доцент Комаровский и Анюта. Конечно, мы с вами знаем участников развертывающейся сцены, все они люди культурные, интеллигентные, но… чего не бывает даже в интеллигентной среде!
Входят А н ю т а и К о м а р о в с к и й. В руках у нее букет цветов, он с фотоаппаратом.
А н ю т а. Дмитрий Григорьевич, меня все зовут Анютой…
К о м а р о в с к и й. А я буду иначе — Анной. Хорошо? Между прочим, когда я узнал ваше имя, я записал в своем дневнике:
Бывает: встретишь и загрустишь —
Где, мол, был раньше и так далее.
Не ешь, не пьешь, ночей не спишь,
В общем, сплошная… Анномалия!
А н ю т а. Хорошие стихи. Остроумные. Мне нравятся.
К о м а р о в с к и й. То ли еще будет! Я посвящу вам целую поэму… Еще один снимок, вот здесь, на этом фоне.
А н ю т а. Здесь же совсем темно, ничего не получится. Разве только один силуэт.
К о м а р о в с к и й. Но это же будет ваш силуэт!
А н ю т а (весело смеется). Ой, какой вы…
К о м а р о в с к и й. Какой?
А н ю т а. Дарите цветы, пишете стихи, говорите вот так…
К о м а р о в с к и й. Это хорошо или плохо?
А н ю т а. Не знаю… Во всяком случае, интересно, не скучно.
А в т о р. Слыхали? В этой фразе — вся Анюта. Она еще не знает, что хорошо, что плохо, но уже…
К о м а р о в с к и й. То ли еще будет, Анна, то ли еще будет! Я напишу большую научную работу, ее напечатают, и… мы с вами уедем отсюда в Москву!
А н ю т а (снова весело смеется). Не слишком ли вы торопитесь с нашим отъездом, Дмитрий Григорьевич? Вы говорите так, будто все уже решено и подписано!
К о м а р о в с к и й. Я верю в это, Анна. Не сейчас, так через год, два, три, через пятилетку вы мне скажете «да», и мы будем вместе.
А н ю т а (посерьезнев). Вы могли бы ждать так долго?
К о м а р о в с к и й. Вас — да. Всю жизнь!
А н ю т а. Вы действительно не такой, как другие.
А в т о р. Не знаю, как в институте, у себя на кафедре, а здесь, в парке, доцент Комаровский просто лев! Цветы, стихи, готовность ждать всю жизнь! Ой, кажется, бедному Илье Шатилову придется туго.
А н ю т а. Вы хотели сфотографировать меня еще вот здесь, на этом фоне. Что, если я встану так?
К о м а р о в с к и й. Очень хорошо. Только смотрите вон туда, на «Огонек». Так… Благодарю вас.
А н ю т а (по-прежнему весело). Вы так ловко делаете вот это (прищелкивает языком), что мне тоже захотелось научиться фотографировать.
К о м а р о в с к и й. Этот аппарат — ваш.
А н ю т а. Дмитрий Григорьевич! Да ну что вы! Ни в коем случае!
К о м а р о в с к и й. Но почему же, Анна?
А н ю т а. Потому… Потому что… Да ведь я же знаю, как увлекаетесь фотографией вы сами и как вам нравится этот аппарат.
К о м а р о в с к и й. О!.. Тогда мы решаем иначе: приобретается другой, точно такой же. Хорошо? Хорошо, Анна?
А н ю т а (уклоняясь от ответа). Ой, уже поздно, пора домой, Дмитрий Григорьевич.
К о м а р о в с к и й. Что вы, Анна?! (Показывает в сторону ресторана.) Мы же условились поужинать.
А н ю т а (неуверенно). Н-не знаю… Тетя Мотя уже, наверное, закрыла дверь…
Входит И л ь я и останавливается на расстоянии.
И л ь я. Анюта! Можно тебя на минуту?
А н ю т а (вздрагивает от неожиданности). Ой!..
К о м а р о в с к и й (пытается сгладить ситуацию шуткой). Анюта — минута… Не один я слагаю в вашу честь стихи!
А н ю т а (ей не до шуток). Дмитрий Григорьевич, как быть? Это студент нашего института…
К о м а р о в с к и й. Илья Шатилов, знаю.
А н ю т а. Он… Как бы это вам сказать…
К о м а р о в с к и й. Ваш хороший знакомый, тоже знаю. Ну что же… давайте пригласим с собой и его?
А н ю т а. Нет-нет! Что вы!
К о м а р о в с к и й. Тогда я отойду, а вы поговорите с ним. Так или иначе, Анна, рано или поздно, а вам придется говорить с ним, сказать ему… Я возвращусь через пять минут. (Уходит.)
А в т о р. Так. Кажется, начинается…
И л ь я (подходит ближе). Анюта!..
А н ю т а (обезоруживающе просто). Да, Илюша?..
А в т о р. Ну?.. Что это?.. Похоже, что ему вдруг нечего ей сказать?.. Ему, заранее приготовившему столько гневных обвинений, беспощадных доказательств ее вины, неопровержимых улик, горьких упреков, язвительных вопросов, убийственных реплик!.. Прошу прощения, товарищи, за то, что ввел вас в заблуждение: никакой этот Илья не Отелло, ничего похожего.
И л ь я. Анюта, почему ты здесь?.. С ним, с Комаровский?
А н ю т а (пожимает плечами). Совершенно случайно, Илюша. Ты знаешь, мне нездоровилось. Но наши девчата все-таки подняли меня с постели и потащили сюда, в парк. А Дмитрий Григорьевич подошел к нам уже здесь и…
И л ь я. Кроме тебя, никого из ваших девчат в парке нет. Никто из них и не приходил сюда сегодня вечером. Ты обманула меня. У тебя не болела голова, ты просто хотела от меня отделаться, чтобы… чтобы быть сегодня с ним!
А н ю т а (снова пожимает плечами). Ты можешь, конечно, вообразить себе что угодно, но…
И л ь я. Ты все врешь! Я видел! Там, в аллее, он целовал тебе руку!
А в т о р. А он все-таки Отелло!
А н ю т а. Ах вот что, ты подглядывал! И подслушивал! Или не удалось? Так я тебе сама скажу: Дмитрий Григорьевич просит, чтобы я согласилась выйти за него замуж. А я сказала, что еще подумаю.
И л ь я. Анюта!
А н ю т а. Что — Анюта? Не могу же я так вот, сразу, сказать ему «нет». Возьмет и зарежет… на экзамене. Или ты советуешь мне сказать, что я согласна?
И л ь я. Анюта! Ты говоришь так, будто я это не я, а совсем посторонний тебе человек, будто между нами никогда и ничего не было.
А н ю т а (оглядывается
